Пирамиды - Терри Пратчетт

— Но черепаха все-таки обогнала зайца, — рявкнул Зенон, набычившись.

— Заяц был мертвый, Зенон, — терпеливо промолвил высокий. — Ты же сам подстрелил его.

— Я целился в черепаху. Понимаешь, приходится проводить два эксперимента одновременно, экономить крайне драгоценное время исследователя, пользуемся любой возможностью…

Разглагольствуя, Зенон во все стороны размахивал луком, на котором лежала новая стрела.

— Прости, — перебил его Теппик. — Ты не мог бы на минутку опустить лук? Я и мой друг проделали слишком долгий путь, чтобы в конце концов нас просто подстрелили.

«Эта парочка кажется безобидной», — подумал он и даже сам поверил в это.

Теппик свистнул. Птраси появилась из-за дюны, ведя за собой Верблюдка. Теппик сильно сомневался, чтобы ее костюм предполагал наличие хоть каких-то карманов, однако ей каким-то образом удалось подправить макияж, подвести глаза и расчесаться. Она шла, волнообразно раскачиваясь, как змея пред броском, словно решила поразить чужестранцев всей силой своего обаяния. В свободной руке она что-то несла.

— Она нашла черепаху! — воскликнул Зенон. — Прекрасно!

Рептилия молниеносно спряталась в панцирь. Птраси бросила на Зенона испепеляющий взгляд.

Во всем мире у нее, пожалуй, только и было, что она сама, и поэтому ей вовсе не хотелось, чтобы ее приветствовали исключительно как бесплатное приложение к черепахообразным.

— Знаешь что, Зенон, — со вздохом промолвил высокий, — мне все-таки кажется, ты здорово прогадал с этой своей затеей, с этими стрелами, черепахами…

Толстячок сверкнул глазами.

— А твоя главная беда, Ибид, — фыркнул он, — в том, что ты, черт побери, считаешь себя главным авторитетом во всем.

Боги Древнего Царства пробуждались.

Вера — это сила. Разумеется, довольно слабая сила по сравнению с силой тяжести — когда дело доходит до передвижения гор, последняя неизменно одерживает верх. Но все же вера имеет силу, и ныне, когда Древнее Царство замкнулось на самом себе и свободно парило в отрыве от остальной вселенной, все больше удаляясь от того общепризнанного порядка вещей, который несколько помпезно зовется реальностью, сила веры дала о себе знать.

Ибо народ Джелибейби верил в своих богов целых семь тысяч лет.

Сегодня боги существовали въяве. Полный набор богов.

И мало-помалу обитатели Древнего Царства стали понимать, что, к примеру, Ват, Песьеглавый Бог Сумерек, куда симпатичнее, когда он изображен на глиняном горшке, чем когда, выпрямившись во весь свой семидесятифутовый рост, грозно порыкивая и смердя, бредет по улицам неверной походкой.

Диос сидел в тронном зале с золотой маской на коленях и пристально глядел в сумрачное никуда. Столпившаяся у двери кучка младших жрецов наконец набралась мужества и приблизилась к нему — так трепеща приближаются к рычащему льву. Пожалуй, увидев любимых богов во плоти, жрецы встревожились больше, чем кто-либо; отчасти это напоминало неожиданное явление ревизора.

Один лишь Куми держался чуть в стороне от прочих. Он напряженно думал. Странные, необычные мысли теснились на еще не проторенных мозговых извилинах, двигаясь в совершенно немыслимых направлениях. Куми хотел поглядеть, куда они его заведут.

— О Диос, — пробормотал верховный жрец Кета, Ибисоглавого Бога Справедливости, — каковы же веления царя? Боги бродят по стране, затевают драки и разрушают жилища, о Диос. Где же царь? Чего он от нас хочет?

— Ага, — подтвердил верховный жрец Скарабея, Движителя Солнечного Шара. Но, почувствовав, что этого явно недостаточно, добавил: — Ваше преосвященство, должно быть, наметили, что ход светила утратил плавность, поскольку все Боги Солнца борются за него, и, — он расшаркался, — благословенный Скарабей предпринял стратегическое отступление, совершив, м-м, незапланированную посадку в городе Хорт. Несколько зданий пострадало.

— Воистину так, — произнес верховный жрец Тпру, Возничего Солнца. — Ибо все мы знаем, что мой повелитель — это подлинный бог…

Голос его вдруг пресекся.

Диос дрожал всем телом, медленно раскачиваясь и глядя перед собой невидящим бессмысленным взором. Он с такой силой вцепился в маску, что отпечатки его пальцев остались на золотой поверхности; губы беззвучно произносили слова Обряда Второго Часа, который свершался в это время на протяжении вот уже многих тысяч лет.

— Похоже на шок, — заметил один из жрецов. — Он всегда был человеком твердых правил.

Остальные поспешили продемонстрировать, что, по крайней мере могут хотя бы посоветовать что-то.

