Опасная связь - Анна Джолос

еще пару каверов. На моем ютуб-канале не то, чтобы много подписчиков, но люди оставляют комментарии и просят спеть что-нибудь еще. Почему бы и нет?

*********

Последующая неделя тянется долго. Зато приходит весна. Чисто номинально, но все-таки…

Потихоньку втягиваюсь в привычный ритм. Снова посещаю тренировки по волейболу. Нога вроде в норме, однако тренер рекомендует поберечься. В апреле у нас соревнования, и он рассчитывает на мое участие, а значит подвести команду я не имею права…

— Вместо того, чтобы рисовать ее, лучше бы нашел возможность извиниться.

Абрамов, по обыкновению устроившийся на подоконнике, вскидывает на меня свой фирменный взгляд — «не подходи, убьет».

— Что? На больную мозоль наступила, Ян? — продолжаю ядовито.

— Харитонова, не нарывайся, настроение итак дерьмо, — захлопывает свой скетчбук и зло зыркает на меня своими невозможными зелеными глазищами.

Ох, сколько девичьих сердец разбил этот парень — не пересчитать…

— Надеюсь, это муки совести не дают тебе покоя?

— Где я и где совесть. Не смеши, — ухмыляется, покручивая пальцами карандаш.

— Кретин! Дашка — это лучшее, что было в твоей жизни.

Звенит звонок, и учащиеся торопливо расходятся по кабинетам.

— Которая из? — уточняет, делая вид, что не понимает, о ком я говорю.

— Которая из? — вскидываю бровь. — Твоя, Кучерявый. Та самая, которую ты опозорил на всю школу.

— Она сама себя опозорила, — отзывается равнодушно.

— Никогда не встречала более циничного и жестокого человека, чем ты, — осуждающе качаю головой.

— В класс заходим, Абрамов, Харитонова! Особое приглашение нужно? — орет на весь холл химичка.

Проходим в кабинет, где на протяжении сорока минут нам втирают про электролиз. На сорок первой я совершенно случайно обнаруживаю большую жевательную резинку в своих волосах и довольную морду Бондаренко, сидящего наискосок.

Какой все-таки мерзкий! Исподтишка такую фигню в коридоре сделать. Ну не дебил?

Жвачку тем же вечером из моей копны удаляет Регина, та самая мамина подруга, которую терпеть не может отец. К счастью, она работает парикмахером в нашем салоне и всегда готова прийти на помощь.

— Ну и какая стерва это сделала? — интересуется после того, как извлекает из волос розовое нечто.

— Это Алеша мне мстит, — признаюсь я честно.

— Тот самый Алеша? Твой? Но за что? — ловлю ее удивленный взгляд в зеркале.

Регина о моих чувствах к Бондаренко знает давно. Как-то поймала меня на разглядывании его фоток, и пришлось объясняться.

— Ты же с ним закрутила, да? — переходит на шепот, дабы нас не услышали другие работники салона.

— Да ничего у нас не вышло. У него есть девушка. А третьей я быть не хочу.

— Это правильно, Сашка. Треугольник ни к чему хорошему не приводит. Вон посмотри, чем закончился мой роман с Темрюковым. Полгода жили душа в душу — и на тебе. Как гром среди ясного неба. Ухожу, говорит, назад к жене. Нормально вообще? — возмущается, вкладывая ножницы в чехол. — Сейчас понимаю четко: на чужом несчастье — счастья не построишь.

— Это точно.

Когда-то я мечтала занять место Купцовой. Мне казалось, что я близка к этому, ведь Леша обещал рассказать ей о нас и остаться лишь со мной.

Наивная дура. Теперь-то понимаю, что после первого секса Бондаренко сразу бы переобулся.

— Идем мыть голову.

