Ящик Пандоры - Мэри Шелдон

Но образ его не выходил у меня из головы всю неделю. Во время какой-то деловой встречи его лицо появилось передо мной на контракте, будто голограмма. Или, пожимая руку клиенту, я вдруг внезапно видела руку Троя, теплую, загорелую.

У Конни он сказал мне напоследок, что заедет как-нибудь и завезет свои фотографии. И каждое утро я просыпалась с надеждой, что это произойдет сегодня. Боже, как я глупа. Мне-то казалось, что я уже давно излечилась от подростковых безумств.

Лори не появлялась в ту неделю до самой пятницы. Каждый день она звонила и говорила, что больна. Голос у нее был, правда, не больной, а скорее странный. Но все равно, лишняя работа мне только кстати — меньше думалось о Трое.

Во вторник утром Джон Брэдшоу зашел в офис и пригласил меня на ланч. Я сразу подумала о Трое. Он мог зайти со своими снимками как раз в это время. Но я тут же опомнилась и ответила Джону:

— Я с удовольствием пойду с вами на ланч.

Мы отправились в «Крэйвингс», и нам сразу дали такое место у окна, какого, приди мы с Лори, не предложили бы никогда.

— У меня хорошая новость, — сказал он. — Я подписал договор с новой клиенткой. Очень талантливая молодая женщина. Думаю, она станет новой Джули Кристи.

Мы поговорили о ней еще минут пять, и потом разговор увял. Джон взял мою руку и стал гладить ее под столом. Я вдруг поняла, что все время смотрю в окно, вглядываясь в каждого темноволосого мужчину на улице.

— Вы сегодня немного рассеянны, — сказал Джон. — Вас что-то беспокоит?

— Нет, совершенно ничего.

А в окно я видела очередного мужчину, приближающегося к перекрестку.

Мы вышли из ресторана и направились обратно к офису.

— Моя дочь очень огорчилась, что не встретилась с вами.

— Мне так жаль, — ответила я. — Но в следующий раз, когда она будет в городе, мы пообедаем вместе. Обещаю.

Мы подошли к зданию и на минуту задержались в холле.

— Вы свободны в субботу вечером? Поужинаете со мной?

— Пока не знаю. Мне нужно посмотреть, кажется, у меня уже есть что-то на субботу.

На лице у него появилось какое-то робкое выражение, и он слегка напрягся.

— Вы знаете, Пандора, я никогда вас ни к чему не принуждал.

— Я и не чувствую никакого принуждения, — быстро ответила я.

По лицу его пробежала тень, потом оно снова посветлело.

— Так дайте мне знать про субботу.

Он улыбнулся и сжал мою руку.

— И, может, один поцелуй даст мне силы продержаться.

Я поцеловала его. Он долго не отпускал меня. Наконец мы попрощались и разошлись по своим офисам. При мысли о том, что значат для него эти поцелуи, мне стало не по себе.

Трой не пришел ни в тот день, ни на следующий. В среду вечером я позвонила Джону.

— Я хочу сказать, что свободна в субботу и поужинаю с вами.

— Вы что-то отменили?

— Да. Это было нетрудно.

Если он и подозревал, что мне нечего было отменять, то не подал вида.

— Я с нетерпением буду ждать нашей встречи.

— Я знаю, что это только вопрос времени, — говорила я Стеф по телефону в тот же вечер. — Мы встречаемся чаще и чаще, и его поцелуи становятся все дольше и дольше. Пока что он достаточно сдержан, но вечно так продолжаться не может.

— А ты бы хотела, чтобы продолжалось?

— Вот уж нет, — отрезала я. — Я вовсе не это имею в виду. И вообще, я жду не дождусь, когда все наконец произойдет. Только я не очень понимаю, что потом. Наверное, мы поженимся месяцев через шесть.

— А разве ты не стремишься к чему-то такому?

— Я вообще не знаю, к чему сейчас стремлюсь, — призналась я. — Он, конечно, замечательный человек, и мне с ним очень хорошо, и я знаю, какой это шанс для меня. Но почему-то все больше и больше сомневаюсь во всем.

Стеф насторожилась:

— Только не говори, что это из-за того парня, которого ты встретила на вечеринке.

— Вот еще глупости, — рассердилась я.

На другой день мне нанесла неожиданный визит Мэрилин. Она отказалась от кофе, даже присесть не пожелала, и сразу приступила к делу:

— Я пришла забрать «Оскара», а не рассиживаться здесь.

— «Оскара»?

— «Оскара», которого Джину подарил Мак Сеннет, — нетерпеливо сказала она. — Теперь он принадлежит мне, а не тебе.

— Но я его не брала. И здесь его нет.

— Он должен быть здесь.

— Посмотрите сами. Я вообще не видела его с тех пор, как пришла в агентство. Он наверняка где-нибудь у вас в доме.

Это ее не убедило. Обшарив глазами весь кабинет, она ушла, так и не поверив мне.

