Леший и Кикимора - Вера Копейко

— Но я думаю, они не станут ее продавать, — сказала мать. — Какой смысл? Вряд ли Анна выходит за миллионера, а ее родители навсегда уехали в столицу.

Они оставят квартиру себе как отнорок, будет где отсидеться в непогоду.

Он засмеялся:

— Ты говоришь как настоящий следопыт.

— Я и есть следопыт, — сказала мать. — Разве ты не слышал от меня или от отца, что хитрые лисы, енотовидные собаки и многие другие звери копают отнорки? Чтобы их не достали враги или охотники, когда они раскопают нору. Я сама видела напрасные старания егеря. — Она махнула рукой: — В общем, ты знаешь, о чем я говорю.

— Знаю, мама…

Витечка привстал на полке, чтобы поймать подушку, которая норовила выскользнуть из-под коротко стриженной головы. Он, видимо, чересчур энергично ею крутил. Он взбил подушку и снова лег. Поезд прибавил скорость, наверное, нагонял время. Они стояли дольше обычного на каком-то разъезде. Витечка закрыл глаза.

…А потом он встретил Анну, когда она с большой дорожной сумкой шла от троллейбусной остановки и повернула к дому.

— Привет, — окликнул он ее, когда она поравнялась с ним. — Помочь? — Он кивнул на сумку.

Она остановилась. Он посмотрел на ее лицо и понял, что она не совсем понимает, кто перед ней. То, что он не тот, кого ей хотелось бы видеть, — это точно. Потом ее глаза, светло-серые, замерли на его губах. Его губы дрогнули, расплываясь. Ее тоже — в ответ. И тогда он нагло сказал, что ждет ее.

— Приве-ет, — проговорила Анна. — Привет, Витечка.

Витечка… Она называла его так, как все и всегда. Он не спорил, он был невысокий, худенький. Анна протянула ему сумку, он взял ее и едва не уронил.

— Ого! Что там у тебя?

— Вся жизнь. — Она засмеялась.

— Куда ты ее тащишь? — поинтересовался он, хотя сердце, которое подскочило и перекрыло горло, сказало ему все. Он пытался отогнать его на место, адамово яблоко бегало по шее, натягивая кожу. Если бы Анна смотрела на него, а не на сумку, она бы догадалась, как он рад.

— Обратно, Витечка, — сказала она и взяла его за руку. — Пошли.

Анна держала его вот так, за руку, давно. Когда они учились в шестом классе и лазили на дворовые яблони за незрелыми дичками. Уже тогда от этого прикосновения его руке становилось жарко. А теперь он весь вспотел.

— Ты домой? — спросил он осторожно.

— Ага, — сказала она.

Он донес ее сумку до двери квартиры. Она открыла замок ключом, который болтался на брелочке в виде револьвера из позеленевшей от руки меди, и сказала:

— Будет настроение — заходи.

Если бы еще вчера он представил себе, что такое возможно, он не сомневался бы, что зайдет сейчас же, следом за ее приглашением. Но он оробел, молча кивнул и побежал вверх по ступенькам, к себе, на пятый этаж с ее третьего…

Витечка тихонько засмеялся.

Да-да, он поступил очень правильно, когда пришел к ней вечером того дня с шампанским. Вино было итальянское, «спуманте». Недавно он узнал, что это слово как раз означает «шампанское». И с коробкой шоколадных конфет. Они были бельгийские, морской коктейль — разные гады из шоколада.

Никита Рогов, а не кто иной, раскрыл ему глаза на то, как четко сработала его мужская интуиция. Никита знает все о мужчинах, женщинах, вине и шоколаде. Иначе ему бы не жениться на девушке, в которой половина русской и половина французской крови.

— Знаешь, почему, отравляясь в гости к женщине, мы берем с собой бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет? — спросил Никита, когда они дегустировали красное сухое. Они делали это пристрастно, потому что оно могло обогатить их или разорить.

— Почему? — спросил Витечка, немедленно вспомнив, как сам с таким нехитрым набором явился к Анне Удальцовой в тот вечер.

— В шампанском есть химическое вещества, которых нет ни в одном алкогольном напитке. Они знаешь, что делают? — спросил Никита.

— Помогают словить легкий кайф, — хмыкнул Витечка.

— Они повышают уровень тестостерона в крови. Я думаю, ты знаешь, что это такое.

— Знаю, — кивнул он. — А шоколад?

— В нем есть нечто, что стимулирует так называемый центр любви в мозгу женщины. — Витечка засмеялся. — Это самое «нечто» сходно с веществами из конопли. Если говорить упрощенно, то они прикрепляются к определенным рецепторам в женском мозгу. Отчего дама чувствует себя так, будто накурилась травки.

— Марихуаны? — уточнил Витечка.

— Да. Эти вещества есть в черном шоколаде и какао, но их нет в белом шоколаде и кофе.

Витечка улыбнулся.

Из-за хитростей химии или по какой-то другой причине, но Анна досталась ему. Удивился ли он? Нет, потому что не позволял себе думать иначе. Даже когда мать сказала, что Анна выходит замуж. Он хотел ее и получил. Все вышло так, как должно быть.

Удивилась — нет, потрясена была его собственная мать. Но она, женщина с железным характером, как называл ее отец, сдержала свои эмоции и спросила коротко, по-командирски:

— Будет свадьба?

— Нет, — ответил сын. — Мы уедем, точнее, уплывем в свадебное путешествие.

— Далеко?

— Не очень. В Разбойный Бор.

Мать усмехнулась:

— Романтичное местечко. И комаров вволю. Ладно, отец приезжает из деревни завтра утром. А ее родители?

— Они отдыхают. Мы к ним завернем потом.

— Не по-людски, — заметила она. — Но по-другому и быть не могло. Чего ждать от безумства однолюба? — Она насмешливо покачала головой…

Витечка очень скоро понял, что получить-то он получил то, что хотел, но Анну ему предстояло завоевать. Это труднее. Но он не печалился. Если его отец сумел сделать невероятную для себя карьеру, а он — сын своего отца — разве не сможет сделать любовную карьеру? Он прошел путь от тайно и безнадежно влюбленного мальчика до официального мужа. Разве не бесспорный успех? Теперь он готов устремиться к следующей ступени… Стать не только любящим мужем, которому жена позволяет себя любить, но стать мужем любимым…

Витечка снова ловил подушку, снова подсовывал ее под голову.

Что-то не получалось у них с Анной. Она отдалялась все больше, особенно когда Витечкин отец помог ей устроиться зоотехником на звероферму работать с енотами.

Анна все чаще говорила о шиншиллах. Он знал, чего ей хочется на самом деле и хотелось всегда. Открыть свою ферму и выращивать на ней шиншилл.

Про шиншилл он знал довольно мало. Анна говорила о них, когда вспоминала о бабушке. Он что-то помнил из собственного детства, слышал разговоры родителей — бабушка Анны работала с шиншиллами на звероферме, директором которой был его отец. Много лет назад произошло что-то, что потрясло всех. Теперь он знал — внезапная смерть Анниной бабушки и гибель ее зверей.