Ловушка - Юлия Ковригина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Так вот, что имел в виду доктор», – потрясенно подумала она.
Александр выглядел необычайно хрупким и кротким; странная неестественная умиротворённость сочеталась с беззащитностью опутанного десятками проводов неподвижного, одряхлевшего тела. За ним без сомнения следили: Александр был чистым, хорошо выбритым и аккуратно подстриженным. Недавно срезанные цветы, стоящие рядом с кроватью, распространяли вокруг нежный сладковатый аромат. Все здесь казалось ухоженным, окруженным заботой и вниманием. Однако Дина с острой болью отметила, как свежее постельное белье еще больше оттеняет землистый оттенок кожи больного, а изгнать горький лекарственный дух из этого помещения не смог бы даже десяток букетов.
«Спящий, – вспомнила Дина слова доктора. – Да, это название лучше всего подходит для него».
Но без сомнения, Александр не отдыхал после долгой лесной прогулки, он был заперт где-то там, внутри собственного тела, не имея возможности проснуться и как когда-то тепло улыбнуться Дине. Мысль об этом стала последней каплей и женщина, сделав несколько осторожных шагов по направлению к кровати, резко упала на колени и, прислонившись к холодной руке лежащего на ней человека, горько заплакала.
Она не знала, как долго просидела возле Александра. Опустошенность и горе накрыли ее с головой так же, как много лет назад. Но тогда ей не позволили прийти к нему и утешиться, а сейчас она была здесь, держала своей рукой его узкую сухую ладонь, ощущала слабое биение пульса. Это одновременно приносило облегчение и усиливало муку.
Дина помнила, как она рвалась к Александру в самом начале, когда все, и даже дедушка, категорически отказывались отпускать ее в больницу. Нервное потрясение, испытанное девочкой в пещере сильно, беспокоило родителей. Ведь она так и не вспомнила, что же там произошло. Боясь навредить дочери, они хотели, как можно дольше удерживать Дину от всего, что могло бы напомнить ей тот летний день.
Сначала девочка отчаянно сопротивлялась, потом смирилась и со временем даже снова начала улыбаться. Как ни странно – Дина всегда особенно стыдилась этого – но она испытывала скрытую благодарность к родителям за то, что те так и не позволили ей навестить учителя. В глубине души девочка панически боялась свидания с ним, одновременно понимая, что, испытывая страх, в чем-то предает Александра. Поэтому бессознательно она старалась укрыться за чрезмерной заботой родных не только от своих кошмаров, но и от этого острого чувства вины, заглушить его громкий осуждающий голос, и попытаться забыть обо всем, что произошло.
Иногда ей и в правду начинало казаться, что на самом деле ничего не было – ни пещеры, ни прогулки. Учитель просто тяжело заболел. Как же старательно она внушала себе эту мысль. А родители осознанно поддерживали ее в этом, стремясь оградить от лишнего беспокойства. Только с дедушкой Дина могла позволить себе иногда упомянуть произошедшее, и то, постоянно опасаясь, что он резко замкнется и не станет больше ни о чем с ней говорить. Она зорко выискивала и в нем признаки неодобрения или упрека, но так и не смогла ничего обнаружить. Дедушка искренне горевал об Александре, и так же искренне от всего сердца жалел свою внучку, желая лишь одного – помочь ей обрести покой и прежнюю жизнерадостность.
Лишь спустя довольно продолжительное время Дина смогла немного успокоиться. Однако теперь мысли об учителе и попытки вспомнить хоть что-нибудь вызывали у нее приступы паники, приводящие девушку в ужасное нервное состояние. Она не понимала, почему ей так страшно и тревожно, но не могла ничего изменить. Это привело к тому, что Дина, всем сердцем желая снова увидеть своего наставника, одновременно была не в силах заставить себя пойти к нему. Но она все равно пыталась, особенно после смерти дедушки, а затем и родителей, когда-то взявших на себя заботу о содержании Александра. Дина твердо решила, что тоже не оставит его и продолжит оказывать необходимую помощь. Это казалось искуплением, платой за то, чего она так и не смогла вспомнить, и что тяжким грузом до сих пор лежало у нее на сердце.
Наверное, именно поэтому она никогда не говорила об этом с Софией, не хотела приближать ее к этому мрачному размытому пятну на собственном прошлом.
Когда Софи была маленькой девочкой, взрослые не обсуждали при ней такие серьезные вопросы. В то время все заботы об Александре взял на себя дедушка. Он был уверен, что это не продлиться долго и учитель скоро очнется. Шли месяцы, потом годы, но ничего не происходило. Дедушка сильно переживал, и до самого конца продолжал надеяться.
София росла в некотором отдалении от этих проблем. Ее родители, хотя и рассказывали ей о несчастном случае, произошедшем с тетей много лет назад, никогда не заостряли на этом внимание, полагая, что здесь уже ничем не поможешь. А Дина, взявшая на себя все заботы и расходы на лечение, была слишком далеко, чтобы что-то объяснять племяннице.
За прошедшие годы Дина приезжала в клинику несколько раз, но так и не смогла зайти в палату больного. Она разговаривала с докторами, читала отчеты, разбирала результаты анализов, ни на миг не ослабляя своей опеки и поддержки. Но только издалека. Страх перед чем-то загадочным и неопределённым оставался очень сильным.
Много лет назад один из лечащих врачей Александра сказал ей, что пока она не столкнется со своим кошмаром лицом к лицу, она не освободится, останется добровольной заложницей, навсегда лишенной возможности вспомнить. Но Дине казалось необходимым воскресить произошедшее. Она надеялась, что это сможет помочь и ей, и Александру. Тогда доктор предложил попробовать вместе навестить больного. В тот же день Дина, будучи уже достаточно взрослой молодой женщиной, все-таки вошла в палату. Но, едва она увидела лежащего на кровати человека, как ей стало плохо. Тогда Дина в первый и последний раз в жизни упала в обморок. Потом она рассказывала, что на нее накатила волна безотчетного ужаса и все вокруг померкло. После этого девушка несколько дней приходила в себя. По ночам ее мучали кошмары, а днем – сильные головные боли. Больше она не предпринимала попыток увидеть Александра. До этого дня. Теперь она точно знала, что сможет посмотреть в лицо своим страхам. В душе больше не было темноты, там осталась только печаль и немного надежды.
От грустных мыслей Дину отвлекли легкие шаги за спиной. Она обернулась и увидела, что в дверях стоит высокая молодая медсестра.
– Извините, что прерываю Вас, – осторожно начала она, – просто больному нужно
