Наука и психическое здоровье (книга 2) (ЛП) - Коржибски Альфред

Нужно осознавать, что в таком обучении мы должны доносить тот очевидный факт, что слова или ярлыки удобны в использовании, но не являются самими объектами или ощущениями. Нам следует носить ярлыки в карманах, так сказать, точно так же, как мы носим в них деньги или чеки за покупки, и не отождествлять их «эмоционально» с тем, что они на самом деле олицетворяют, потому что курсы валют меняются, купленные вещи тоже можно обменять на другие, они могут потеряться или сгореть. Для того, чтобы этого достичь, нужно иметь объективные ярлыки, которые мы можем держать в руках и носить в карманах, а также объективное нечто, к которому эти ярлыки можно прикрепить. В представленной Ā-системе отказ от отождествляющего «есть» является полным и относится ко всем уровням. Так, событие не является объектом; объект не является ярлыком; описание не является выводом; а имя собственное не является именем нарицательным; характеристики, приписываемые событиям, объектам или ярлыкам, не являются тождественными, никакой объект, ситуация или чувство не являются тождественными с другим объектом, ситуацией или ощущением. , . , и всё это организуется в виде структуры горизонтального и вертикального расслоения. На раннем этапе данного обучения нам нужно начать с того, что представляется наиболее простым и наиболее очевидным для ребенка; а именно, с отсутствия тождественности между словом и объектом, или с того, что слово не является объектом. Это можно показать, сделав упор на то, что нельзя сесть на слово «стул», нельзя писать словом «карандаш» или выпить слово «молоко», . Эти простые факты нужно всегда переводить в обобщенную форму, указывая руками на два уровня Дифференциала, совместно с произнесением формулы «это не есть это». Мы должны всегда говорить ребенку о том, что данная формула является полностью обобщенной, однако на данный момент мы не будем углубляться в детали.

На этом этапе можно продвинуться еще на один шаг, продолжая использовать только обычные объекты для примеров, и объясняя несловесный характер каждого объекта; а именно, что всё, что мы можем видеть, пробовать на вкус, нюхать, трогать. , является абсолютным индивидуумом (что можно продемонстрировать на опыте) и несловесным объектом. Затем мы берем яблоко, откусываем от него (делаем это на самом деле), и объясняем, что несмотря на то, что объект не есть слово. , мы все же очень даже заинтересованы, традиционно, в этом несловесном уровне. Затем мы много раз, пространно и повторно, подчеркиваем тот важный принцип оценки, что в жизни мы должны иметь дело с объективным уровнем; тем не менее, до этого уровня невозможно добраться одними только словами. Как правило, уходит несколько недель или даже месяцев, прежде чем эта простая с.р укореняется, поскольку прежнее отождествление психофизиологически очень сильно закреплено. Как только она укоренилась, мы акцентируем тот факт, что для того, чтобы обнаружить себя на объективном уровне, требуется трогать, смотреть и слушать. , но никогда не требуется говорить, наоборот, нужно оставаться в молчании, внешне и внутренне. И здесь мы приходим к одному из самых трудных шагов во всем обучении. Это «безмолвие на объективном уровне» связано с непредвзятой и нейтральной инспекцией великого множества «эмоций», «предрассудков», . Данный шаг, между прочим, представляется первым, самым простым, наиболее очевидным и наиболее эффективным психофизиологическим «фактором реальности» для исключения бредовых отождествлений.

Как только ребенок обретает глубокое осознание отсутствия тождественности между словами и объектами, мы можем попытаться расширить понятие «объекта» до «объективных уровней». Подобное обучение требует настойчивости, несмотря на то, что оно кажется фундаментально простым. Мы демонстрируем и объясняем то, что действие, реальное телесное исполнение и все объективные происшествия – это не слова. На более поздней стадии мы объясняем, что зубная боль или реальная боль от укола иголкой. , не является словами, и относится к объективным несловесным уровням. Далее по ходу работы мы распространяем это понятие на все обычные объекты; все действия, функции, поступки, процессы происходят вне нашей кожи, как и все непосредственные чувства, «эмоции», «настроения». , происходят внутри нашей кожи – также не являются словами. Мы расширяем это «безмолвие» до всех происшествий на объективных уровнях, и анималистическая «человечья натура» начинает «превращаться» в довольно отличающуюся от этого человеческую натуру.

