Ночные кошмары - Эд Макбейн

– У нас есть основания полагать, что Харрис связался с кем-то из своих старых армейских дружков для осуществления некоего замысла, – сказал Карелла.

– Какого такого замысла?

– Возможно, криминального.

– Вы говорите, «возможно»...

– Потому что точных сведений у нас нет. – Карелла помолчал. – Скажите, вы ведь командовали в свое время третьим взводом?

– Да.

– И ранен был Харрис при вас?

– Да, я потом составил донесение.

– И подписали его как старший офицер.

– Да.

– Это было пятнадцатого декабря. А ранение, в результате которого он потерял зрение, Харрис получил накануне – верно?

– Ну да.

– А незадолго до того вы получили повышение?

– Да.

– Но это было до боя, в котором Харрис...

– Да, за неделю или десять дней до того. В начале декабря мы провели операцию под кодовым наименованием «Ала Моана». Лейтенант Блейк был убит вскоре после выброски вертолетного десанта. Мне присвоили звание, минуя обычную процедуру, прямо, можно сказать, на поле боя, и до конца операции я исполнял обязанности командира.

– Вам дали чин лейтенанта?

– Да, лейтенанта, и целый взвод в придачу. И задачу поставили, знаете ли, не просто какую-то паршивую деревеньку занять. Там был большой обходной маневр, в котором задействовали целый батальон – моторизованные части, артиллерия, поддержка с воздуха. За день до того, как Харриса ранили и он потерял зрение, наша разведка обнаружила базу противника в миле от нас к юго-западу. И мы направились туда через джунгли, но были атакованы по дороге.

– А как это произошло?

– Мы попали в засаду. Засада в форме буквы L... Первое огневое отделение было целиком окружено на узком участке, скажем, там, где короткая палочка L. Команда «Браво» заходила с длинной. Мы ничего не могли сделать. Косоглазые перекрыли путь и буквально под каждым деревом поставили пулемет. Мы укрылись в кустах и начали отстреливаться. Бога моля, чтобы ребята из «Браво» подошли, пока нас всех не укокошат. Вскоре они появились под прикрытием третьего отделения – это было пулеметное отделение. Но десять минут до их прихода – это чистый ад. До сих пор не могу понять, как получилось, что только Харрис был ранен. Граната разорвалась рядом, и ему разве что голову не снесло.

– А других потерь не было?

– В «Альфе» нет. Убили двоих парней из «Браво» и ранили кого-то из третьего. В общем, нам здорово повезло. Могло быть куда хуже.

– А вы не припомните, кто был Харрису ближе всех?

– То есть что вы имеете в виду? Во время боя? Когда он был ранен?

– Нет, нет. Кто были его друзья? Был он с кем-нибудь по-настоящему близок?

– Вот уж не скажу. Я не уверен, что вы вполне представляете себе армейскую жизнь в боевых условиях. Во взводе сорок четыре солдата и плюс к тому командир и сержант. Лейтенант обычно обустраивает свой командный пункт там, откуда лучше всего руководить боем. Я лично в тот день был как раз с огневым расчетом, потому что он шел во главе колонны.

– Стало быть, людей из «Альфы» вы не слишком хорошо знали?

– В личном плане – нет.

– При том даже, что операция началась в первых числах месяца.

– Я знал их по именам, знал их в лицо. Я хочу сказать лишь, что лично почти ни с кем из солдат не сталкивался. Я был офицером, они...

– Но ведь вас тогда только произвели в лейтенанты?

– Это верно, – Таталья улыбнулся. – Но сержантов и солдат тоже не связывает такая уж нежная любовь. А до того, как убили лейтенанта Блейка, я был сержантом.

– А как его убили? – спросил Мейер.

– Осколком от артиллерийского снаряда.

– И когда это было?

– Где-то в самом начале месяца. Через два или три дня после выброски десанта, точнее не помню.

– А не знаете, Харрис после демобилизации поддерживал с кем-нибудь из бывших однополчан отношения?

– Понятия не имею.

– А вы?

– Вы имеете в виду, встречаюсь ли я с людьми из «Альфы»?

– Да.

– Нет. Я регулярно переписываюсь с командиром первого взвода роты Д, но это и все. Он профессиональный военный, вроде меня, сейчас служит в Германии. Получил туда назначение вскоре после сбора.

– Какого сбора, майор?

– Рота Д провела большой сбор в августе. Отмечалась десятая годовщина возвращения с войны.

– И где же происходил сбор?

– В городке Форт-Монмаут. Это в Нью-Джерси.

– Вы там были?

– Нет.

– А ваш друг?

– Он был. И писал мне об этом. Честно говоря, жалею, что не смог попасть туда.

– Ну что ж, – Карелла посмотрел на Мейера. – У тебя есть какие-нибудь вопросы к майору?

– Да нет.

– Тогда большое спасибо, – сказал Карелла, поднимаясь и протягивая руку хозяину кабинета.

