Звезды большого футбола - Николай Старостин

— Не советую, — как всегда пылко ответил ветеран. — Он не тот, кто нужен. На центре поля хорош, а в чужую штрафную носа не сунет.

— Почему?

— Боится, что ему там бо-бо сделают. Не приглашайте, Николай Петрович. Из таких толку не будет. С мячишком обращаться они понаторели, а голы забивать не приучены. Или смаку в этом не чувствуют, или ножками рисковать побаиваются. Теперь таких нападающих наплодилось много. Не поймешь, кто он на поле, так, гибрид какой-то — и не форвард, и не хавбек. Вертится около мяча, вроде старается, хлопочет, но все до той точки, за которой горячо. Короче, футбольный франт. А под футболкой, в душе, труслив и не патриот. Не берите...

И я, зная цену словам маститого спартаковца, подмосковную «звезду» не взял.

Законы системы «дубль-ве» отогнали инсайдов назад. Немного раньше в сборной Москвы стали играть впереди разные по стилю центральные нападающие — Василий Смирнов и Константин Щегодский («Торпедо»). Через год-два после отъезда Щегодского в Киев его место занимает в сборной спартаковец Виктор Семенов, физические возможности которого казались многообещающими.

Все эти яркие игроки отличались и своими достоинствами и своими недостатками.

Василий Смирнов — блестящий дриблер и бесстрашный боец, умел, подобно Степанову, завершать все острые атаки у ворот противника холодно и неумолимо. Отлично физически подготовленный, серпуховчанин довольно быстро сделал головокружительную карьеру, оказавшись на месте центрального нападающего в сборной страны, заменив Бутусова.

Щегодский тактически казался более гибким, но без ярко выраженного атакующего стиля Смирнова. Он иногда оказывался рядом с инсайдами и много маневрировал по фронту, часто забивая голы, однако не всегда его удары были сильными. Лучше, чем Степанов и Смирнов, он обслуживал партнеров, но уступал москвичам в мужестве и темпераменте: его можно было запугать, тогда как те сами держали защитников в страхе.

Центрфорвард Виктор Семенов, появившийся в конце тридцатых годов, перепробовал в свое время почти все виды спорта. Он прыгал в высоту на 175 сантиметров, пробегал 100 метров за 11,5 секунды. У него был пушечный удар с правой и левой ноги. Мячи, которые он посылал головой, были точны и сильны. Виктор все умел и, по-моему, все бы мог, если бы по-настоящему хотел. Однако упорство и желание посещали его реже, чем того требовал футбол и законы борьбы в нем. Виктор Семенов — инженер по образованию. Прекрасный человек, любимец нашего коллектива, вложивший немало кирпичей в фундамент спартаковской славы, он мог сделать еще больше, если бы обладал твердым характером и упорством.

Стиль игры этих «девяток» характеризовал стремление вперед, на штурм ворот противника. Вот почему так были нацелены вперед и крайние форварды предвоенного времени. Среди них были большие таланты. В «Спартаке» — Георгий Глазков, игравший справа, и Павел Корнилов на левом фланге. В «Металлурге» — Вадим Потапов, неудержимо рвавший полосы чужой обороны через правый фланг. У киевлян гремел Виктор Шиловский, в тбилисском «Динамо» — Гайоз Джеджелава.

Крайние нападающие, условно говоря, были трех типов. В первую очередь нужно назвать очень резвых игроков. Их главным оружием была скорость, против которой защите было трудно находить средства обороны. Этим важным качеством в совершенстве владели Павел Корнилов и Вадим Потапов, друг от друга их отличала лишь степень боевитости. Они всегда искали хорошо подыгрывающих партнеров, которые давали бы им возможность в игре полностью использовать скоростной маневр. Когда такое содружество было налицо, эти спринтеры футбола не раз решали исход игры.

Совсем другое вооружение было у Георгия Глазкова и Гайоза Джеджелавы. Их опорой была высокая техника и тонкая тактика. Они действовали несколько обособленно, вынуждены были пользоваться дриблингом, причем в глубину поля чаще, чем вперед.

Третий тип крайних форвардов — это игроки, удачно совместившие лучшие качества нападающих первого и второго типа. Ни Григорию Федотову, ни Михаилу Семичастному, например, ни скорости, ни техники было не занимать. Оба блестяще играли головой, значит, одинаково любили и верхнюю и низовую игру. Правда, оба переменили позже свое амплуа. Федотов через год стал непревзойденным центром нападения, а Семичастный после войны отлично справлялся с обязанностями центрального защитника. И все же начали они свою деятельность на флангах, крайними форвардами, где и сейчас могут служить образцами.

