Золотая ветвь - Галина Романова

Хайя склонилась над нею. В одной руке у нее был обсидиановый ритуальный нож, а в другой — игла. На кончике ее что-то матово поблескивало. Пленница знала, чем смазано острие, и это рождало в ее душе новую волну ужаса.

— Да, это именно то, о чем ты подумала, — пропела Хайя, заметив, что ее жертва не сводит глаз с иглы. — Ты будешь испытывать ужасную боль, но не сможешь умереть, пока я тебе не разрешу… Ты будешь молить меня о пощаде, но я еще подумаю, прислушаться ли к твоим словам!

Она провела иглой по телу жертвы от шеи до пупка и задержала руку чуть ниже, словно раздумывая, стоит ли касаться самого сокровенного.

— Интересно, что Хаук нашел в такой тощей рыбине, как ты? — подумала она вслух. — Ему нравятся настоящие женщины, из плоти и крови. А ты похожа на жертву многомесячной голодовки. Кожа да кости! Ты не сможешь даже выносить ребенка — на твоих костях совсем нет мяса. И жира!.. Хотя, говорят, вы, светловолосые ведьмы, владеете какими-то секретами, способными сводить мужчин с ума… Не поделишься? А я тогда убью тебя быстрее, чем намеревалась.

Ласкарирэль ничего не ответила — она была просто парализована страхом. Да и если бы девушка владела собой, это не помогло бы — кляп надежно затыкал ей рот. Она могла только мычать сквозь стиснутые челюсти.

— Что молчишь? — ухмыльнулась Хайя. — Сказать нечего? Ах да! Ты же не можешь говорить! Ну-ка, ну-ка…

С этими словами она ловко вытащила кляп, не забыв при этом, как бы случайно, поднести иглу к глазу жертвы. Девушка вскрикнула.

— Спокойно, спокойно, — улыбнулась молодая шаманка. — Я еще не колю… хотя… послушаем, как ты можешь кричать!

И она замахнулась ножом.

Надрез был неглубоким, но длинным. Нож прорезал кожу на груди, начиная от ключиц, и пленница завизжала от боли.

— Ого-го, какой у нас голосок! — замурлыкала Хайя. — Ручаюсь, ты можешь кричать и гораздо громче… А если мы вот так?

Она не успела ничего сделать — даже коснуться ножом кожи, когда за спиной раздалось осторожное покашливание.

— Ну чего еще там? — рявкнула шаманка.

За ее спиной топталось двое орков, которые принесли девушку сюда.

— Э… госпожа, — неуверенно начал один, — дозвольте мы сначала ее того… ну… немножко, а? Можно?

На губах Хайи зазмеилась улыбка.

— Можно, — медленно произнесла она и повернулась к жертве. — Ты как раз для этого подходишь, светловолосая ведьма! Пусть с тобой позабавятся мои охранники, а я буду смотреть. Может быть, кое-чему научусь. Ты ведь умеешь соблазнять мужчин! И, возможно, твоя наука пригодится мне в будущем. Тогда я смогу соблазнить Хаука…

Пока она говорила, один из орков — они, видимо, заранее договорились, кто будет первым, — проворно скинул штаны и поспешно взгромоздился на пленницу.

Ласкарирэль задрожала от страха и отвращения. Она собрала все силы, чтобы сбросить с себя ненавистную тяжесть, но руки ее были крепко прикручены к кольцам в камне, а ноги, словно нарочно, разведены в стороны. Орк только довольно хрюкнул, когда она дернулась под ним.

— Э, да она живенькая штучка! — довольно проворчал он, тиская ее тело. — И довольно горяча! О-ох…

Девушка закричала, когда он ринулся в атаку, и Хайя захлопала в ладоши, как маленькая девочка.

— Так-так, — зачастила она, пригибаясь, чтобы лучше видеть. — Давай! Еще! Ну!

Ласкарирэль билась и кричала. Насильник сопел и дергался, и никто не заметил нового действующего лица.

Точнее, его все-таки заметили — оставшийся не у дел орк, которому пока отводилась роль наблюдателя, даже возмутился, когда кто-то похлопал его по плечу, отвлекая от редкостного зрелища. Собираясь высказать нахалу все, что о нем думает, он обернулся…

Только для того, чтобы острие талгата вошло ему в грудь, а не в спину.

Звук падения тела и предсмертный хрип все-таки был услышан. Хайя обернулась, вытаращив глаза.

— Как ты… откуда ты… — только и промолвила она.

— Собралась убивать — так убивай и нечего мучить! — произнес хриплый голос.

Завизжав так, что перекрыла шум возни, Хайя бросилась на незваного гостя с ножом, но тот ловко перехватил талгат из правой руки в левую, и тяжелый кулак обрушился на голову шаманки, отбросив ее в сторону, как мешок с тряпьем. Она кубарем покатилась по полу и осталась лежать в углу.

Второй орк тем временем сообразил, что происходит что-то не то.

— Вот я тебя, — зарычал он, скатываясь со своей жертвы и бросаясь к оружию. Но он не успел даже дотронуться до рукояти меча — талгат вонзился ему в шею, перерубая мышцы и артерии. Кровь хлынула на пол, а наполовину обезглавленное тело рухнуло на колени, секунду или две стояло, покачиваясь, а потом свалилось к ногам победителя, дергаясь в последних судорогах.

Хаук шагнул к помосту. Пленница захлебнулась криком и смотрела на него во все глаза.

— Ласка, — сказал он и беззастенчиво сунул руку ей вниз. Девушка вздрогнула.

— Не успел, — буркнул ее спаситель себе под нос таким тоном, что нельзя было понять, рад он этому или огорчен. Потом он коротко четыре раза взмахнул талгатом и протянул пленнице руку: — Пошли.

Девушка потянулась к нему, но встать не смогла — все тело ее затекло, руки и ноги не повиновались.

— Я не могу идти, — робко прошептала она. — И я не одета…

Выругавшись, орк шагнул к скорчившемуся в углу телу шаманки и, приподняв за ноги, просто-напросто вытряс Хайю из ее балахона. Потом натянул его на голову эльфийке и, дождавшись, пока девушка просунет дрожащие, непослушные руки в рукава, вскинул ее на плечо, как оленью тушу.

Девушка закрыла глаза. Она даже не подумала спросить, куда ее тащат — самое главное, что он все-таки пришел.

Их заметили на первом же повороте — уже несколько часов всю Цитадель прочесывали отряды орков, посланные Верховным Паладайном на поиски преступника.

— Вон он! — послышался крик. — Взять!

Хаук резко сменил направление и побежал по коридору. Он половину жизни провел в этих лабиринтах и знал, какой коридор куда выводит. Ему перерезали самый короткий путь наружу, но оставалось по меньшей мере четыре хода, которыми он мог воспользоваться.

Потом их осталось три…

Еще через некоторое время два…

А потом и вовсе…

Кольцо сжималось. Беглец продолжал мчаться, ныряя то в один отнорок, то в другой, сбивая погоню со следа или заставляя преследователей без толку тратить время на беготню. Но шансов выжить у них с Лаской оставалось все меньше и меньше. Беглецов гнали прямиком в ловушку.

Впрочем, оставался еще один шанс. Самый последний, на который наверняка не рассчитывали его преследователи. И Хаук, оказавшись на очередной развилке, свернул не направо, а налево.