Я позвонила Лори и спросила ее об этом «Оскаре». Она понятия не имела, о чем речь, — видимо, он пропал давным-давно.

Мне стало очень грустно. В детстве я часами держала эту статуэтку и произносила речи перед воображаемой аудиторией Академии киноискусства. И вот он пропал, а я даже не заметила этого. Какой позор.

Ночью мне приснился сон. Я сидела в большой пустой комнате, забитой коробками. Холодный ветер вздымал белые длинные занавески. Вошел Трой. Он кивнул и сел неподалеку от меня. Так мы и сидели, глядя друг на друга и не произнося ни слова.

Когда утром я приехала на работу, он сидел на кирпичном парапете перед зданием.

— Привет, — сказал он, — я привез вам снимки.

Меня охватило ужасное возбуждение, щеки вспыхнули. Я не могла поднять на него глаза.

— Да, конечно, — забормотала я. — Давайте зайдем внутрь.

Голос у меня стал какой-то писклявый и неестественный. Я шла впереди, двигаясь, словно кукла с дистанционным управлением.

Он положил портфель на стол и стал доставать фотографии. Повязку с руки ему еще не сняли.

Фотография, сделанная крупным планом, оказалась просто потрясающей. На обороте вместе с резюме поместили кадры его трюков, фотографии машин, врезавшихся в опоры моста или столкнувшихся с поездом.

— Как видите, я специализируюсь на автокатастрофах.

Голос его прозвучал так вкрадчиво, даже обольстительно, что у меня по коже побежали мурашки.

— Это довольно необычно, — я старалась говорить деловито. — В рекламе основной спрос на падения и воздушные трюки.

— Падать я не умею, — ответил он. — Это единственное, чего я не делаю.

Я решила, что это шутка.

— Я правда не могу. У меня плохая координация в воздухе.

Сейчас он стоял почти вплотную ко мне. Я чувствовала, что если отступлю от профессиональной темы, то и двух слов связать не смогу. Я начала бормотать, что вряд ли в таком случае нам удастся предложить ему много вакансий.

— А вы не пробовали заниматься гимнастикой? Или тренироваться на батуте? Может, координация и наладится.

Он улыбнулся:

— В детстве отец сбросил меня с лестницы. Я пролетел кубарем до следующей лестничной площадки. С тех пор я не люблю кувыркаться.

Он говорил все это с такой легкостью, что я не знала, как реагировать. Я попыталась взять тот же тон, шутила, как мне повезло — заполучила единственного в мире каскадера, который не умеет падать.

Он посмотрел мне в глаза — и все словно озарилось солнечным светом. Я почувствовала, что краснею, и склонилась над снимком, подыскивая какие-нибудь слова.

— В общем, ваши автокатастрофы выглядят очень впечатляюще.

— Они действительно впечатляют. Утром в субботу я как раз в такой снимаюсь, в центре города. Для фильма Эдди Мерфи.

Я молчала, понимая, что сейчас последует, и оттягивала этот момент как могла.

— Вы думаете, рука заживет к тому времени?

Он будто не слышал моего вопроса. И в упор смотрел на меня.

— Съемка начинается в десять у моста на 6-й улице. Может, приедете посмотреть?

Лицо у меня уже буквально пылало. Время тянулось бесконечно.

— Я постараюсь.

На другой день в город снова приехала Аманда Брэдшоу. После работы я встретилась с ней и Джоном в «Ле Клафути», чтобы выпить кофе. Выглядела она совсем не так, как я ее представляла. От подростка с фотографий мало что осталось. Теперь это была взрослая женщина, милая и скромная, только немного усталая.

Я заметила, что она очень напряжена из-за встречи со мной, но всячески старается выглядеть радостной. Это меня тронуло. Уж я-то на ее месте была бы настоящей мегерой. Если бы папа стал встречаться с девушкой вдвое моложе его, я бы на все пошла, чтобы удержать его от такой глупости. Но Аманда вела себя великолепно. Она задала мне несколько безобидных вопросов — откуда я родом, нравится ли мне жить в Лос-Анджелесе. Я отвечала со всей вежливостью, на какую способна, словно нанималась на работу.

Я изо всех сил старалась не сделать ничего, что могло бы ее задеть. Не брала ее отца за руку, не упоминала о наших свиданиях, не поцеловала его, когда мы прощались.

По дороге обратно в офис я думала о том, как она мне понравилась. Есть в этом какая-то ирония. Не будь она дочерью Джона, с какой радостью я бы доверилась ей.

В пятницу утром Лори вышла на работу. Она почти все время молчала. Я не спросила, что у нее случилось, и она сама тоже ничего не сказала. Я не сообщила ей про визит Троя и про то, что собираюсь посмотреть, как он работает. С какой стати? Трой, возможно, станет нашим клиентом, и это про сто мой профессиональный долг — посмотреть на его работу.