По достижении этого все остальное становится гораздо проще, хотя и гораздо тоньше. Мы объясняем, как можно более простым образом, проблемы оценки и с.р, подчеркивая и делая очевидным тот факт, что наша действительная жизнь проходит полностью на объективных, несловесных уровнях. Мы постоянно иллюстрируем это простыми примерами, такими как сон, еда, любая деятельность, боль, удовольствие, непосредственные чувства, «эмоции». , которые не являются словами. Если слова не переводятся в несловесные эффекты первого порядка, что приводит к невозможности что-либо сделать, или что-либо почувствовать, что-либо изучить или запомнить. , от слов нет никакого толку и они становятся бесполезным шумом.

Один факт следует особо подчеркнуть; а именно, что проблема не является вопросом «неадекватности слов». Всегда можно подобрать «адекватные слова», однако даже самый идеальный и структурно адекватный язык не будет являться самими вещами или чувствами. В этом отношении не может быть никакого компромисса. Многие люди до сих пор радостно выдают пессимистические высказывания касательно нынешнего языка, основанные на безмолвных предположениях, связанных с бессознательным бредовым отождествлением, и верят в то, что в «адекватном» языке слово, посредством некой хорошей примитивной магии, будет тождественно самой вещи. Чем глубже человек осознает отвержение отождествляющего "есть", тем раньше оно станет частью его с.р, и тем раньше он обретет «осознанность абстрагирования».

Мы теперь готовы к дальнейшему вниканию в теорию естественной оценки, основанную на естественном порядке. В качестве предварительного шага нужно повторно демонстрировать различие между описаниями и выводами, используя простые примеры. Нужно подчеркивать тот факт, что слова как таковые должны делиться на две категории: первая – слова описательные, в основном, функциональные; и вторая – слова оценочные, которые связаны с предположениями и выводами. Скажем, «А не просыпается по утрам» можно рассматривать как описание. Если А открыто отказывается встать, утверждение «А отказывается вставать по утрам» также можно рассматривать как описательное. Если же А не делает открытого отказа, то это утверждение становится оценочным, потому что А может оказаться мертвым или парализованным. Если мы просто скажем «А ленив», то это утверждение представляет собой необоснованный вывод высшего порядка, основанный на невежестве, потому что в 1933 году известно, что «лень» представляет собой симптом физико-химического, коллоидального или семантического расстройства. Следует подчеркнуть, что это различение между описательными и оценочными словами, хотя и является крайне важным, не основано на каких-либо «абсолютных» различиях, но в большой степени зависит от контекста. Я не буду углубляться в анализ этой проблемы, потому что любой учитель или родитель, который приобрел осознанность абстрагирования, может при необходимости самостоятельно найти другие примеры этого из окружения.

Здесь нужно отметить весьма важный, и при этом в общем игнорируемый структурный факт – что человеческая жизнь проходит в условиях, которые диктуются естественным порядком важности между различными порядками абстракций. Этот естественный порядок должен стать основой естественной адаптивной оценки, и, соответственно, выживательной с.р. Поскольку наши жизни проходят полностью на несловесном уровне, который включает в себя не только научные объекты и обычные объекты, но также действия, функции, процессы, поступки, чувства, «эмоции». , этот уровень, что очевидно, является первым по важности, а словесный уровень, который является лишь вспомогательным, по важности идет после него. Анализ относительной оценки между описаниями и выводами является крайне сложным и потребовал бы отдельного тома, и лежит вне рамок данной работы. Здесь мы можем только предложить общепринятое мнение о том, что надежность выводов зависит от надежности описательных предпосылок, и что описание более надежно, чем вывод. По важности и с точки зрения времени и нейрологии естественного порядка, описание идет первым; далее идут выводы. Если мы рассмотрим различные порядки выводов, или оценочных слов, то выводы или оценочные слова более низкого порядка более надежны и соответственно более важны, чем выводы более высокого порядка (‘выводы’ из ‘выводов более низкого порядка’).