Пес смерти - Агата Кристи

— Приляг ненадолго, — он взял ее за руку, — отдохни до ее прихода.

— Хорошо… — Она снова улыбнулась ему и вышла из комнаты.

Рауль некоторое время стоял в глубоком раздумье, потом подошел к двери, пересек тесный холл и вошел к комнату, примыкавшую к нему с противоположной стороны. Это была гостиная, очень похожая на ту, которую он только что покинул, но в одной из ее стен была ниша, в которой стояло массивное кресло. Ниша была скрыта тяжелыми черными бархатными портьерами. Элиза занималась приготовлениями к сеансу. Она поставила рядом с нишей два стула и маленький круглый столик, на котором лежали бубен, рожок, карандаши и бумага.

— «Последний раз»! — злорадно твердила Элиза. — О, месье, как бы мне хотелось, чтобы с этим было покончено. Пронзительно звякнул дверной звонок. — Это она, жандарм в женском обличье, — продолжала почтенная служанка. — И чего бы ей не сходить в церковь смиренно помолиться за упокой души малышки и поставить свечку Богоматери? Разве Всевышний не ведает, где наше благо?

— Откройте, звонят! — повелительным тоном сказал Рауль.

Служанка косо взглянула не него, но повиновалась. Не прошло и минуты, как она ввела в комнату посетительницу.

— Я сообщу хозяйке о вашем приходе, мадам.

Рауль сделал шаг вперед, чтобы приветствовать мадам Икс. «…Огромная и черная…» — всплыли в его памяти слова Симонэ. Посетительница была крупной женщиной, а черное траурное одеяние делало ее фигуру еще более грузной.

— Боюсь, я немного запоздала, месье, — пробасила она.

— Всего на несколько минут, — с улыбкой отвечал Рауль. — Госпожа Симонэ прилегла. Простите, но вынужден сообщить вам, что ей нездоровится: перенервничала и переутомилась.

Ладонь посетительницы, протянутая для рукопожатия, неожиданно сжалась, будто тиски.

— Но она проведет сеанс? — требовательно спросила мадам Икс.

— О да, мадам.

Посетительница облегченно вздохнула и опустилась на стул, отбросив одну из окутывавших ее черных накидок.

— О, месье, вы не в состоянии представить себе то ощущение чуда и ту радость, которые приносят мне эти сеансы! — затараторила она. — Моя малютка! Моя Амелия! Видеть ее, слышать ее. Даже, быть может, протянуть руку и дотронуться до нее! Да, да! А почему бы и нет!

— Мадам Икс… Как бы вам объяснить? — поспешно и твердо заговорил Рауль. — Вы ни в коем случае не должны ничего предпринимать иначе как под моим непосредственным руководством. В противном случае может возникнуть серьезная опасность.

— Опасность для меня?

— Нет, мадам, для медиума. Вы должны понимать, что происходящее здесь имеет определенное научное толкование. Постараюсь объяснить подоходчивее, не прибегая к специальной терминологии. Для того чтобы явить себя, духу необходимо воспользоваться материальной субстанцией, веществом медиума. Вы видели пар, истекающий из уст медиума? В конце концов он сгущается и создает подобие телесной оболочки умершего. Как мы считаем, эта видимая плазма в действительности представляет собой самое существо медиума. Когда-нибудь мы, надеюсь, докажем это, тщательно взвесив медиума и взяв различные пробы. Но этому очень мешают болевые ощущения и опасность, которой подвергается медиум, так или иначе общающийся с привидениями. При слишком поспешной и неосторожной материализации медиум может даже умереть.

Мадам Икс внимательнейшим образом слушала его.

— Это очень любопытно, месье. Скажите, а может ли техника материализации духа достигнуть таких высот, что станет возможным его отделение от источника — медиума?

— Это совершенно фантастическое предположение, мадам.

— Но так ли уж это невозможно в свете известных нам фактов? — стояла на своем посетительница.

— Пока это совершенно невозможно.

— А в будущем?

Появление Симонэ избавило его от необходимости отвечать. Она была бледна и казалась слабой, но ей явно удалось полностью прийти в себя. Она обменялась рукопожатием с мадам Икс, но Рауль заметил, что ее при этом охватил трепет.

— Известие о вашем неважном самочувствии огорчило меня, — сказала посетительница.

— Пустое! — резковато ответила Симонэ. — Что же, начнем? — Она вошла в нишу и уселась в кресло. Внезапно Рауля охватил страх.

— Ты еще не совсем окрепла! — воскликнул он. — Лучше отмени сеанс. Мадам Икс тебя поймет и не осудит.

— Месье! — Возмущенная мадам Икс поднялась со стула.

— Да, да, я убежден, что лучше было бы не проводить сеанс.

— Но этот последний сеанс был обещан мне госпожой Симонэ!

