Альдери. Второй шанс (СИ) - Гарм Лиза

– Мелкая сучка, – Сплевывает Рамир, поднимаясь на ноги. Хитрая кошачья задница. Без хвоста останешься.

Давит в себе улыбку, забивая всплывшие картины веселой девчонки с прошлого на дальние полки. Этой игривости не хватало ему. Именно её он так мечтал возродить. Спасибо богам. Камень с плеч упал, казалось, задышал свободнее.

Задавил в себе эмоции сродни ликованию, настраиваясь на работу. На передовой все еще стояли её заигрывания с чертовым странствующих. Не заметил, как провалился в омут черноты. Волна злости накатом прошла по телу.

– Слушай, а она точно больше не твоя истинная? – Воодушевленно спрашивает Айк, не пытаясь скрыть смешинок в глазах. – А то я бы себе её забрал. С такой не соскучишься.

– Ты сейчас со мной не соскучишься, – Вспыхнул Рамир. – Кости долго будешь сращивать.

– Ни себе ни людям.

– Возвращаемся к тренировкам, что застыли? – Грозно орет в зал. – Одичалые с вами заигрывать не будут! Стайные тоже!

Глава 26

Альдери несется по этажам, радостно порыкивая. Волна детской непринужденности накрывает её, разум купается в шкодливой эйфории. Тягостное давление срывается с плеч, ей хочется насладится этими минутами беззаботности.

Проносится через каминную залу, получая теплые руки на своей спине. Люди с любопытством и умилением треплют лоснящуюся шерсть. Девушки звонко посмеиваются, парни сдержанно ухмыляются.

Врезается в Аракела, сбивая его с шага. Тот удивленно оборачивается на объект свой заминки. Вольгран вырастает рядом, хмуро посматривая на резвящуюся кошку.

– Альдери, что за детский сад ты устроила? – Отец как всегда хмурится, не до конца поборов негодование к недавнему поступку дочери.

Она делает круг покруг него и хвостом ударяет по его задней точке. С порыкиванием уносится подальше, мелькая мохнатыми пятками.

– Пусть резвится, – Аракел не сдерживает своей широкой улыбки, провожая беснующуюся мадам. – Она заслужила немного отдыха.

Вольгран неоднозначно кривит лицо, утягивая того в кабинет:

– Маги прибудут к вечеру, надо зал подготовить.

– Какой именно?

– На третьем этаже есть бальная комната, она размером с каминную, чуть больше, – Вольгран собирает со стола папки, закидывая в кейс. – Там столы надо подготовить.

– Ну сейчас скажу своим ребятам, перетащат.

– Загони туда горничных, пусть пыль вытрут. Зал пятнадцать лет закрытым стоял. Мне в город надо, в офисе какие-то проблемы.

– Охраны больше бери, внезапность никто не отменял, – Аракел похлопал старого друга по плечу, разворачиваясь к выходу. – Об остальном позабочусь.

Закрывает дверь, взглядом выискивая свободные руки. Зверь еще чудит, наводя шороху среди кипящей работы. Аракел улыбается и забывает на миг обо всех трудностях. Сердце радуется, встречая непоседливую девчонку. С возвращением, маленькая Альдери.

Пантера заносится на второй этаж и оббегает открытые комнаты. Удары лап эхом проносятся про пролетам. Взглядом цепляет дальний угол, сбавляя оборот.

Родительская комната.

Сердце стучит, в душу проникают ноты печали. Комната, где когда-то жили её родители. После смерти матери, отец покинул её, перебравшись на третий этаж. Двери навсегда закрылись, не притягивая любопытный глаз. С тех пор Альдери ни разу не входила в неё. И сейчас не собирается. Знает, что грусть скрутит её. Она снова провалиться в омут тоски.

Аметистовый взгляд застывает на коричневой дубовой двери, золотые ручки блестят будто их не трогали никогда. Рабочий персонал ответственно справляется со своими обязанности, пыли не видно. Так же ли там чисто за этой деревянной преградой?

Отворачивается, не желая проверять. Сейчас она не готова пуститься в странствия воспоминаний. Там слишком много маминых вещей.

