Глаз осьминога - Серж Брюссоло

Зигрид закрыла глаза. Пот стекал с ее лба, щекотал кончик носа.

Разблокировать дверь, всего одну дверь, а за ней — безграничные просторы… Безбрежный мир. Открыть всего одну дверь и выйти из консервной банки, из саркофага под названием «Блюдип».

«Прекрати! — снова вклинился голос разума. — Ты с ума сошла!»

Девушка не обратила на него внимания.

Поскольку не было слышно гула под ногами, она знала, что субмарина не двигается, а лежит на тине, в наблюдении. Подходящий момент, чтобы попытаться выйти.

На десять минут. Не больше.

А если в комбинезоне есть повреждения? Если он наполнится водой? Если в баллонах нет воздуха? Если…

Дозорная осмотрела гидрокостюм и снаряжение. Баллоны оказались полными, маска-респиратор была в хорошем состоянии. Конечно же, местами хромированные части немного окислились, но это было не страшно. Комбинезон тоже вроде бы в отличном состоянии. Пока Зигрид проверяла все детали, в ее голове продолжал звенеть сигнал тревоги, произнося одно и то же: она собирается нарушить основное табу подводной лодки — выйти без необходимой причины, она собирается нарушить…

Уже без тени сомнения девушка стала надевать гидрокостюм. Она больше не размышляла, а действовала механически, будто выполняла обычную работу. Или словно кто-то дергал ее за невидимые ниточки. Руки сами схватили шлем, надели его на голову, затянули баллон и привязные ремни. Блок маски-респиратора надавил ей на плечи, заставив согнуться. Ноги сами впрыгнули в огромные тяжелые, как оковы, ботинки, наполненные свинцовым грузом, в которых сейчас, в воздушной среде, она едва могла передвигаться.

Наконец Зигрид была готова к погружению и села на приступок, нажав на кнопку, чтобы отсек заполнился водой. Машина издала глухой звук, открылись вентиляционные каналы, затем вода, бурля, стала заполнять отсек. Она была необыкновенно-голубого цвета. И словно приносила вместе с собой внутреннее свечение.

Девушка смотрела, как вода пенится у ее ног. В запасе имелось десять секунд, когда можно еще было все остановить. Решаться надо прямо сейчас, пока уровень воды не достиг маски. Зигрид задрожала, подумав: а вдруг в маске имеется трещина или плохо запаяна какая-нибудь деталь? А если стекло лопнет, вода просочится в эту трещину, зальет ей лицо? Однако, несмотря на опасность, она продолжала сидеть на деревянной скамеечке, не двигаясь с места не только из-за привешенного к поясу груза. Зигрид не могла и не хотела повернуть назад. Вода доходила ей уже до груди, билась о баллоны с воздухом. Отравленная вода… Ее яд мог лишить девушку человеческой внешности, а она собралась искупаться в ней…

Водоворот сомкнулся над головой Зигрид, поглотив все, наполнив комнату до потолка. Теперь она была словно в прихожей океана, и у нее захватывало дух. Она пошевелила руками и ногами, дрожа при мысли, что может ощутить влагу внутри гидрокостюма, протечку…

Но протечек не было. Тогда девушка нажала на кнопку, открывающую ведущую наружу дверь. Люк стал открываться, послышался скрип, и мелкая ржавая пыль рассеялась в воде, словно оставив кровавые потеки. Наконец бронированная дверца отъехала, открыв в боку подводной лодки отверстие для выхода. Зигрид поднялась и пошла к двери. Однако остановилась на пороге, внезапно пригвожденная к месту безбрежностью морского пейзажа. У нее закружилась голова. За десять лет, проведенных в чреве «Блюдипа», она превратилась в карлицу — волны качали ее, как частичку планктона. Она была ничем, крошечной пушинкой, качающейся на пороге вечности.

Зигрид хотела отступить, зайти назад в отсек и закрыть люк, но победила свой страх и бросилась в бескрайние морские просторы, как бросаются в бездну. Ее наполненные свинцом ботинки утонули в тине на дне, подняв темно-синее облако, похожее на порошковые чернила. Словно догадавшись о ее робости, рыбы окружили ее. Большие синие обтекаемые тела перемещались, едва заметно шевельнув плавниками, совсем не меняя положения тел.

«Такой же длины, как лежащий человек», — подумала Зигрид, не решавшаяся ее потрогать. Она посмотрела наверх. Везде ее окутывала синяя бесконечность. Девушка почувствовала, что если долго так стоять, случится непоправимое — в восхищении от увиденного можно забыть, что воздуха в баллоне ограниченное количество. К тому же рыбы слегка ударяли ее головами, плавниками, и она не могла понять, было ли это дружеское прикосновение или враждебное. Зигрид так хотелось бы прикоснуться к ним кончиками пальцев, но она сочла, что пока еще рано.

И снова ее задели плавником.

«Странно, — подумала девушка, — рыбы как будто хотят куда-то отвести меня».

Она решила пойти за ними, разводя руками окутывающий ее голубой свет. Взгляд скользил по подводной равнине. Перед глазами находился обрушившийся континент, — на осколках стояли дома. Сохранившиеся, хотя и скособоченные.

Зигрид остановилась. Строения почти не отличались от земных, были похожи на средиземноморские, например греческие. Они уцелели в катастрофе и, странное дело, остались нетронутыми, несмотря на то, что многие годы находились под водой. Не сгнили деревянные ставни, не облупилась краска фасадов.

«Можно подумать, что дома оказались под водой совсем недавно», — отметила дозорная.

Она пребывала в недоумении. Вообще-то они должны были бы выглядеть облезлыми, облупившимися. Это известно всем подводникам: никакая деревянная конструкция не может долго сохраняться под водой; дерево разбухает, крошится, балки рассыпаются. Но здесь, на планете Алмоа с ее странными законами, казалось, все по-другому.

В этом было нечто необъяснимое, и Зигрид остановилась в облаке тины, поднятой ее свинцовыми башмаками. И тут же одна из рыб, словно не могла больше ждать, подтолкнула ее мордой в спину, заставляя двигаться вперед.

Когда девушка приблизилась к одному из домов, она заметила на подоконнике второго этажа птичью клетку. Там взаперти крутилась юлой рыбка. Маленькая бледно-голубая рыбка сновала взад-вперед между жердочками. Дверца была закрыта. Расстояния между прутьями клетки были слишком узкими, чтобы рыбка смогла оказаться в клетке сама. Следовало ли сделать из этого вывод, что она закрыта в клетке с того момента, когда произошло крушение? А между тем прутья клетки не ржавые, даже блестят в игре света и тени бездны. Клетка выглядела как новенькая.

На подоконниках первого этажа высились горшки, в которых явно когда-то росли цветы, а теперь — ветки кораллов ярко-голубого цвета. Вероятно, раньше это была герань, но она мутировала.

За исключением трех трещин на фасаде, строение не пострадало от того, что ушло под воду. Домик стоял аккуратненький, в хорошем состоянии. Словно огромная рука подхватила его на вершине скалы и поставила на дне морском, стараясь не очень трясти.