ПСС, том 4. Расплата - Картер Браун

— Я хотел поговорить со Стеллой Гибб, — сказал я. — И прямо сейчас.

Беннет, казалось, смутился.

— Но уже довольно поздно, лейтенант. Далеко за полночь.

— Я знаю, — сказал я. — В полицию не берут тех, кто не может с ходу назвать точное время. Спрашивают даже, какой день недели на дворе. Так где я могу ее найти?

— Ну, если это так важно, то я позвоню ей.

Он потянулся к телефону, снял трубку, набрал двузначный номер и стал ждать.

— Стелла, — наконец сказал он, — мне очень неудобно вас беспокоить, но здесь — лейтенант Уилер. Он хочет немедленно поговорить с вами… что, что? Но я никак не могу передать ему ваши слова! Это важно, вы должны… — Он какое-то время в растерянности смотрел на трубку, затем положил ее на рычаг.

— Что она сказала? — спросил я.

— Велела передать вам, чтобы вы… — Он изобразил какой-то странный жест. — Ну, она говорит, что занята.

— И с кем?

— Я честно старался, лейтенант!

— Конечно, — сказал я. — Она в том же домике?

— Да, но вы же не можете…

— Сейчас увидите, — сказал я ему.

Но выйти я не успел. Дверь была уже открыта, и на пороге стоял Чарли, раскачиваясь из стороны в сторону, — весь такой кругленький.

— Ба, да это коп. — Он оскалился в идиотской улыбке. — Что новенького? Приехали к нам позагорать? Малость не вовремя… Ночь на дворе.

— Заткнись, Чарли! — прошипел Беннет, едва сдерживаясь. — Лейтенант здесь по делу. И вообще мы заняты, у нас конфиденциальный разговор. Так что проваливай.

— Да, да, конечно! — Чарли неистово замахал руками и чуть-чуть не упал. — Только одно небольшое дельце, Ральф. Мне нечего выпить.

— О’кей. — Беннет тяжело вздохнул и вынул из своего ящика еще одну бутылку — три четверти литра. — На, забирай!

— Спасибо, друг, — невнятно пробормотал Чарли. — На моего друга, Ральфа, всегда можно положиться.

— Стой на месте, Чарли, — сказал я. — В таком состоянии тебе до стола не дойти. Я доставлю ее тебе.

— Благодарю. — Он расцвел в улыбке. — Это так мило с вашей стороны, лейтенант. Так мило.

Я подошел к столу и взял бутылку. Беннет посмотрел на меня извиняющимися глазами. Я развернулся и сказал: «На-ка, Чарли, лови!» Я мигом подбросил бутылку вверх — с таким расчетом, чтобы она опустилась ему на голову.

Он поймал ее легко и уверенно — одной рукой.

— Да, Чарли, — сказал я, — хорошая реакция для парня, который так набрался.

Он уставился на меня, ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Что из этого следует? — тупо спросил Беннет.

— Надо спросить Чарли, — сказал я. — Он заинтересовал меня с первого дня нашего знакомства. Уж слишком парень смахивал на пьяницу, чтобы быть им. Если б он и впрямь с такой быстротой уговаривал по бутылке виски, как он здесь демонстрировал, то давно бы отдал Богу душу. Чистое представление. Вот только интересно, с какой целью? Чарли, может, расскажешь нам?

— Да, — мягко согласился Беннет, — мне бы тоже хотелось услышать ответ на этот вопрос.

Чарли долго рассматривал нас обоих. Затем на его лице появилась легкая усмешка.

— Можно сказать, — произнес он нормальным голосом, — расколол ты меня.

И вышел, притворив за собой дверь. Беннет тупо уставился на меня:

— Не понял.

— И я тоже, — согласился я с ним. — Это интересно будет выяснить. Почему бы вам не спросить его?

— Уж спрошу, будьте покойны, — решительным тоном пообещал Беннет. — Слишком долго он водил меня за нос.

— Думаю, это было несложно, — сказал я как можно любезнее.

Я открыл дверь и вышел в ночь на свежий воздух. Предстояло все же навестить Стеллу Гибб и задать ей несколько существенных для дела вопросов. И если уж я выбрал для визита неподходящий момент, то все же скорее ее парню, а не мне суждено оказаться в неудобном положении.

В двадцати футах от меня дверь домика неожиданно распахнулась, и кто-то вышел наружу. На секунду он оказался в лучах света. Но я и без того в любом месте и при любом освещении узнал бы этого человека с бородкой и в набедренной повязке. Кто сказал, что нет пророка без чести, разве только в отечестве своем?

Затем дверь вновь закрылась, и «пророк» мгновенно растворился в ночной тьме. Я сделал по направлению к домику несколько шагов, как вдруг меня как будто что-то тряхануло, и я понял, что тоже оплошал. Домик, из которого только что вышел Учитель, вовсе не принадлежал Стелле Гибб — был почти вдвое меньше домика Стеллы.