Заносит лапы на лестницу, карабкаясь выше. Останавливается в пролете между этажами, замечая возню на третьем этаже. Десяток парней обступили седовласого мужчину, что ковыряется ключом в замке. Терпеливо ждут, когда дверь в бальную комнату откроется. Горничные поднимаются снизу с ведрами и тряпками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вот и настал день, когда и эта часть дома оживет. Как давно она не была в этом зале. Помнится, там стоял добротный рояль. С предвкушение прикоснуться к забытому инструменту, возвращается в свою комнату, чтобы облачиться в одежду и скрыть наготу человеческой формы. Свою тунику она забыла в тренировочном зале. Убегала от разъяренного волка.

Улыбается, вспоминая его взбешенный вид.

Натягивает на себя серые джинсы поверх черного боди. Ткань облепляет как вторая кожа.

– Нда, Альдери, – Со смехом произносит, рассматривая себя в зеркало. – Кто-то явно наел себе лишних килограмм.

Ноги вроде все теже, а ягодицы явно увеличились в размерах. Хотя так ей даже нравиться больше, попа стала какая-то более круглая.

Впрыгивает в черные крассовки и ноги сами несут её на третий этаж.

В огромной комнате, обитой лакированным деревом, во всю кипит работа. Красные шторы распахнуты, впуская дневной солнечный свет с двух сторон. Окна раскрыты настежь, легкий ветерок теребит массивные балдахины из красного сукна с позолотой. Белые стены гармонично контрастируют с алым цветом штор и золотой обивкой. Светлый ламинат поскрипывает под деcятками ног снующих оборотней.

Как давно она тут не была. Картины детства всплывают в памяти, рисуя веселые празники, проводимые здесь. Как много смеха слышали эти украшеные стены.

Альдери не дает себе скатиться в грусть, жадно выискивая то, за чем пришла сюда.

Белый рояль прячется среди бегающих служащих в дальнем углу на возвышенном пьедестале. Все так же прекрасен. Именно с него началась любовь Альдери к музыке. Будучи ребенком, восхитившись творением неизвестного мастера, маленькие ручки сами порятнулись к нему. Душа позвала сотворить первые звуки. Радость от соприкосновения с клавишами навеки осталась в сознании ребенка.

Как давно это было…

Затаив дыхание, идет к намеченной цели. Пальчики предвкушающе пощипывают, волнение заполняет грудь.

Останавливается рядом, проваливаясь в медитативное состояние. Все звуки уходят из головы, суета остается где-то на задворках. Трепетно проводит по белоснежной крышке инструмента, собирая пальцами нанесенную пыль. Неужели никто не следил за ним?

Разворачивается, ища, чем стереть эту серую залеж. Горничная будто чувствуя желания Альдери спешит к ней на помощь.

– Я сейчас протру его, подождите минутку.

– Не нужно, – С улыбкой останавливает Альдери и аккуратно забирает влажную тряпку из рук растерянной служащей. – Я сама.

Бережно проводит по крышке, собирая всю мелкую сорь. Горничная приносит ей тазик с водой, выставляя рядом на пьедестале.

– Спасибо, – Кивает ей, продолжая аккуратные движения. Смахивает разводы, замечая уцелевший корпус без единой царапины.

С благоговением переходит к клавиатурному клапу, задерживаясь на нем подольше. Как же хочется его поднять. Убирает остатки пыли, откладывает тряпку и вытирает руки. Сосредоточенно опускается на банкетку, нежно прикосаясь к закрытой крышке. Осторожно приподнимает её, откидывая к корпусу. Белоснежные клавиши разрываются черными, глаза радостно загораются. Вот её стихия.

Заносит палец на соль первой октавы, вырывая уверенный насыщенный звук.

– А ты живучий, – Со смехом произносит своему инструменту, обуреваемая вспышкой радости.

Увереннее вступает в игру, перебирая клавиши среднего регистра. Университетские годы проносятся в голове за считанные секунды. Погружается в себя, вспоминая любимую композицию несравненного Скерлеза Де Ардо. Именно его именем названа музыкальная академия, годы в которой помогали справляться с горем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Настраивается, проигрывая забытые ноты динамичного произведения. Сердце ликует, соприкасаясь с живительной силой музыки.

Выискивает правильную фразировку, пробуждая в себе подлинное чувствование. Пальцы сами ведут её, настраиваясь на ритмы звучащей в голове мелодии.