Бородавки святого Джона - Инна Бачинская

– Я не понимаю, каким образом убийца туда попал. В это время дачи стоят пустые. Случайность? Или он следил за ней? Вы заехали за бумагами, а он что там делал? Кстати, дверь была открыта?

– Нет, заперта на ключ.

– То есть у него имелся ключ от вашей дачи?

– Получается, что имелся.

– Вместо того, чтобы позвать на помощь, вы тайком убрали ее… Да убийца и мечтать не мог о таком подарке!

– Федор… вы мне верите? – В голосе Андрея прозвучали просительные нотки. Вопрос дался ему с трудом.

– Андрей Николаевич, это самая нелепая история, какую мне пришлось услышать за всю мою жизнь, – ответил Федор. – Не знаю, верю ли я вам. Если и верю, то только потому, что это слишком абсурдно, чтобы быть ложью. А эта женщина?

– Совпадение. Нелепая случайность. Все посыпалось как лавина… Мой друг, врач, принял… ее за мою жену. И я подумал… то есть подумать как раз времени у меня и не было. Я вдруг представил себе, что это выход, что ее примут за мою жену… Мне тогда казалось, я сумею забыть все, как дурной сон. Это было как опьянение… эйфория, отсрочка смертного приговора… Уже по дороге домой я глубоко раскаялся в том, что сделал. Я понял, что увязаю еще глубже. Это подлость по отношению к ней, к ее семье, которая, возможно, ищет ее…

А дома стало и того хуже. Я не мог назвать ее именем жены, не мог заставить себя дотронуться до нее… Мне стало стыдно за то, что я ее обманываю, и без того обиженную и жалкую, это было как бы насилием над ней. А потом… не знаю, как… она стала мне… не чужой. Я понимаю, что все скоро закончится. Она совсем не похожа на мою жену. Внешне – да. Но манеры, характер, голос… Я, наверное, сошел с ума, когда подумал, что могу ввести кого-то в заблуждение и выдать ее за… Валерию. Я решил, что вы… поможете мне. Вы найдете убийцу Рамоны и той, другой девушки… Скорее всего, это один и тот же человек. У жены были деньги… я не знаю откуда. Она покупала золотые украшения, я нашел их случайно. Я уверен, что есть источник этих денег… Все взаимосвязано – деньги, убийство моей жены и девушек… Так мне кажется. Моя жена была человеком невзрослым, очень легкомысленным. Если вы мне не поможете, я не выпутаюсь. – Он замолчал. Федор тоже молчал.

– Я виделся с Рамоной накануне убийства, хотел узнать, что ей известно о любовнике моей жены. Она не сказала. А потом она позвонила ночью и попросила прийти. Я приехал через сорок минут после звонка, вы знаете, я рассказывал, но ее уже убили… И там меня увидела девушка рок-музыканта. Это какое-то наваждение, я словно хожу за ним по пятам… кажется, стоит протянуть руку, и я схвачу его. Не понимаю…

Федор испытующе взглянул на Андрея и отвел глаза. Ему пришла в голову та же мысль. Убийство жены, захваченной на месте преступления. Могло быть? Еще как могло.

Убийство Рамоны, которая что-то знала… Убийство Алисы, которая видела его на месте преступления рядом с трупом Рамоны… Мотивы Андрея как на ладони, а мотивы другого – неясны. А что, если не было другого? Федор снова искоса взглянул на Андрея.

Тот, глубоко засунув руки в карманы плаща, пристально всматривался в мокрые листья на дорожке. Лицо у него было осунувшимся и несчастным.

«А ведь все сходится, – размышлял Федор. – Мотив, возможности. А у того, неизвестного, какие мотивы? Ревность? Месть? Деньги? Не исключено, что убийства трех женщин не связаны, и убийц двое. Один – неизвестный, другой… – Он снова взглянул на Андрея. – Возможно, два разных дела, два разных мотива. Один мотив – старый, как мир, ревность. Другой – опасный бизнес с чертовыми «бородавками». Кто из двоих убил Валерию Павловну? Ромашку? Невесту рок-музыканта?

– Кем бы он ни был, – решил наконец Федор, – он убьет мнимую Валерию Павловну. Причем у мужа есть явный мотив – лже-Валерия должна умереть, как его жена, иначе ему не выпутаться из сложившейся ситуации. Был, – поправил он себя. – Был мотив. Раз ему, Федору, известно о смерти настоящей Валерии Павловны, смерть этой женщины теряет смысл для Андрея. А у подлинного убийцы свой мотив – он убьет самозванку, чтобы выпутаться из первого убийства. Она находится в смертельной опасности. Знать бы только, с какой стороны…

Глава 21

ТАКТИЧЕСКИЙ ХОД, ИЛИ ОПЯТЬ НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА

Молодой человек в черных кожаных штанах и кожаном пиджаке остановился в дверях ночного клуба «Белая сова». Лицо его пряталось за большими темными очками. В зале стоял полумрак, и в темных очках он мало что видел. Предупредительный официант проводил его к столику справа от сцены. Федор подумал, как хорошо иметь влиятельных знакомых – один звонок от кого надо, и пожалуйста! Столик у самой сцены, откуда просматривается весь зал и входная дверь.

