Хозяин моих желаний - Яна Лари

Не знаю как, но Раду улавливает пиковый момент моего колебания. Незамедлительно имитирует бёдрами несколько плавных толчков, заставляя невольно подаваться навстречу и предательски истекать влагой.

– Ты такая красивая. Когда вижу тебя голой – дышать больно.

Шёпот рассыпается по телу мурашками. Промежностью через тонкую ткань его белья чувствую трение эрекции.

Адреналин бьёт по мозгам.

Я застываю, боясь сорваться. Давление внизу становится невыносимым, вспарывает волю. Замутнёнными глазами смотрю в лицо нависающего сверху Раду, совершенно не понимая, что делать. С одной стороны, неприступность мой единственный козырь. Раду меня стращает морозом, я его за это обламываю. Пока хватает выдержки, мы на равных. А с другой стороны, у меня самой не получается дышать под его взглядом. Там столько обещания... Такой голод: необузданный, лютый... но и неуправляемый.

Смотрю в его глаза и с упавшим сердцем понимаю – не отпустит. Ни сейчас – из спальни, ни после – из этого дома.

– Речь шла только о сказке. – Пытаюсь улыбнуться, хотя не получается даже губы растянуть. Какой-то мощный первобытный инстинкт требует немедленного освобождения. Не сомневаюсь, если поддамся секунды не пожалею. Жалеть буду потом, когда почувствую себя безвольной течной самкой.

И то ли у меня действительно настолько потерянный вид, то ли Раду сам понимает, что поторопился, но спустя пару секунд напряжённой тишины он разжимает пальцы с моих рук и отстраняется, перенося свой вес на локти.

– Влада...

Его эмоции заперты за крепко сжатыми веками, лишь часть их срывается в этом выдохе – будто резким ударом в спину выбитым.

Расстояние между нами остаётся критическим. Раскалённый воздух обжигает горло и лёгкие. Готова поспорить, что ещё чуть-чуть – один случайный стон, ещё пара касаний, и Раду точно перестанет волновать моё согласие.

– Я поднимусь к себе...

– Не сейчас! – рявкает он, обрывая мою невнятную просьбу. Тяжело дышит, вцепившись мне в бёдра мёртвой хваткой и добавляет тише: – Я только немножко потрогаю. Не бойся.

И ведь не произнёс ничего особенного, а у меня внутри всё стягивается, как перед оргазмом.

Раду мягко ложится щекой на мою грудь над самым сердцем, на контрасте требовательно сгибает мои ноги в коленях.

– Перестань, ну? – шепчу настороженно и задерживаю дыхание, чтобы исключить возможность уже общего срыва.

– Ш-ш-ш... Всё будет хорошо. Тебе будет хорошо, обещаю. Я не могу отпустить тебя такой напуганной.

Раду весь напряжён, когда начинает медленно спускаться губами по животу.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Часть 3. Глава 4

Его губы приоткрыты. Мышцы бьёт дрожь там, где кожу согревает влажное дыхание. Каждый сантиметр пути отдаётся в позвоночник покалыванием. Недавний трепет возвращается, наливая вены знакомым зноем. Возбуждение дурманит, поэтому не сразу осознаю, что на этот раз задумал Раду. И когда до меня доходит – резко, будто ударом в солнечное сплетение – начинает невыносимо печь шею и уши.

– Не делай этого. Пожалуйста... – тихо прошу, почувствовав его рот в самом низу живота. Непроизвольно дёргаюсь, пытаясь свести ноги.

Мне вдруг становится очень стыдно и дико от мысли, что самая интимная часть моего тела бесстыже раскрыта прямо перед его лицом.

– Так. Тихо, – хрипло командует Раду. – Посмотри на меня.

Стоит опустить взгляд вниз и становится ещё хуже. Дух перехватывает от порочности его улыбки.

– Влада, ты самая лучшая, самая красивая, самая желанная женщина в моей жизни, – твёрдо, с пробирающей искренностью говорит он. – Запомни, никогда, ни при каких обстоятельствах я не отвернусь от тебя и не осужу. Но сейчас ты захлопнешь свой очаровательный ротик и дашь мне сделать это. Просто не сопротивляйся.

Боже...

Вот как ему сопротивляться?

И дело не в словах. Слова могут прозвучать и забыться. Но как же он подбирает момент! Берёт самый острый – вскрывающий душу, и только потом выжигает каждую букву клеймом.

С противоречивыми чувствами я замираю, позволяя Раду широко развести мои ноги. Глубоко вдыхаю, сжимаюсь в напряжённом ожидании и тут же цепляюсь за простыню до боли в пальцах. Ох, чёрт...

Упругий и влажный мазок языком уничтожает последние трезвые мысли в голове. Невольно делаю бесстыдное движение бёдрами, раскрываясь полностью. Голова кружится даже с закрытыми глазами. Весь жар, все ощущения срываются вниз – туда, где плоть терзают дерзкие губы. Туда, где всё ноет и пульсирует.

Его ладони жёстко фиксируют заёрзавшие в нетерпении ягодицы. Понимаю ведь, что этим только мешаю нам обоим, но власти над собой нет никакой. Раду достаточно приспустить с себя бельё – я сейчас не смогу и не захочу оттолкнуть.

Дико так всё... С такой непримиримостью сопротивляться, и так сокрушительно пасть – вопреки зарокам, обстоятельствам, собственной воле. Здесь и сейчас я мыслями, душой и телом принадлежу ему. Но Раду почему-то не спешит воспользоваться ситуацией: не напирает, не набрасывается. Просто методично разгоняет пульсацию внизу до нестерпимого. И чувствуется, что самого уносит. Его сила воли заводит больше всего. Ни от чего ещё так не теряла голову.

Моя податливость, его настойчивость, нажим лёгкой щетины, мягкость горячих губ, хаотичные скачки от ласки к грубости – всё сжимается до дрожащей точки, натягивается бесконечным мигом парения и шпарит вены кипятком взрываясь.

Из моего горла вырывается единственный стон – практически неслышный. По звуку как шелест, по ощущениям – вылетевшая душа.

Раду обессилено уваливается рядом со мной. Смотрит в потолок, сжимая нижнюю губу зубами. Его дыхание громче и несдержаннее моего. И вот эта кровать, в чужом доме, вдалеке от цивилизации сейчас самое неспокойное место во вселенной. В груди саднит от потребности поделиться с ним тем необъятным, чем он меня наполнил – прижаться, шепнуть на ухо что-то очень личное и ласковое. Но реальность, начавшая проступать через сход блаженства, в деталях указывает на то как сильно он сейчас возбуждён. Не услышит.

Тёмные пряди волос прилипли к влажному лбу. На неподвижном, бледном лице только ноздри трепещут – порывисто, будто от сильной боли.

– Мне, наверное, лучше уйти, – хочется произнести это ровно, отстранённо, однако заметная дрожь в голосе слышна даже мне.

Знаю, уйти сейчас эгоистично. А остаться – значит закрепить между нами обиду. Она легко забывается на пике эмоций, но никуда не исчезает – лезет ядом в слова при каждой ссоре. Долги всегда нужно отдавать. Даже такие. Раду смог, получив разрядку, отвернуться от меня в душе. И я тоже так смогу.

Он закусывает усмешку, прикрывая глаза.