Я на минуту задержался, чтобы подумать обо всем случившемся, как вдруг в голове у меня стало так же темно, как и вокруг. Я упал на землю и смутно, как будто откуда-то издалека, услышал злобное шипение:

— Поделом тебе, умник!

Сколько времени я провел за шторами тьмы, я не помню. Первое, что я почувствовал, когда очнулся, была приятная прохлада ночного воздуха у меня на лице и что-то мягкое и теплое — под головой.

Я медленно открыл глаза и понял, что мой затылок покоился на весьма конкретной груди, намного более мягкой, чем грудь матери-земли. Я слегка приподнял голову и увидел наблюдающие за мной темные, прозрачные, как вода, глаза.

— Вы в порядке? — нежно спросил женский голос.

— Чувствую себя прекрасно, — пробормотал я. — Только позвольте мне полежать тут еще парочку часов, пока голова не пройдет.

— Мне кажется, вам действительно стало лучше, — сказала женщина. — Мой домик находится всего в нескольких шагах отсюда. Как вам кажется, вы сможете дойти?

— Разумеется, — сказал я. — Если вы позволите мне крепко держаться за вас по пути.

Я поднялся на ноги, и земля резко наклонилась сперва в одну сторону, потом в другую. Я обнял женщину рукой за плечи, и мы медленно побрели к хижине. Войдя, она тут же включила свет, и я плюхнулся в кресло.

На ней уже не было того белого балахона, в котором я увидел ее впервые. Она была одета в белый свитер и черные шорты. Я с удовольствием отметил, что ее новая одежда открывала ничуть не худшую перспективу, чем прежняя.

— У вас из раны на голове немного идет кровь, — сказала Элоиза. — Я промою ее. Что случилось?

— Кто-то меня ударил, — сказал я. Логический ответ на поставленный вопрос.

Она ушла на кухню и через минуту вернулась с горячей водой, полотенцами и антисептиком. Я поморщился от боли, когда она начала промывать рану, но затем, собрав свое мужество в кулак, я смог сдержать вопли и стоны.

Потом она налила мне выпить и угостила сигаретой. Мне стало лучше, если не считать этой дикой головной боли.

— Рана не очень глубокая, — сказала она. — Думаю, не придется даже накладывать швы.

— Вот и славно, — сказал я. — Спасибо, Элоиза.

Она улыбнулась.

— Повезло, что так получилось. Чуть было не упала, споткнувшись о вас. Я направлялась в офис к Ральфу… мне надо было с ним повидаться, и тут я споткнулась…

— Безмерно вам признателен, — сказал я. — Кстати, вы там случайно Чарли где-нибудь поблизости не видели?

Она отрицательно покачала головой:

— Нет, а вы его искали?

— Я думаю, это он меня искал. И нашел.

— Вы полагаете, это Чарли вас ударил? — Глаза ее широко открылись в ожидании ответа.

— Бутылью в три четверти литра ржаного виски, — сказал я. — Он совсем отбился от рук, уже перестал соображать, на что надо употребить выпивку.

— С чего бы это Чарли стал вдруг делать такие вещи?

— Думаю, что он меня не любит, — сказал я. — Но это длинная история, и она напоминает мне, что пора заняться делом. Поэтому, если вы меня извините, то я… — Я встал на ноги, и комната резко наклонилась в сторону, как горизонт, — там, в ночи у хижины, когда я поднялся в первый раз. Я снова упал в кресло.

— Не глупите, — серьезным тоном сказала Элоиза. — Вам, по всей вероятности, еще рано передвигаться. У вас сильный ушиб, а может быть, и сотрясение мозга. Полагаю, нужно вызвать врача.

— Нет, — сказал я. — Никаких врачей. Со мной все будет в порядке через минуту. Не возражаете, если я посижу здесь еще немножко?

— Разумеется, не возражаю, — сказала она. — Я приготовлю кофе. Как думаете, вам кофе не повредит?

— Думаю, не повредит, — сказал я. — Так же как не повредит сидеть вот здесь и смотреть на вас.

Она скромно улыбнулась и снова ушла на кухню, Через десять минут она вернулась и принесла кофе. Он был ароматен и крепок. Она села напротив, положив свои темные от загара ноги одна на другую, и стала смотреть, как я пью кофе.

— Вы — прекрасная девушка, Элоиза, — сказал я. — Вот одного только не могу понять — почему вы здесь?

— А где же мне еще быть?

— И с каких пор вы увлекаетесь этим солнцепоклонством?

— С тех пор, как я впервые встретила Учителя, — сказала она. — Когда он в первый раз приехал на Лысую гору.

— Ну и как? Прибыльное дельце?