Хранитель слёз - Артур Дарра

— Вы по-прежнему живёте вместе? — как-то безучастно спросил Никита.

— С женой?.. Ну… да, — тихо ответил Михаил. — Правда, в последнее время что-то совсем не можем поладить. Кажется, дальше будет только хуже. Да ещё с тех пор не могу найти себе места. Кто знает, может Света и не умерла бы, если бы Соня не начала её изводить. Может, ничего бы и не случилось… Я виноват перед Светой. И перед своей женой. Поэтому всеми силами и старался помочь Лизе. Хотел, чтобы хотя бы у неё всё было хорошо. Хотел хоть в этом не пролететь, но…

— Но даже здесь вы ни черта не справились, да?! — перебил его Никита и рассмеялся странным смехом.

Михаил с недоверием поглядел на парня, но ничего не сказал. Никита, продолжая смеяться, громко стукнул ладонью по столу.

— Да ладно вам! — воскликнул он. — Это ведь не только ваша вина. Тут уж я в первых рядах виновников. Я! И вообще, не вы ведь оставили в завещании мне квартиру, а тётя Света. И к чему всё это привело? Вот! Что ещё раз убеждает меня в моей ничтожности! Считал, что теперь всё будет по-другому. Не-а! По-другому быть не может. В мире обманщиков не может быть по-другому. Я такой же, как и все, — лжец. Лгу всему и вся. Но самое главное — самому себе. И ведь говорил, что не стоит оставлять Лизу на меня! Ведь говорил же вам! Кто я такой? Всего лишь человечишка, который даже не знает, кто он и где его место в жизни. И что я, такой, могу? Всё, что я могу в этой жизни, — это вот, — указал Никита на кофеварку, — позволить себе такой аппарат. Да и то — скрипя зубами и карманами. Это — единственное важное достижение, которого я добился сам. На этом границы всех моих возможностей кончаются. И что я мог сделать, будучи таким? Разве можно было ожидать хорошего исхода, а? Нельзя полагаться на человека, который ни черта не определился с тем, кто он есть; который не выкристаллизовался в понятное для самого себя существо. Ведь он может всё испортить. И вот — всё испортил! Теперь Лизы нет. Увёз её к себе домой, хотел показать ей весёлый празд… — Никита запнулся, в его глаза ударили слёзы. Ему становилось дурно, голова наливалась болезненной тяжестью.

— Ты не виноват. — Михаил с сочувствием поглядел на Никиту. — Если бы ты знал, что так произойдёт…

— Нет! — Никита резко махнул рукой. — Понимаете, всё это — следствие моей ничтожности. Чтобы в очередной раз подчеркнуть её. Я должен уже окончательно это понять, принять её и успокоиться!

— Но ведь… Большинство людей так и живут, понимая свою ограниченность в чём-то — и ничего. Это ведь нормально…

— Они глупцы! — громко перебил Никита. — Мир подстроил им ловушку, а они попались и делают вид, что всё нормально, что так и должно быть. И даже прикидываются, что радуются, бесстыжие обманщики! Каждый день кругом я вижу сплошных и конченых обманщиков! Обманывают себя, обманывают других. Ничего кроме грязной лжи. Но вот почему-то всегда верят в нормальную жизнь, верят в счастье. Знаете… В последнее время я всё больше задаюсь вопросом: а какой я — настоящий, и где же оно — моё истинное счастье? И тут я понимаю, что я точно такой же, как и все бренные людишки. Ничем не лучше. Точь-в-точь их копия, отражение. Так что на многое надеяться мне не стоило. И возлагать на меня надежды — тоже.

Никита дышал быстро, громко.

— А знаете, — жарко продолжал он, — вообще, что касается счастья — то тут не всё так просто. Должен быть философский разговор о счастье. О его природе. Сказать, что же это такое на самом деле? А вот что: это то, чего никогда не существовало, не существует и НИКОГДА НЕ БУДЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ! — Никита снова стукнул ладонью по столу, словно сделал величайшее открытие, и поглядел вопросительно на нотариуса, как бы ожидая от него положительную ответную реакцию. — Не может быть у нас счастья! Никогда! Не готовы мы к нему. Не умеем. Мы — все — прогнившие поколения. Прогнившие насквозь. Нас нужно истреблять! Всех до одного! Мы убиваем своё счастье, потому что не способны с ним совладать. Дай нам счастье, так мы тут же продадим его, променяем на что-нибудь другое. Тут же! Не приучены мы к простому счастью. Мы — люди вечных мук, вечных страданий! — Никита вдруг выхватил со стола книгу Достоевского «Бедные люди» и со злостью разорвал её. Затем швырнул оставшийся ошмёток книги в раковину. — Мы все созданы для страданий! Мы все созданы для слёз! Ведь всё было хорошо, зачем же я всё испортил? Зачем же я просто не мог остаться с тем, что есть, радоваться этому? Зачем вынудил её тогда убежать в метель из дома?! Ведь всё же было хорошо! Всё уже было хорошо! Зачем же нужно было всё коверкать?.. Зачем?!

— Никита, к чему весь этот… литературно-философский трагизм… — всё-таки ненароком вслух произнёс испуганный Михаил, глядя на обезумевшего парня. Но тот его совсем не слушал.

— То же самое касается и любви! Любви — ха-ха! — вокруг которой так много мается людей. Любви-Не-Существует — точка! Единственное, что существует — упование на спасение от этой гнилой действительности! Ведь что по-настоящему делает нас людьми? Знаете? Надежда! Надежда, что однажды и где-нибудь с нами, прокажёнными, всё будет хорошо. И мы, как сумасшедшие, рвёмся к этому спасению любыми правдами и неправдами. Чаще всего, конечно же, неправдами. Заменителями. Иллюзиями. Вот — любовь, к примеру. Это — топливо. Оно как-то удерживает нас на ногах. Заставляет искать его повсюду. Позволяет более-менее сохранять баланс между «Жить» и «Сдохнуть» в этом херовом мире. Только это. Только надежда, что: а вот там, за горизонтом, мой идеальный мир спрятался! И он ждёт меня! Мне нужно только ножками прыг-скок сделать пару раз — и всё. И там — люблю я, и любят меня. ЛОЖЬ! Там — иллюзии. Некуда и незачем нам идти. Все пути отрезаны. Мы загниваем в своей консервной банке. Но даже когда всё хреново, человек верит во что-то спасительное — может, в будущем повезёт, или встречу хорошего человека, полюблю его, найду удачную работу, бла-бла-бла! Это и отличает нас от животных. Не ум, не понимание, что мы — люди, венцы природы, — именно наше «бла-бла-бла», что однажды, ну хоть когда-нибудь и каким-нибудь волшебным образом, но всё будет хорошо. Тупая, бессмысленная, беспочвенная надежда. Как в одноимённом советском фильме, помните? «Всё будет хорошо!» Ну тупость же, правда? Понимаете меня?!

— Прямо-таки извёл на нет все человеческие ценности! — нервно посмеялся Михаил, пытаясь разрядить накалившуюся обстановку. — Хотя в чём-то ты прав… Про надежду я согласен. Она неумолимо идёт с человеком до самого кон…

— Жизнь — это один сплошной сопливый штамп! — Никиту, казалось, было уже не остановить. — И мы все — зёрна! Зёрна! Нас всех перемалывают, а потом варят в бурлящей жиже!