Новая алмазная сутра - Бхагаван Раджниш

Ошо спросили: "Как вы хотели бы представить себя грекам?"

Ошо: "Мой бог, неужели вы не узнали меня? Я тот же самый человек, которого вы отравили двадцать пять столетий назад. Вы забыли меня, но я вас не забыл. И я здесь всего два дня, я думал, что за двадцать пять столетий Греция эволюционировала к лучшим качествам, к большей человечности, к большей правде, но я чувствую печаль, потому что за эти два дня появились статьи в греческих газетах, в которых написана абсолютная ложь обо мне, в которых сделаны утверждения, которые не имеют никакого основания в реальности, которые абсурдны".

Ошо только что покинул Непал, землю, где родился Гаутама Будда, и теперь он был на первой ступеньке мирового турне, в Греции - стране Зорбы.

Ошо: "Зорба - это фундамент храма. Будда - это сам храм. Новому человеку я дал имя Зорба-Будда. Я не хочу шизофрении, не хочу разделения между материей и сознанием, между обыденным и священным, между этим миром и тем миром. Я не хочу никакого разделения, потому что каждое разделение это разделение в вас, и личность, человечество, разделенное внутри себя, будет сумасшедшим и безумным. И мы живем в сумасшедшем и безумном мире. Он может быть нормальным, только если разделение будет преодолено. Зорба должен стать Буддой, а Будда должен понять и уважать свой фундамент. Корни могут быть безобразны, но без этих корней не будет никаких цветов".

По поводу вегетарианства Ошо сказал: "Люди, которые были вегетарианцами в течение столетий, были абсолютно ненасильственными. Они не породили никаких войн; они не создали никаких крестовых походов, никаких джихадов. Люди, которые едят мясо, обязательно будут иметь меньшую чувствительность, они более тяжелы.

Даже во имя любви они будут убивать; даже во имя мира они пойдут на войну. Во имя свободы, во имя демократии они будут убивать... Мне кажется, что убивать животных для пищи не очень сильно отличается от убийства человеческих существ.

Они отличаются только своими телами, своей формой, но вы разрушаете ту же самую жизнь".

Ошо задали много вопросов относительно воспитания детей и проблем подростков.

Это было странно, потому что в то время как мировая пресса спрашивала совета Ошо по поводу молодежи, это было как раз то "преступление", за которое Ошо был арестован на Крите - "развращение молодежи". Это было обвинение, которое было выдвинуто против Сократа двадцать пять столетий назад (См. книгу Джулиет Формен "Один человек против всего отвратительного прошлого человечества").

Ошо ответил на вопросы о СПИДе:

"Не думаете ли вы, как некоторые люди, что СПИД - это божье проклятие за распущенность?"

Ошо: "Это, конечно, проклятие Бога, но не за распущенность. Это проклятие Бога за учение церкви о целибате, который против природы; за то, что монахов и монахинь разделяют, что против природы; это обязательно порождает гомосексуализм. Гомосексуализм это религиозная болезнь, и церковь ответственна за него. Сам Бог ответственен за него, потому что в христианской Троице есть Бог-отец; сын - Иисус Христос, а что это за субъект Святой Дух? Там нет женщины; это группа гомосексуалистов, и я подозреваю, что этот святой дух друг Бога".

Он сказал, что "общество и священники дают нам две лжи, и это Бог и смерть. Бога нет. Смерти нет. Так называемые религиозные лидеры, кардиналы, епископы и архиепископы, они представляют единственного рожденного сына гипотезы. Они самые непонимающие люди в мире. Они живут в галлюцинации".

("Сократ Отравлен Снова Через Двадцать Пять Столетий")

Архиепископ Крита ответил так, что это доказало, что все, что Ошо говорил о лицемерии священников, было правильным: "Или он прекратит говорить, или мы используем насилие", - угрожал епископ Димитриус. "Потечет кровь, если Бхагван не оставит этот остров добровольно". Архиепископа цитировали в местной прессе, он говорил, что он взорвет виллу и подожжет ее вместе с Бхагваном и его последователями.

Ма Амрито и Мукта, с ее серебряными волосами и глубокими карими глазами, посетили архиепископа, чтобы разобраться, может быть, есть какое-то непонимание.

Когда они приблизились к церкви, один из местных людей крикнул Амрито: "Ты дочь дьявола! Убирайся отсюда!". У дома епископа, они стояли на пороге несколько минут и пытались объяснить ему, что перед тем, как осуждать Ошо, он должен, по крайней мере, услышать, что тот говорит, но епископ закричал на них в гневе: "Убирайтесь из этого дома".