Пока пересаживаюсь, она песочит Темрюкова, а я в это время смотрю на нее и думаю: почему классной, яркой, красивой Регине так не везет с мужчинами. Ей тридцать два, она умна и самодостаточна, а на личном никак не складывается. Именно так, чтобы всерьез. Поклонников-то хоть отбавляй, но всем им нужно только одно.

— Страдаешь теперь, Саш?

— Нет. Я поняла, что он слизняк и резко охладела, — зажмуриваюсь от удовольствия, когда она принимается за дело.

— Ну слава Богу! А это… вы с ним… Успели?

— Нет! — распахнув глаза, отчаянно краснею. Прямо щеки начинает жечь, будто их перцем натерли.

— Теперь ясно, почему он бесится. А про Камиля расскажешь? Женька все уши про него прожужжала.

— И когда успела, — недовольно цокаю языком.

— Так и что…? — улыбается Регина, прищуриваясь.

— Мы дружим, ничего такого, что могло ей померещиться.

— А жаль, — театрально вздыхает.

— Это почему же?

— Да пора тебе уже по уши влюбиться. Восемнадцать — прекрасный возраст! Мальчишки, свиданки, дискотеки, поцелуи… — ополаскивает мои волосы, аккуратно отжимает и заворачивает в тюрбан из полотенца. — Время нарушать запреты!

— На носу экзамены, получение аттестата, поступление в университет. Мне учиться надо, Регин.

— Эту лапшу отцу-надзирателю своему вешай, — отмахивается, доставая из тумбочки фен.

— Какие свидания, если у меня дни расписаны поминутно.

— Так и я о том же! Неправильно все это. Отрываться надо, пока молодая. Все, чего хочется, от жизни брать на полную катушку. Потому что если не сейчас, то когда?

— Слышали бы тебя мои родители, — хмыкаю, нервно усмехаясь.

— Да пусть бы и услышали! Никак не расстанутся с ежовыми рукавицами, в которых тебя держат.

— Они беспокоятся обо мне и желают только лучшего.

— Благими намерениями сама знаешь, куда дорога выстлана. В ад!

— Не нагнетай.

— Я вот тоже до двадцати трех лет кроме книжек ничего не видела. И что? Понадобилось мне мое экономическое образование, как думаешь?

— Ты экономист? — пожалуй, мой черед удивляться.

— Ни дня им не проработала. Вручила бабушке-тираноиду диплом, помахала ручкой и съехала к девчонкам на квартиру.

— Круто, — искренне восхищаюсь ее поступком.

— Сожалею, что не сделала этого раньше.

— А как же ты парикмахером стала?

— Так на курсы записалась год спустя. Выучилась, руку набила и вуаля!

— Любимым делом занимаешься.

— Однозначно.

— О чем болтаете? — мама, как всегда, появляется незаметно.

— О родителях и их хотелках, — выдает Регина, включая фен на полную мощность.

Забавно, но этой же ночью мне на телефон приходит сообщение. От Паровозова.

Сон как рукой сняло. Подорвавшись с подушки, таращусь на входящее смс и не могу заставить себя прочитать его содержимое. И страшно, и любопытно до трясучки. Сердце надсадно тарахтит в грудине, отбивая какой-то невероятный, совершенно сумасшедший ритм. Дышать я не в состоянии. Глотать тоже.

Плюнув на все, дрожащими пальцами жму на сообщение.

Открываю, ощущая, как в области висков накатывающими волнами грохочет разгоряченная кровь.

«Надо увидеться, Сань»

«Зачем?» — отправляю сразу же, и в районе солнечного сплетения разгорается маленькая, хрупкая надежда. Однако тут же умирает, едва приходит ответ.

«Трофей хочу вернуть»

И следом прилетает фото моих кружевных труселей…

Глава 23. Ривьера

Воскресным днем около двенадцати я выхожу из своего дома. Триста метров спустя поворачиваю за угол и сразу обнаруживаю черную приору Паровозова и его самого.

Илья стоит спиной ко мне, оперевшись о капот машины. По обыкновению курит. На крыше