— Поднесите ему стакан воды.

— Наденьте на голову бумажный колпак.

— Принесите в жертву цыпленка так, чтоб он учуял.

Внезапно послышались пронзительный свистящий звук, отдаленный грохот взрыва и протяжное шипение. Клубы дыма ворвались в зал.

Оставив Диоса в полубесчувственном состоянии, жрецы бросились на балкон и увидели окружившую дворец толпу народа, задравшего головы к небу.

— Кажется, — произнес верховный жрец Сефута, Бога Ножевых Изделий, почувствовав, что ситуация предрасполагает к некоторой раскованности, — Тпру упустил солнце и упал от неожиданной подножки со стороны Джета, Лодочника Дневного Светила.

Издалека донеслось жужжанье, словно несколько миллиардов трупных мух в панике поднялись в воздух, и что-то темное, массивное промелькнуло в небе над дворцом.

— Но, — продолжал жрец Сефута, — ему на помощь спешит Скарабей… да, он набирает высоту… Джет, который пока его не видит, уверенно движется по меридиану… а вот и Сессифет, Богиня Полудня! Вот так сюрприз, настоящий сюрприз! Юной богине еще предстоит показать себя, но, помяните мое слово, какое многообещающее начало, еще одна попытка, евнухи и господа, и… Да! Скарабей упускает его!

Гигантские тени метались по камням балкона.

— Но что же мы видим? Старшие боги, я не подберу иного выражения, кооперируются против дерзких новичков! Отважная юная Сессифет уже в гуще событий, иногда сила женщины — в ее слабости, о да, она уже там, она толкает его, толкает все дальше, Джил и Скарабей, кажется, собираются устроить потасовку, а между тем Сессифет врывается в свободную зону… и… да, да, да!.. Какая кульминация, какая потрясающая кульминация!

Жрец умолк, почувствовав, что кругом стало очень тихо и все как один не отрываясь смотрят на него.

— Чего шумим? — наконец вымолвил кто-то.

— Извините, сам не знаю, что на меня нашло.

— А если кто-нибудь из них его уронит? — с презрительной ухмылкой фыркнула жрица Богини Пещер, Сардук.

— Но… но… — Жрец Сефута судорожно проглотил слюну. — Разве такое возможно? Наверное, мы все чем-то отравились, или перегрелись на солнце, или… Каждый знает, боги не… То есть я хочу сказать, что солнце — это огромный сгусток раскаленного газа, который каждый день обходит вокруг Диска, а боги… нет, нет, поймите меня правильно, мы действительно нуждаемся в том, чтобы люди верили…

Куми, даже несмотря на то что голова его буквально распухла от вероломных мыслей, и тут оказался расторопнее своих коллег.

— Хватай его, ребята! — воскликнул он.

Четверо жрецов сгребли злополучного ножепоклонника за руки за ноги, стремительно подбежали к противоположному краю балкона и перекинули тело через парапет, в мутно-желтые воды Джеля.

Жрец Сефута довольно скоро всплыл, отплевываясь.

— За что вы так со мной? — крикнул он. — Вы же знаете, что я прав. На самом деле никто из вас…

Воды Джеля лениво разинули зубастую пасть, и жрец исчез как раз в тот самый момент, когда грузный скарабей, раскинув крылья и угрожающе жужжа, пронесся на бреющем полете над дворцом и взял курс на горы.

Куми потер лоб.

— Чистая работа, — заключил он.

Все согласно кивнули, глядя на расходящуюся по воде рябь. Искреннее сомнение вдруг стало совершенно невозможным в Джелибейби. Это самое искреннее сомнение могло стать причиной серьезных телесных повреждений.

— M-м, — высказался один из жрецов, — и все-таки Сефут, пожалуй, немного расстроится.

— Славься, славься, Сефут, — произнесли все хором.

Так, на всякий случай.

— Нашли кого славить, — проворчал стоящий в задних рядах старый жрец. — Этого фокусника с его ножами да вилками.

Старика схватили и, несмотря на протестующие крики, тоже бросили в реку.

— Славим тебя… А чьим жрецом он был, не помните?

— Буну, Козьеглавого Козьего Бога.

— Славим тебя, Буну, да будет так, — хором провозгласили все.

Священные крокодилы ушли на дно, подобно флотилии субмарин.

Куми умоляюще воздел руки. Принято считать, что минута может возвеличить человека. Куми был из тех, на чью долю выпадают в основном несчастливые минуты, и в его лысом черепе неожиданно зашевелились постепенно обретающие отчетливость мысли, словно освобождающиеся от многолетнего заключения в каменной темнице. Пока он еще не был уверен, что в точности они означают, но они самым непосредственным образом касались проблемы богов, нового века, твердой руки и, возможно, планов, как спровадить Диоса в утробу первого попавшегося голодного крокодила. Подобные перспективы навевали сладостный, запретный трепет.