– Боюсь, не слишком-то я оказался полезен, – ответил Таталья.

Когда они вернулись к себе в участок, на столе у Кареллы лежал отчет. Мейер предложил приятелю выпить чашечку кофе и двинулся по коридору в сторону канцелярии. Часы показывали 3.37. Тени удлинились. Карелла зажег настольную лампу и взялся за отчет. Сверху к нему была приколота записка:

"Стив!

Эта запись телефонного разговора с Хоупвеллом. Вроде, ничего существенного, но что же поделаешь. Я позвонил в Маджесту по телефону, который ты мне дал. Расселла Пула не оказалось дома, подошла его мать. Потом я нашел его на работе. Он возвращается домой в три, и мы договорились о встрече на это время. Если задержусь, позвоню тебе домой.

Коттон".

Карелла отколол записку и бросил ее в мусорную корзину. Хейз печатал, наверное, лучше всех в бригаде. В отчете почти не было опечаток. И все, конечно, чин по чину, официальный бланк, дата, время, подпись.

Беседа по телефону. Позвонил Хоупвеллу домой, но жена Мэри-Луиза сказала, что он на работе. Хоупвелл занимается производством инструментов для садоводства и огородничества. Адрес – Сарасота, 41. Торговый центр. Сказал, что живет в Сарасоте всю жизнь, женился сразу после призыва в армию. Джимми Харриса помнит. Помнит и бой, в котором тот был ранен и потерял зрение. Говорит, что «Альфа» попала в засаду и что выручили всех их «Браво» и пулеметное отделение. Харрис был ранен осколками гранаты, доставлен в полевой госпиталь, а затем эвакуирован на вертолете в стационар. С тех пор Хоупвелл Харриса не видел. Хоупвелл был командиром отделения. Во время боя командир взвода находился вместе со всеми. Лейтенант Джон Таталья. Никого из солдат своего отделения Хоупвелл после демобилизации не видел. Его самого ранили в марте следующего года. Сожалеет, что не был на общем сборе в Форт-Монмауте, Нью-Джерси, но ехать слишком далеко, он таких расходов не может себе позволить. Переписывается с одним бывшим солдатом «Альфы», Карлом Фирсеном, гранатометчиком, сейчас он живет в Амстердаме; этот был на встрече и говорит, что она прошла с огромным успехом. Был ли на ней Джимми Харрис, Хоупвелл не знает. Явно огорчился, узнав, что Харриса убили.

Маджеста[4] название свое явно сохранила с колониальных времен. Дано оно было в честь его величества короля Георга. Тогда много чего называлось в его честь. Например, Джорджтаун. В те времена, когда англичане танцевали кадриль и даже простые солдаты изъяснялись на языке аристократов, Маджеста стояла на холмах и выглядела на редкость элегантно. «О, Маджеста, – говаривали англичане, – элегантное место».

В наши дни холмы в Маджесте сохранились, но элегантность исчезла. Более того, район выглядит совсем неэлегантно. И даже отталкивающе.

Люди здесь жили на узкой косе, вдающейся в Атлантический океан. Административно это еще город, но вообще-то от настоящего города далеко, хотя народу полно и здесь. Местная публика считает Джорджа Вашингтона и участников Континентального Конгресса свихнувшимися фанатиками. По их мнению, так лучше бы Маджеста оставалась английской колонией. В качестве примера можно сослаться на Сэнгдс Спит, который даже в наши дни выглядит почти как английская колония. Наверное, потому что люди здесь пьют пиммз и говорят, как правило, в нос. Это в основном очень богатая публика. Некоторые просто-таки миллионеры. А публика в Маджесте в основном бедная. Некоторые еле концы с концами сводят. А иные и вовсе бедны, как церковные крысы. Вот вроде Расселла Пула.

Он с матерью жил в облупившемся доме – такие можно найти в Англии, в районе Виктория-стрит или Гладстон-роуд. Расселл Пул был черным. Он никогда не видел Англии, хотя часто мечтал туда попасть, потому что не знал, что и в Англии есть свои проблемы по части людей с темным цветом кожи – яблоня растет недалеко от своего упавшего яблока. Пул знал только, что он беден и что живет в конуре. Коттон Хейз ему не понравился. Коттон Хейз выглядел как обычный засранец-полицейскии. Пул велел матери выйти в соседнюю комнату.

Хейзу Расселл Пул тоже не понравился.

Вообще-то люди не шибко друг от друга отличаются, только один белый, а другой черный. Может, в этом вся и разница. Пул был весом и ростом примерно с Хейза – добрых шесть футов два дюйма и сто девяносто фунтов. Оба широкоплечие, узкобедрые. Правда, у Пула не было такой рыжей шевелюры, как у Хейза – но у кого, скажите на милость, такая есть? Пул закрыл за матерью дверь в спальню и повернулся к Хейзу.