— Это так, — тихо подтвердила Симонэ. — И я готова исполнить свое обещание.

— Я настаиваю на этом.

— Я не нарушу верности слову, — холодно произнесла Симонэ и ласково добавила: — В конце концов, это ведь в последний раз, Рауль. В последний, благодарение Богу!

По ее знаку Рауль задернул тяжелые черные портьеры, закрывая нишу, опустил занавески на окнах, и комната погрузилась в полумрак. Он жестом пригласил мадам Икс занять один из стульев, а сам приготовился опуститься на другой. Мадам Икс, однако, заколебалась.

— Простите, месье, но.., как вы понимаете, я всецело убеждена в вашей честности и в честности мадемуазель Симонэ. В то же время, чтобы мое свидетельство имело больший вес, я осмелилась принести кое-что с собой… — С этими словами она извлекла из сумочки клубок тонкой бечевки.

— Мадам! — выпалил Рауль. — Это оскорбительно!

— Просто мера предосторожности.

— Повторяю: это оскорбительно!

— Не понимаю вашего возмущения, месье, — холодно ответила мадам Икс. — Чего же вам опасаться, если сеансы проводятся без обмана?

— Могу заверить вас, что мне нечего опасаться, мадам. — Рауль презрительно усмехнулся. — Если угодно, можете связать меня по рукам и ногам.

Эта тирада не возымела ожидаемого действия. Мадам Икс невозмутимо сказала:

— Благодарю вас. — И двинулась к нему с мотком бечевки.

— Нет, Рауль! Не давай ей сделать этого! — вдруг воскликнула скрытая портьерами Симонэ. Посетительница глумливо рассмеялась.

— Мадемуазель боится, — довольно язвительно заметила она.

— Да, я боюсь.

— Подумай, что ты говоришь, Симонэ. — Рауль повысил голос. — Мадам Икс явно считает нас шарлатанами.

— Мне нужна полная уверенность, — угрюмо произнесла мадам Икс и начала неторопливо, тщательно, крепко-накрепко привязывать Рауля к стулу.

— Узлы у вас получились на славу, мадам. Поздравляю, — проговорил Рауль, когда дело было сделано. — Теперь вы довольны?

Мадам Икс не ответила. Она покружила по комнате, внимательно осмотрела стенные панели, потом заперла ведущую в прихожую дверь, взяла себе ключ и вернулась на свое место.

— Ну, — произнесла она ничего не выражающим тоном, — теперь я готова.

Шли минуты. Дыхание Симонэ за портьерой становилось все тяжелее, все сдавленнее. Потом звук дыхания стих и послышались стоны. Опять недолгая тишина, вдруг прерванная звоном бубна. Рожок подпрыгнул на столе и свалился на пол, послышался смех. Кажется, закрывавшие нишу портьеры чуть раздвинулись, и в образовавшуюся щель стала заметна фигура медиума с опущенной на грудь головой. Мадам Икс внезапно ахнула. С уст медиума сорвалась тонкая струйка пара. Она начала сгущаться и приобретать очертания маленькой детской фигурки.

— Амелия, малышка моя! — севшим голосом выдавала мадам Икс.

Облачко пара все сгущалось. Рауль не верил своим глазам: никогда прежде материализация не проходила так удачно. Перед ним стоял ребенок — настоящий ребенок, из плоти и крови.

— Мама! — послышался тонкий детский голосок.

— Девочка моя! — вскричала мадам Икс. — Девочка моя!

Она начала подниматься со стула.

— Осторожнее, мадам! — предостерег ее Рауль. Привидение потихоньку выходило из-за портьер. Это был ребенок. Перед ними, протянув руки, стояла девочка.

— Мама!

— О! — Мадам Икс привстала.

— Мадам! — заволновался Рауль. — Медиум…

— Я должна прикоснуться к ней! — сдавленно выпалила посетительница, делая шаг вперед.

— Ради Бога, мадам, не теряйте голову! — Рауль был не на шутку встревожен. — Немедленно сядьте на место!

— Моя малютка! Я должна прикоснуться к ней!

— Мадам, я настоятельно требую, чтобы вы сели! — Он отчаянно старался освободиться от пут, но мадам Икс потрудилась на совесть: Рауль был беспомощен. Его охватило ужасное ощущение надвигающейся беды. — Именем Господа Бога нашего, мадам, сядьте! — вскричал Рауль. — Вы забыли о медиуме!

Мадам Икс не обращала на него никакого внимания. Она совершенно преобразилась. Лицо ее исказила гримаса нездорового восторженного экстаза; простертая рука коснулась стоявшего у портьеры ребенка. Медиум издала исполненный муки стон.

— Господи! — неистовствовал Рауль. — Господи! Это ужасно! Медиум…