Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер

Она закатила глаза, и сестра Эмили выразительно кивнула.

— Ну, по тем же причинам я тоже не могу внезапно появиться в Зионе — или где-либо еще, если уж на то пошло. — На этот раз Эйва тихо рассмеялась. — Реакция ваших Хранительниц, когда мы с сейджином поднялись по склону горы, достаточно ясно показывает это, не так ли?

Сестра Эмили снова кивнула, сверкнув зимне-голубыми глазами, и Эйва улыбнулась ей в ответ, затем позволила своему лицу снова стать серьезным.

— Настоящая причина, по которой сейджин привел меня сюда, заключалась в том, чтобы позволить ему изучить дневник, Эмили. Как записал сам святой Коди, к сейджинам прикасается только аншинритсумей. Несмотря на все их другие способности, они не ангелы и не архангелы, и он хочет проконсультироваться с сообщением святого Коди о войне против падших, чтобы получить какое-либо понимание, которое оно может дать. И, — она спокойно встретилась взглядом с сестрой Эмили, — прочитать разделы дневника, которые мы никогда не могли сами.

Гробница святого Коди была прекрасна.

Часовня, посвященная Бедар, была достаточно красивой, хотя и маленькой. Простые покои Хранительниц были наполовину построены и наполовину вырезаны в камне стен пещеры по обе стороны от входа. Сам этот вход был закрыт каменной стеной, пронизанной четырьмя прекрасными витражами, на которых были изображены знаменитые эпизоды из «Деяний архангела Бедар на Сейфхолде». Зимой через них проникало мало света, но летом они, должно быть, превращали интерьер пещеры в витрину с богато окрашенной подсветкой. Этот свет также был направлен внутрь, туда, где часовня архангела, над которой возвышалась ее статуя, держащая лампу, ее символ, закрывала конец пещеры.

Или, во всяком случае, то, что казалось его концом.

На самом деле пещера простиралась более чем на милю вглубь горы, и это была лишь часть еще большей серии пещер, которые тянулись гораздо дальше, хотя сестры святого Коди отгородили его гробницу от остальной части пещерной системы каменной стеной. Здесь не было витражей, но природный камень естественной пещеры был сглажен и отполирован, чтобы образовать идеально круглую ротонду, а затем украшен резьбой со сценами из жизни святого Коди. Чередующиеся, постоянно горящие лампы из серебра и золота, наполненные ароматическими маслами, были установлены в этих стенах через равные промежутки. Столетия дыма от ламп и благовоний затемнили грубую каменную крышу пещеры, и их свет пролился на резные панели и наполнил тихое благоговение этой комнаты медовым освещением.

Саркофаг в центре ротонды был вырезан из цельного массивного блока мрамора де-Кастро. Этот розовый камень, отмеченный узорами плотных завитков и добытый в горах де-Кастро в Северном Харчонге, был любимым материалом скульпторов и архитекторов Церкви. То, как именно камень для саркофага — более десяти футов в длину и четыре фута в высоту — был доставлен на его нынешнее место, несомненно, было историей, заслуживающей внимания, но Мерлин уже знал, чьи руки создали большую, чем в натуральную величину, лежащую статую святого, которая украшала его. Детали этого невероятно реалистичного изображения захватывали дух, а боковые стороны саркофага были украшены прекрасным изображением того, что казалось бесконечно повторяющимися узорами горных лилий, цветка, ассоциирующегося с мученичеством и сейджинами, которые сражались с силами тьмы в войне против падших.

Как и рельефы, украшающие стены пещеры, создание этого саркофага было нелегкой задачей. И это не было сделано быстро, и каждый квадратный дюйм был делом рук сестер святого Коди, потому что до самого Мерлина ни один посторонний никогда не ступал сюда.

Среди сестер, которые впервые спрятали здесь тело Коди, не было ни каменщиков, ни скульпторов. Это произошло позже, по мере того, как численность тайного ордена постепенно увеличивалась, и некоторые из его сестер, обладающие талантом к выполнению этой задачи, проходили подготовку в великой академии Жьянгду в южном Тигелкампе. Жьянгду создавала скульпторов Церкви Ожидания Господнего почти девятьсот лет, и было очевидно, что сестры, чьи руки создавали красоту вокруг него, легко могли быть одними из самых известных из всех художников Сейфхолда. Но они решили не делиться своим талантом с остальной частью Сейфхолда; все это было потрачено на этот скрытый, отполированный драгоценный камень, который, как они знали, остальной мир никогда не увидит, даже не узнает о его существовании.

Он стоял долгое, безмолвное мгновение с уважением, которого заслуживали вера и благочестие создателей и смотрителей гробницы. Человек, похороненный здесь, был не более божественен, чем «архангелы», создавшие Церковь, которой он служил. Но это ничего не отняло у его служения, точно так же, как ничто никогда не могло уменьшить верность, веру и преданность тех, кто чтил его память, и ноздри Мерлина раздулись, когда он вдохнул аромат ламп, которые вечно горели в память о Коди.

Затем, наконец, он отвернулся от саркофага к не менее красивому золотому реликварию, в котором хранился дневник святого Коди. Он лежал на пьедестале из инкрустированного золотом мрамора в нише, вырезанной в северной стене пещеры, между стоящими доспехами с антикварной кирасой и шлемом, а также безликой глыбой мрамора де-Кастро, пронзенной длинным мечом с прямым лезвием. Доспехи выглядели бронзовыми, а меч — дамасской сталью, но на самом деле оба были сделаны из боевой стали, и этот меч мог быть извлечен из его каменных ножен кем угодно. Если уж на то пошло, им можно было бы проткнуть эту каменную глыбу насквозь, потому что его лезвие было таким же острым, как у вакадзаси, сидящего на бедре Мерлина.

Эйва и сестра Эмили стояли и смотрели, как он подошел к реликварию и открыл его. Том, лежавший в нем, казался переплетенным в кожу, но это тоже было обманчиво. Он осторожно вынул его из бархатного гнезда, открыл обложку и посмотрел на четкий, резко наклоненный почерк на первой странице. Как и доспехи и меч, дневник был сделан из передовой синтетики своего времени, и его страницы были такими же гибкими, как в тот день, когда