– Коньяк! – бросил Федор, усаживаясь.

– Какой прикажете? – склонился к нему официант.

– «Хеннесси», сто пятьдесят, минералку, лимон, соленый миндаль.

Официант растворился в воздухе, а Федор принялся изучать обстановку. Народу было сравнительно немного, некоторые столики пустовали. Зеркальный шар висел неподвижно, звучала негромкая музыка, на сцене без энтузиазма танцевала девушка в черном купальном костюме.

Официант принес заказ. Федор цедил коньяк, не спуская глаз с двери. Причем смотрел поверх очков. На сцене появилась другая девушка, в золотом платье, и запела о любви. Она помогала себе бедрами. Зеркальный шар завертелся, по стенам и потолку побежали веселые блики. Народу прибавлялось.

– Здрасьте, Федор Андреевич, – раздалось вдруг у него над ухом. Он повернулся и увидел своего студента со второго курса Леню Лаптева. – Отдыхаете? Клевое местечко!

С Леней была странная на вид девушка – маленькая, круглая, с зелеными торчащими во все стороны короткими волосиками, наряженная в рейтузы и ботфорты. На шее у нее болтался большой черный бант, что делало ее похожей на котенка.

– Привет! – беззаботно отозвался Федор, чертыхаясь про себя. Пересекаться с учеником в подобном месте он считал непедагогичным. Кроме того, ему хотелось спросить, почему Леня сегодня пропустил семинарские занятия, но он решил проявить выдержку и такт. – Часто здесь бываешь?

– Висим иногда… когда есть бабки… – Леня пожал плечами. – Я вас никогда здесь раньше не видел.

– Я впервые. Говорят, интересное местечко.

– Да уж… самое прикольное в городе. Есть еще «Северная Пальмира», но там полный отстой. В смысле цен. И паспорт требуют.

– Паспорт? Зачем?

– Без паспорта не пускают… Террористов боятся.

Федор хмыкнул. С его точки зрения, таким заведениям никакие террористы не угрожают.

– Прошу, – сказал он, заметив, что девушка-котенок заскучала, и сделал приглашающий жест.

Молодые люди уселись. Подлетел давешний официант. Склонился низко, почти коснувшись локтем плеча Федора, улыбнулся, как родным.

– Мне текилу, – пропищала девушка.

– И мне, – Леня покосился на преподавателя.

– Два безалкогольных коктейля и шоколадку, – распорядился Федор.

– А я не буду, – начала было девушка, но Леня, видимо, образумил ее под столом коленом. Она вскрикнула: – Ой! – и замолчала, глядя на Федора исподлобья.

Несколько минут они с фальшивым интересом наблюдали за танцующей девицей на сцене, сменившей певицу. Никто не знал хорошенько, о чем говорить. Потом Леня сказал:

– Это Зойкина систер… Мария. Подрабатывает… За вечер три сотки гринов запросто сшибает. Ну, не за танцы, конечно… а за стриптиз. Зойка тоже хочет, но ее не берут. Данные не те.

– Подумаешь, – сказала Зойка угрюмо, – я сама не хочу. Меня Кристина обещает устроить хоть завтра!

– Такие дурочки, как ты, нужны Кристине не для стриптиза. Сама знаешь, – сказал Леня.

– Зато там платят больше.

– Ага, со всякими уродами кувыркаться! Губы раскатала! А что ты умеешь? Тебе ж в ликбез надо! Ты что, думаешь, порнухи насмотрелась и уже все знаешь? Тут талант нужен. Творческое начало. Да и в стриптиз тебе рано. Школу заканчивай давай, а там будет видно.

Ребятишки совсем забыли о Федоре, а он с интересом прислушивался к их диалогу. Наблюдал, так сказать, в естественных условиях. Мысль о преемственности поколений уже не первый раз показалась ему надуманной и ошибочной. Старое поколение не могло научить молодняк всему тому, что он знает сегодня. Да они кого хочешь из стариков за пояс заткнут. Старую мораль они отмели полностью, понятия «можно-нельзя», «принято-не принято» для них не существует. Кодекс чести, правда, у них имеется, Федор знал это, наблюдая своих учеников, но вывернутый наизнанку. Пункт первый этого кодекса гласил: «Все взрослые – гады и враги».

«Но, с другой стороны, – думал Федор, стараясь быть справедливым, – молодые всегда были бунтовщиками. Достаточно вспомнить Сэлинджера. Все естественно, мы все были такими, – успокоил себя он. – Правда, эти уж очень сексуально озабочены».

Федор, как все романтики, верил в любовь.

«А что, если подкинуть ребяткам тему для сочинения… – пришло ему в голову, – например: «Любовь как философская категория». Нет, лучше «Любовь к женщине как философская категория». А то развезут о любви к ближнему, к человечеству, к родителям…»