Любовь не для меня! - Дарси Блейк

— О, как они великолепны! — тихо выдохнула Кэрри, и Майкл, словно разделяя чувства жены, нежно сжал ее пальцы. — Невероятно! — сказала она, переведя дыхание. — Спасибо тебе.

Майкл словно не слышал ее слов, и прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он пошевелился и обернулся к Кэрри.

— Очевидно, простых извинений за то, что я сказал сегодня днем, недостаточно, — холодновато произнес Майкл. — Ну а это стоит того, чтобы простить меня.

Кэрри задохнулась. Майкл О’Берри ничего не делал наполовину. Днем он истерзал ее сердце, а сейчас довел до слез умиления одним ошеломляющим жестом. Это нечестно. Она перевела взгляд с настойчиво изучавших ее глаз на темнеющие пирамиды. Куда угодно — лишь бы Майкл не смог догадаться, как она беззащитна, как заблудилось ее сердце и не может найти нужной дороги.

— Обычного «сожалею» вполне хватило бы, Майкл. Если ты это имел в виду. Лучше пойдем, а то пропустим начало спектакля. — И Кэрри побежала к машине, чтобы он не увидел слезы, заструившиеся по ее щекам.

После спектакля, который произвел на Кэрри ошеломляющее впечатление, Майкл повел ее в небольшой ресторанчик, расположенный высоко на цитадели, — подальше от оперной публики.

— Я и не предполагала, что выполнение условий пари потребует от тебя стольких хлопот, — сказала Кэрри, пытаясь разрядить обстановку, когда им принесли традиционный набор горячих и холодных блюд.

— Мне бы не хотелось, чтобы Гарри сообщили, будто я не выполняю своих обещаний. Это единственное место, где дают «Аиду» в ближайшие несколько месяцев.

— Я не собираюсь встречаться с Гарри в обозримом будущем.

— Тебе придется с ним сталкиваться, — начал он, — если Лесли… — Майкл остановился, заметив, как напряглось ее лицо при упоминании этого имени. — Ладно, оставим обсуждение этого вопроса, чтобы не испортить впечатления от великолепной еды, — предложил он. — Почему ты не говоришь, как тебе понравилась опера?

Но Кэрри была немногословна. Когда им подали сочное мясо барашка, приправленное пряностями, с лимонами и оливками, именно Майкл принял на себя несвойственную ему обязанность развлекать ее пикантными историями из жизни оперных див.

Наконец, невзирая на уверения Кэрри в том, что она уже не в состоянии больше есть, он попросил официанта принести восхитительный фруктовый салат, украшенный фисташками и кедровыми орехами и окропленный настоем из лепестков роз и апельсиновых цветов. Попробовав его, Кэрри завершила знакомство с арабской кухней.

По дороге в отель она почти спала, и Майкл обнял ее и прижал к своему плечу — блаженная мука! А когда они пересекали вестибюль гостиницы, он держал ее за руку.

Оказавшись в номере, Майкл открыл дверь в спальню Кэрри и повернулся так, словно намеревался что-то сказать.

— Да? — подбодрила она его.

Но Майкл лишь покачал головой, а потом, словно невольно, произнес:

— Джулия была права насчет тебя, Кэролайн…

— Права? — Кэрри вдруг проснулась. — Я думала, она сказала тебе…

Майклу было неинтересно, о чем она думала.

— Несмотря на то, что ты, несомненно, самая невыносимая, дерзкая и откровенно жестокая юная леди из всех, кого я когда-либо встречал…

— Это я — невыносимая?.. — Кэрри осеклась, когда Майкл провел тыльной стороной пальцев по ее щеке.

— На редкость, — мягко подтвердил он. — Несмотря на все это, Кэролайн, тебя было бы очень легко полюбить.

Ее сердце подпрыгнуло, а затем затанцевало от восторга.

— Так полюби, — прошептала она, обвивая руками его шею.

Какое-то мгновение губы Майкла помедлили в дюйме от ее лица, и Кэрри ощутила тепло его прижавшегося тела. Потом он убрал ее руки и отступил назад.

— Думаю, мне плохо удаются роли второго плана. — И когда Кэрри заставила себя открыть глаза, то заметила, что на его лицо вернулось обычное насмешливое выражение. — Я рад, что тебе понравился вечер, Кэролайн. Но если тебе трудно это выразить словами, то обычного «спасибо» будет достаточно. Увидимся утром.

Майкл не позволил ей уехать в загородный дом, утверждая, что она должна остаться в Дублине в качестве хозяйки, хотя на самом деле они почти никого не принимали. Окружающим он, несомненно, казался образцом преданного мужа, ежедневно принося цветы и изо всех сил пытаясь развеселить Кэрри.

Это становилось почти невыносимым. По ночам Кэрри в одиночестве сворачивалась калачиком на кровати, а по утрам, просыпаясь, когда миссис Вэллз приносила чай и газеты, всегда видела Майкла рядом — расслабленного, в халате, шутившего мило и доброжелательно. Он и впрямь был очаровательным, когда поблизости возникал кто-то, кого следовало убедить в безоблачности их счастья. А оставшись наедине с Кэрри, словно удалялся от нее на обратную сторону Луны. То, что посторонним казалось идеалом, было просто идеальным адом.

Кэрри понятия не имела, где вот уже месяц спит Майкл, — знала только, что он избегает огромной кровати под балдахином. Она решила, что Майкл перебрался на верхний этаж дома, где было несколько маленьких комнат, в которые миссис Вэллз почти не заходила.

Однажды ночью после особенно знойного дня зловеще загрохотал гром. Кэрри бросилась к окну и попыталась его закрыть, как вдруг очередной чудовищный раскат буквально сотряс весь дом до основания. Она успокаивала себя, сколько могла, в надежде, что с минуты на минуту придет Майкл — убедиться, все ли у нее в порядке. Снова удар! Казалось, он прогремел прямо над головой, и Кэрри опрометью бросилась из комнаты в поисках хоть единой живой души, распахивая двери спален и выкрикивая имя мужа. Он не ответил. По той простой причине, что дома его не было — ни наверху, ни внизу.

От внезапного громкого стука в парадную дверь душа у Кэрри ушла в пятки. Придя в себя, она кинулась к ней с облегчением: очевидно, вернулся откуда-то Майкл и обнаружил, что забыл ключ.

— У вас все в порядке, миссис О’Берри? Сработала сигнализация. — Это были охранники, обслуживавшие их систему.

С ужасом сообразив, что на ней всего лишь полосатая пижама, Кэрри отступила за распахнутую дверь.

— Извините. Я должна была ее отключить, когда спустилась вниз… Гром… напугал меня.

— Может быть, нам стоит все осмотреть? Вы абсолютно уверены, что ничего не случилось?

— Это ни к чему. — Голос Майкла был спокойным и уверенным, несмотря на то, что он явно откуда-то бежал. — Мне жаль, что вас побеспокоила ложная тревога.

Окончательно успокоившись, охранники ушли, оставив Майкла и Кэрри смотреть друг на друга.

— Ты мокрый, — сказала она наконец. Более того, его джинсы и черная рубашка были в грязи, а сам он небрит.