После войны сразу же резко выделились своим мастерством Василий Трофимов («Динамо», Москва) и два армейца — Алексей Гринин и Владимир Демин. Именно они до пятидесятых годов с честью выступали на флангах за советскую сборную команду.

Гринин несколько раньше Демина начал выступать в большом футболе, и потому в его игре было много черт, унаследованных от лучших довоенных крайних нападающих. В его игре подкупала простота и ясность. Подобно Святославу Игоревичу, он как бы сразу предупреждал противника: «Иду на вы». И действительно шел, не прибегая к хитростям и уловкам. Воспоминания об этом игроке живы и свежи до сих пор. Не случайно Юрий Никитич Бажанов в журнале «Спортивные игры» в 1965 году написал, что в условную футбольную команду мира он поставил бы Гринина тех лет, а не современного Гарринчу, если бы такой выбор был ему предоставлен.

Василий Трофимов придерживался в игре несколько другой концепции. Замыслы армейца были ясны, а динамовец их всячески маскировал. Первый всегда шел вперед, второй умышленно оттягивался назад. Дорога к воротам у Гринина всегда была прямой, Трофимов предпочитал тайные тропы. Первый сразу развивал предельную скорость, второй мастерски переключал передачи, то неожиданно снижая темп, то быстро уходя вперед. Кто был сильнее? Это трудно сказать. По-видимому, мастерство Трофимова больше соответствовало современному взгляду на футбол.

Владимир Демин, воспитанник «Спартака», стоял еще ближе к нынешним крайним нападающим. Маленький, подвижный, он был превосходным дриблером, тонко разбирался во всем, что делалось у чужих ворот. Большая работоспособность и отличный удар ставили его в один ряд с выдающимися представителями маленьких геркулесов в футболе.

Рядом с этими игроками ярко горели пять футбольных звезд, мастерство которых не превзойдено до наших дней. Речь снова идет о «девятках»: Григории Федотове, Константине Бескове, Борисе Пайчадзе, Александре Пономареве и блистательном Всеволоде Боброве.

Знаете ли вы, что такое банный футбольный день в Москве? Нет, вы этого не знаете.

Это форум мастеров футбола. Сюда, в Центральные или Сандуновские бани столицы, после календарных встреч стекаются игроки всех команд. И те, кто постоянно живет в столице, и те, кто проездом через Москву возвращается после матча домой.

Хотите узнать футбольные новости, оценки, мнения? Пожалуйста. Раздевалки полны футболистами и тренерами. В парной — все знаменитости, и здоровые и хромающие. В поте лица трудятся массажисты. Никто не торопится, сегодня свободный день. Жара, густо настоенная на березовом листе, располагает к отдыху, к беседам. Футболисты расслабляют мышцы и души.

Вот тут-то я и услыхал весной тридцать седьмого года первый раз о Григории Федотове от человека, понимающего толк в футболе.

Я добросовестно хлестал себя веником на верхней полке в Сандунах, когда сквозь пар разглядел Константина Блинкова. Через секунду Костя пристроился рядом на лавку. Его умное лицо радостно сияло. Он многозначительно поглядел на меня и поднял вверх большой палец — жест, до сих пор равнозначный высшей похвале.

— Ты о чем? — спросил я.

Мой друг прищурился и дважды торжественно произнес:

— Самородок! Самородок! Да еще какой...

— Кто?

— Коля, друг, найден игрочина, каких еще Москва не видала. Этот малый из Ногинска утрет нос всем нашим атаманам. На первый взгляд видно, что игрок от господа бога. Фамилия Федотов. Словами не расскажешь. Приходи, увидишь. А когда увидишь, то спать не будешь, пока в «Спартак» не перетянешь. Я заприметил его еще осенью, но, конечно, молчал, а сейчас он на левом краю «Металлурга» в Сочи чудеса творит...

И он довольно засмеялся своим тихим бархатистым смехом.

Не скрою, я взволновался. Я знал, что Блинков, который тогда шефствовал над «Металлургом», разбирается в игроках, и сразу поверил, что Федотов — звезда, которую проглядел наш «Спартак», третий год играющий без настоящего левого края. Я бросил веник и пристал к Косте с подробностями: как бежит, как бьет, как техника, как голова, как характер? А он хлестался с наслаждением веником, куражился слегка и все приглашал лично взглянуть на его самородка:

— Вот через недельку в Москве увидишь...

Через день-другой я успокоился: вероятно, Костя слегка прикрасил. Каждый из нас невольно возводит мечты в действительность, иной раз принимает желаемое за факты. Но достаточно мне было дней через десять увидеть Григория Федотова в раздевалке стадиона «Локомотив», как я с первого же взгляда понял, что это незаурядный игрок. На тренировке он меня покорил, после игры я им бредил.