Харун Ар-Рашид - Кло Андре

По мнению византийцев, только их царство — царство Божие — воплощало тот религиозный, интеллектуальный и нравственный идеал, которого человек в состоянии желать в нашем земном мире. «Живущий в пределах империи принадлежит к ойкумене, цивилизованному миру, а земли вне ее суть эремос, или пустыня[94]». Мусульмане разрушили эту огромную империю, предвосхищавшую Царство Божие. Они сорвали объединение мира, которое вот-вот должно было осуществиться. И они были безбожниками. Этим все сказано.

Византийцы и мусульмане согласно считали друг друга варварами. У первых чувство собственного превосходства проявлялось еще сильнее, чем у вторых. Но им было некуда деться. У них были общие границы. Торговые отношения между полуостровными арабами и греками христианской империи существовали с доисламских времен. Пророк и халиф Омар знали по опыту, что при входе на византийскую территорию надо платить таможенную пошлину. При Омейядах обмен шел, в основном, морским путем: в Константинополь, помимо многих других товаров, везли египетский папирус. Экономическая экспансия Аббасидов усилила этот поток. Он всегда шел через Константинополь, где для мусульманских купцов существовала мечеть, а также через Трапезунд и Ламос, приграничный город к западу от Тарса. Периодически там устраивали ярмарки, и именно там происходил обмен греческими и арабскими пленными. Некоторые товары были запрещены для вывоза: так, например, иностранные торговцы не могли вывозить с арабской территории экземпляры Корана и бальзамы. Византийцы запрещали вывоз любых масел.

При определенных обстоятельствах арабские и византийские правители обменивались подарками. Муавия преподнес василевсу пятьдесят скаковых лошадей (их вывоз подлежал жесткому контролю), Мамун — куний мех и мускус. Харун ар-Рашид послал императору Никифору благовония, шатер и сушеные фрукты. В ответ он получил двести одеяний из драгоценной ткани, соколов, охотничьих собак. Императрица Ирина подарила ему 30 000 фунтов ткани из козьей шерсти. Обе стороны посылали друг другу золотые кушаки, украшенные бриллиантами, одеяния из редкого шелка, рабов обоих полов. «Тысяча и одна ночь» неоднократно упоминает о подарках повелителю правоверных от византийского императора: «И вот каковы были дары царя Афридония, господина Константинии. Там было пятьдесят юных девственниц, прекраснейших из прекрасных дев греческих. И было пятьдесят юношей, выбранных среди лучших рожденных в стране Рума. И каждый из этих прекрасных юношей был одет в просторное шелковое платье с широкими рукавами с золотыми узорами и разноцветными фигурами и золотой кушак с серебряной чеканкой, к которому крепились две юбки неравной длины из парчи и бархата. У каждого из них в ушах были золотые кольца, к которым были подвешены круглые белые жемчужины, стоившие более тысячи мер золота. А юные девы тоже несли на себе неисчислимые сокровища. Вот каковы были два главных подарка. Но были и другие дары огромной ценности, ни в чем не уступавшие названным» (Ночь 46-я).

Этот обмен подарками, всегда ценными, иногда странными (один император прислал халифу Муавии двух мужчин, один из которых отличался гигантским ростом, а другой невероятной силой), происходил в связи с заключением договора, обменом пленными, восшествием на трон императора или халифа. Дары прибывали в сопровождении послов, которые, в свою очередь, получали подношения вместе с разрешением на вывоз. Они всегда пользовались дипломатической неприкосновенностью. Некоторые, желая больше узнать о стране, в которую приехали, за короткое время, поскольку постоянных представительств не существовало, не упускали случая погостить у людей из окружения халифа и осмотреть страну или хотя бы столицу. Халиф и император приглашали послов к своему столу. Те же, со своей стороны, устраивали роскошные пиры, чтобы поразить воображение приглашенных и продемонстрировать богатство своего повелителя. Багдад и Константинополь соперничали в блеске. Иоанн Синкелларий, посетивший халифа Мамуна в Дамаске в 831 г., раздал значительные суммы чиновникам, придворным и даже народу на улицах. Константинополь выразил ему свое величайшее удовлетворение, поскольку он «показал сарацинам, что такое империя».

Халиф и василевс переписывались. Когда один из них просил об обмене пленными или предлагал перемирие, письма становились любезными, почти дружескими. Когда в послании содержалось объявление войны, тон становился яростным, даже оскорбительным. (Это заметно по письму, которое Харун ар-Рашид отправил императору Никифору.) Они также писали друг другу письма на отличные от политики темы. Император Никифор просил у Харуна прислать ему поэта Абу-л-Атахию, предлагая взамен дать в заложники столько пленных, сколько он пожелает. Поэт отказался, вопреки настоятельным просьбам халифа. Омейядский халиф Валид писал Юстиниану: он хотел, чтобы греческие ремесленники прибыли в Дамаск для строительства мечети, а в случае отказа грозил разрушить церкви. Через некоторое время после смерти Харуна халиф Мутавакил, один из самых сумасбродных строителей аббасидской династии, вызвал из Византии художников, чтобы украсить стены своего дворца в Самарре. Помимо прочего, они включили в эту роспись изображение церкви и монахов.

Многие исторические факты и истории, часто приукрашенные, свидетельствуют о том, что между двумя империями существовали связи на высшем уровне, а также между интеллектуалами, которых как будто притягивал друг к другу взаимный мираж, «мираж, отраженный сверкающим миражом», по выражению Луи Массиньона.

В VIII и IX вв. арабы сохраняли представление о том, что Византия является наследницей древних греков, культуру которых они для себя открывали по мере того, как переводили их труды. Халифы, жаждавшие иметь в своих библиотеках труды античных авторов и стремившиеся популяризовать их, направляли арабских ученых на поиски греческих текстов в Константинополь. И вот мы видим, как византийский монах приносит кордовскому эмиру трактат Диоскорида и толкует его, а Мамун просит императора Феофила прислать ему геометра и астронома Льва.

В своих письмах халиф всегда предлагал императору принять ислам. Последний отвечал, и иногда завязывались настоящие богословские споры: например, между Омаром II и Львом III Исавром, Харуном ар-Рашидом и Константином VI, и т. д… В середине IX в. халиф Ватик с согласия императора Михаила III направил в Эфес научную экспедицию для изучения останков Семи спящих[95]. Тот же халиф организовал экспедицию в Центральную Азию на поиски стены, воздвигнутой Александром, чтобы сдержать народы Гога и Магога.