Весьёгонская волчица - Борис Воробьев

– Не хуже, – согласился Егор.

– Да и добровольцы у нас есть. Сосед вон твой и тот вызвался.

– Кто? – опешил Егор. – Петька?!

– Ну Петька, чего ты взбеленился?

– Погоди-погоди, Степаныч! – ухватил Егор за рукав вставшего председателя. – Это что же, Петька на облаву пойдёт?!

– А что тут такого, раз человек хочет?

– Не будет этого! – бледнея сказал Егор, – Чтоб эта гнида охотилась за волчицей?! Не будет, я тебе говорю!

– Вон ты какой! Про кровь всё твердишь, а сам так и дорываешься до крови-то. Что тебе Петька-то сделал, что ты аж побелел весь? Ну полаялись, слышал я, а ненавидеть-то за что?

– За что? А за что он волчицу отравил? Ты думаешь, чего она нынешней весной подыхала? Петька ей яду крысиного подкинул. Машу вон спроси, молоком отпаивала.

– Отпаивать-то отпаивали, а про яд первый раз слышу, – удивилась жена.

– Ясно, что первый! Не сказал я тогда тебе, а ведь Петька на огород приходил к нам, следы-то я его нашёл. Он и сунул яду волчице.

– Да зачем ему это?

– А по злобянке. Что ты, Петьку не знаешь? Он и в район кляузу написал, а теперь, вишь ли, на охоту собрался. Я ему поохочусь!

– Ну ты не очень-то расходись, – утихомирил Егора председатель. – Я ведь тоже про яд ничего не знал. Да-а, сосед у тебя, ничего не скажешь. А грозить всё равно не надо. Это Петькино дело – идти на охоту или сначала у тебя разрешения спросить. Как захочет, так и будет, нам лишние руки на облаве во как нужны.

Не зная, как сдержать нахлынувшую злость, Егор встал и заходил по избе. Мысль о том, что Петька, этот сволочной и мелочный человек, из-за которого столько всего пережито, пойдёт на облаву да вдруг ещё и подстрелит волчицу – таким как раз и везёт – была Егору невыносима. Пусть бы застрелил кто угодно, только не Петька. Тогда хоть беги из деревни, потому что Петька ведь проходу не даст своими насмешками. А не сдержишься, ударишь, чего доброго, сгоряча – в милицию заявит, и посадят ещё из-за такого гада. Нет, уж лучше своими руками всё сделать.

– Ладно, – сказал Егор наконец. – Вот тебе мой сказ, Степаныч: Петькиного духу чтоб и близко на облаве не было, сам вместо него пойду. Но чур без ружья. Стрелять не буду. Помогу Семёну выследить и обложить волков.

– Идёт, – согласился председатель. – Нам бы только стаю загнать, а стрелять мы и сами умеем…

Стаю обложили в глухом лесном острове. Сюда волки приходили на лёжку, и здесь их наконец-то выследил Егор. Как выследил – только он и мог рассказать про то. Волчица, почуяв слежку, пускалась на разные хитрости и уловки, но Егор раз за разом отгадывал их и медленно, но верно шёл за стаей по пятам.

Посторонний человек, поглядев в эти дни на Егора, подумал бы, что, видать, шибко любит этот молчаливый, обожженный морозом охотник деньги, если так надрывается из-за них. Другой и носа не высунул бы из дому в такой мороз, отсиделся бы, переждал, а этот как чугунный. Только одно и знает: чуть рассвело, а он уже в лес. Нужда, что ли, так заела?

Даже Семён, не говоря уж об остальной бригаде, не ожидал такой нещадности Егора к себе, а главное – отказа от всякой помощи.

– Чтобы в лес ни ногой, – предупредил Егор Семёна в первый же день. – Когда надо будет, скажу.

Скажет так скажет, рассудили охотники. Мы люди негордые, можем и подождать.

И верно рассудили. Никаких помощников себе Егор не хотел. Ко всем ревновал волчицу и слышать не желал, чтобы кто-то ещё её выслеживал. Выслеживали уже! Довыслеживались до того, что ходатая подослали – председателя. Скажи, мол, Егору, Степаныч, чтоб помог, замотались с этой проклятой стаей. Вот и пусть сидят дома, пока не свистну.

Но этого «пока» пришлось дожидаться неделю. Чего только не делала волчица, по-разному изгалялась, чтобы сбить Егора с толку, – и кругами кружила, и на старые следы наводила, и на части разбивала стаю, да не помогло ничего. Егор поджимал и поджимал стаю, а когда следы привели к острову, понял: здесь. Только сюда и могли приходить волки на лёжку, в этот отдалённый и тихий угол. Тогда-то Егор и дал знать охотникам, и они, как частоколом, обнесли флажками участок, который он им показал.

На облаву выехали утром на двух санях. Народу набралось порядком, двенадцать человек – Семён со своими, Егор с председателем, да пятеро загонщиков. Лошади ели тянули, а когда свернули с дороги на целину, и вовсе стали, снег был по брюхо. Тогда все слезли с саней, оставили в них ружья с лыжами и гурьбой пошли впереди лошадей – торили дорогу. Так и добрались до места.

Волки вроде не должны были уйти сквозь флажки, однако Егор на всякий случай обошёл их – нет ли выходного следа. Его не было, волки сидели внутри оклада, и теперь можно было бы плюнуть на остальное и уйти домой, но Егор решил посмотреть всё до конца. Жила в душе тайная надежда, что, может быть, волчица и выкрутится. Это сейчас флажки пугают её, а начнётся стрельба – может перемахнуть через них, и такое бывает. Когда до шкуры добираются, какие уж тут флажки. Ни о чём не думают, только б спастись.

И когда Семён развёл своих по номерам, Егор встал за толстую ёлку неподалеку от одного из охотников. Со спины его прикрывали кусты, и он, утоптав снег под ёлкой, приготовился ждать.

День опять выдался морозный, красный круг солнца просвечивал сквозь деревья, золотил заиндевелые ветки. Тишина стояла в лесу, казалось, нет в нём ни волков, ни людей, а только эти мохнатые ели и сосны да узорные, все в изморози берёзы, что будто и не растут вовсе, а нарисованы. Сверху, чуть не задев, упала шишка, и Егор, задрав голову, увидел на ветке двух клестов. Словно и не замечая Егора, птицы шелушили своими кривыми клювами гроздь красноватых шишек. Да и сами клесты были красноватыми, а значит, самцами, и Егор подумал, что самки, наверное, уже сидят на яйцах. Птички-то всего ничего, а никаких морозов не боятся, в январе уже выводят птенцов. И как только не замерзают такие крохи?

Но вот в глубине леса стукнули, и Егор сразу забыл о клестах. Как ни слаб был донёсшийся звук, Егор отличил его от обычных звуков леса и понял, что это пошли загонщики. Он представил, как они, рассыпавшись цепью, идут на своих широких лыжах и легонько постукивают палками по деревьям, приближаясь к тому месту, где стоят на номерах охотники. И, угадывая движение загонщиков, Егор вспомнил свой спор накануне облавы. Семён и остальные внушали загонщикам кричать сильнее и даже бить в тазы, чтобы согнать волков с лежки. Как будто для этого надо из пушки стрелять! Да волк тебя за километр услышит, только кашляни. А напугаешь всякими тазами, он и перемахнёт через флажки. У того же Семёна случалось. Егор мог бы и не вмешиваться в его распоряжения, пусть бы грохотали, а потом остались бы ни с чем, да злила глупость, и он сказал, что, если хотят разделаться с волками, так пусть слушают его, и наказал загонщикам гнать, как велит. И теперь они старались.