Ребенок, семья и внешний мир - Дональд Вудс Винникотт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Безусловно, основной трудностью в воспитании близнецов является вопрос такого индивидуального подхода и воспитания каждого из них, чтобы цельность и исключительность каждого получила полное признание. Даже если бы существовали абсолютно одинаковые близнецы, каждому из них все равно была бы необходима полнота отношений с матерью.
Женщина, которую я только что упомянул, рассказывала мне, что посчитала хорошей идеей укладывать одного ребенка спать в палисаднике, а другого – на заднем дворе. Конечно, у вас может не оказаться такой возможности, но вам стоит каким-то образом устроить так, чтобы, если один младенец заплачет, вам не приходилось иметь дело с двумя плачущими детьми. Одновременный плач плох не только с вашей точки зрения, но и потому, что во время плача ребенку нравится доминировать: иметь конкурента на этапе естественной диктатуры раннего детства невыносимо, и мне известно, что последствия такого рода надолго сохранятся в жизни близнеца.
Я уже упоминал, что похожие близнецы называются однояйцевыми, или идентичными. Конечно, такое определение уничтожает всю прелесть данного явления. Если бы близнецы были идентичны, то являлись бы одним и тем же, выступая, так сказать, продолжением друг друга, что абсурдно. Они похожи, но не идентичны: опасность заключается в том, что люди будут считать их именно такими, и, как я уже говорил, в этом случае близнецы сами начнут сомневаться в своей индивидуальности. А детям очень легко запутаться в отношении собственной индивидуальности, помимо того факта, что они близнецы: лишь постепенно они обретают уверенность в себе. Как вам известно, только спустя некоторое время после начала использования существительных дети переходят к местоимениям. Они говорят «мама», «папа», «еще» и «собака» задолго до использования слов «я», «ты» и «мы». Близнецы вполне могут сидеть рядом в коляске, не воспринимая брата или сестру как другого человека. И на самом деле, для ребенка более естественно думать, что на другом конце коляски находится он сам (в виде зеркального отражения), чем сказать (на детском языке): «Эй! А вот и мой близнец!» Но когда одного из них достают из коляски, другой чувствует себя потерянным и обманутым. Это проблема, с которой может столкнуться любой ребенок, но близнецы столкнутся обязательно, и у них есть единственная надежда справиться с ней, только если мы сыграем свою роль и признаем в них двух разных личностей. Позже, если сами близнецы станут достаточно уверены в своей индивидуальности, им может понравиться использование своего сходства, и тогда наступит время для шуток и игр на тему ошибочной похожести.
И наконец, любят ли близнецы друг друга? На этот вопрос нужно ответить им самим. Исходя из того, что мне рассказывали, мнение об особенной любви между близнецами нуждается в изучении. Они предпочитают компанию друг друга, любят играть вместе и ненавидят разлучаться, но это еще не является свидетельством обоюдной любви. Однажды они обнаружат, что смертельно ненавидят один одного, после чего, наконец, у них появится шанс на любовь. Это происходит не во всех случаях, но когда двое детей волей-неволей вынуждены мириться с присутствием друг друга, им неизвестно, выбрали ли бы они такую судьбу. После выражения ненависти появляется возможность любви. Поэтому важно, чтобы вы не воспринимали как должное, если ваши близнецы захотят провести свои жизни вместе.
Они могут так поступить, но это не обязательно, а могут быть даже признательны вам или какой-то случайности вроде кори за свою разлуку, потому что гораздо проще стать личностью в одиночку, чем в компании со своим близнецом.
Глава 22
Почему дети играют?
Почему дети играют? Вот некоторые из причин – очевидные, но, возможно, стоящие отдельного рассмотрения.
Большинство людей скажут, что дети играют, потому что им нравится, и это является бесспорным фактом. Дети наслаждаются опытом всевозможных физических и эмоциональных игр. Мы можем помочь им, предоставляя материалы и идеи, при этом лучше давать меньше, чем больше, поскольку малыши способны с легкостью находить предметы и изобретать игры, чем с наслаждением и занимаются.
Обычно говорят, что в игре дети «освобождаются от ненависти и агрессии», как будто агрессия – некая вредная субстанция, от которой можно избавиться. Отчасти это так, потому что сдерживаемая обида и последствия пережитого гнева могут ощущаться ребенком как сидящее внутри него зло. Но для него важно понять, что его ненависть или агрессивные побуждения могут быть выражены в знакомой обстановке и не вернутся обратно. Ребенок ощущает, что благоприятная обстановка в состоянии вытерпеть его агрессивные чувства, если они выражены в более-менее приемлемой форме. Необходимо смириться с присутствием агрессии в малыше, так как он почувствует себя нечестным, если ему придется скрывать или отрицать эти качества.
Агрессия может быть приятной, но неизбежно влечет за собой реальное или воображаемое причинение вреда кому-либо, так что у ребенка не получится избежать подобной проблемы. В некоторой степени она решается, если он начнет выражать агрессивные чувства в игровой форме, а не только гневом. Другой способ – использовать агрессию в деятельности, имеющей конструктивную конечную цель. Но такие вещи достигаются лишь с течением времени. Наша задача – видеть, что мы не игнорируем социальный вклад, который вносит ребенок, выражая свою агрессию в игре, а не в приступе ярости. Нам может не нравиться, когда нас ненавидят или обижают, но не следует игнорировать то, что лежит в основе самодисциплины в отношении гневных импульсов.
Легко заметить, что дети играют ради удовольствия, но гораздо сложнее для взрослых увидеть, что так они справляются с тревогой или мыслями и импульсами, приводящими к тревоге, если они не находятся под контролем.
Тревога всегда присуща детской игре, и зачастую она – главный фактор. Угроза чрезмерной тревоги приводит к навязчивой, повторяющейся игре. Не буду здесь доказывать это, однако важен практический результат. Если дети играют только ради удовольствия, их можно попросить от него отказаться, в то время как если игра имеет отношение к тревоге, мы не можем удержать