Приехали Вина и Гаян, которые были швеями Ошо в Раджнишпураме, и мы все трое получали большое удовольствие, исправляя повреждения, причиненные робам и шапкам Ошо в ведрах со снеговой водой в Кулу.

Прибывало много друзей, и атмосфера была праздничной, но я не могла расслабиться. Я видела кошмарный сон, в котором мужчины карабкались через мое окно на залив, и я видела лодки, которые причаливали в бухте внизу. Все это было наполнено угрозой. Я вспоминала, что это был тот самый остров, куда Гурджиева привезли в коме после того, как в него выстрелили. Я случайно упала, и у меня был гигантский синяк на бедре от падения на ступеньки; я ломала вещи, и моя стиральная машина не работала, вода только лилась на пол и машина била меня током. Сильный ветер однажды подметал все на острове. Море было диким, и деревья сгибались, когда ветер молотил по ним и пел свою жалобную песню.

Друг Авербавы Сарвеш и я решили, что было бы здорово поехать кататься на мотоцикле и почувствовать, как ветер развевает наши волосы. Ма Амрито стояла перед нами с протянутыми руками и сказала: "Нет, я не пущу вас ехать на этом мотоцикле". Это был гоночный мотоцикл 750 куб. см., и Сарвеш признался, что он не ездил на мотоцикле с тех пор, как он учился в колледже - пятнадцать лет назад.

Но мы уже решили, и мы поехали вниз с холма к маленькому городу Агиос Николаос.

Через пять минут я почувствовала, что Сарвеш не может управлять мотоциклом, а когда мы завернули за угол к морю, ветер действительно схватил нас. Мотоцикл выскользнул из-под нас, и я почувствовала, как мое лицо проскользило вниз по спине Сарвеша, и потом я оказалась лежащей лицом вниз посреди дороги. Во рту у меня был вкус крови, и я проверила свои зубы языком - все были здесь - хорошо.

Из носа у меня текла кровь, лицо кровоточило, руки были в порезах, брюки порваны, один сапог потерялся, колено вспухло, но я чувствовала себя очень ясно.

У меня никогда не было дорожного происшествия раньше, и меня изумляла ясность и спокойствие, которое я чувствовала. Сарвеш лежал лицом вниз в луже крови, вытекшей из головы. Я посмотрела на его тело, и каким-то странным образом он был в порядке. Я затем послушала его дыхание, оно было нормальным и расслабленным. Я наклонилась над ним и произнесла его имя, но он был без сознания.

Я наблюдала за собой, когда я давала инструкции очевидцам: "Вы, вызовите полицию, вы, позаботьтесь о мотоцикле, вы, позвоните (и я припомнила шесть цифр телефона виллы) ". Мы поехали в госпиталь, где Сарвеш оставался без сознания еще сорок минут. Я знала абсолютно точно, что с Сарвешем будет все в порядке. В ту ночь я коснулась такой ясности внутри себя, что переживание стоило этого. На следующий день я получила сообщение от Ошо. Он сказал, что я была "глупой!", что поехала на мотоцикле.

Мы приехали, чтобы забрать Сарвеша из госпиталя, его лицо было синим и неузнаваемым. У него было сильное сотрясение мозга, но он действительно полностью оправился через некоторое время.

Я спала весь день и всю ночь и отважилась выйти только на следующее утро.

После нескольких минут на солнце я почувствовала тошноту, и Джон, который был врачом, сказал мне, что эта тошнота - симптом сотрясения мозга, и что я должна вернуться в постель.

Ма Амрито позвонила в это утро из Афин, где она встречалась с начальником службы безопасности, и сказала, что все идет хорошо и не о чем волноваться. Около двух часов дня я услышала какой-то шум.

Встав из постели, я проковыляла к двери и увидела Анандо, которая сказала мне, что прибыла полиция, а я должна возвращаться в постель. Вернуться в постель! Я быстро оделась, вспоминая из своего последнего переживания с полицией, что то, что вы одели, когда прибыла полиция, может быть тем, что будет на вас в течение нескольких дней в тюрьме.

Я подошла к дому и увидела, что он окружен кричащими агрессивными мужчинами в штатской одежде с оружием, и примерно двадцатью полицейскими в форме. Четверо полицейских тащили Анандо в местную тюрьму, они схватили также еще одного друга, который пришел помочь. Я побежала вверх по ступеням на веранду, встала перед дверью и сказала полицейскому: "Это, должно быть, какая-то ошибка. Пожалуйста, подождите, наши адвокаты свяжутся с начальником полиции, и это все будет решено". Он сказал мне: "Я начальник полиции!" Я настаивала на том, что это ошибка, и нужно связаться с высшими властями. "Я член магистрата", - сказал другой человек!