Девушка с букетом - Татьяна Краснова

Помимо понятного удовольствия, которое Варя получала от хорошей живописи и хорошего текста, в этой книге заключалась еще тайная Варина игра. Или задание, которое она дала сама себе, но так до конца и не выполнила? Или загадка, которую кто-то загадал или которая сама загадалась? Начало каждой главы предваряла заставочка – маленький квадратик с фрагментом одной из картин. И Варя отыскивала целое по этому фрагменту. Это могло быть что угодно – кусочек пейзажа, лица, мелкие фигурки второстепенных, неразличимых персонажей, малозаметная деталь, элемент орнамента. Иногда картина-источник находилась сразу, иногда – после упорного, сосредоточенного всматривания и долгого перелистывания туда-обратно. А иногда не находилась вообще.

Варя снова начала листать альбом, хотя знала его уже наизусть, в мельчайших подробностях. Она знала и такой фокус, что заставка могла быть фрагментом картины, рассматриваемой не в этой главе, а в следующей или предыдущей – словно неведомый шутник нарочно усложнял ей задачу. Но трех кусочков она так и не нашла. Вьюнок с розовыми цветками-граммофончиками – к живым таким притронуться нельзя, сразу съежатся и поникнут, складка на дорогой тяжелой материи с плотным цветочным узором и изогнутые ветви дерева с серебристым отливом – этих трех фрагментов нигде не было. Не было вьюнка, складки и ветвей. Она изучила все картины в альбоме вдоль и поперек – не было!

Сейчас Варя надеялась на свежий взгляд – все-таки два года не прикасалась к альбому, может, раньше глаз был замылен от долгого упорства. А вдруг сейчас все легко так и непринужденно отыщется и настанет логический конец… Может, на картине эти фрагменты выглядят малюсенькими – или, наоборот, слишком большими, потому и затрудняется поиск… Для чего он нужен, этот поиск, и что будет означать логический конец, если он когда-нибудь наступит, Варя не знала – нужно, и все. Хотя со стороны, наверное, это занятие выглядело нелепо. А мама, видя напряженный Варин взгляд, была довольна: дочка занята серьезным делом – изучает великое художественное наследие, обдумывает, вникает. Варя фыркнула и сама этому обрадовалась: кажется, сейчас она оживет. Только бы на воздух!

А вообще, это разгадывание альбома хорошо тем, что сосредоточивает на поисках решения здесь и сейчас, в настоящем, без прошлого и будущего, в которых неизбежно вязнешь, ища ответы на другие вопросы – на самом деле имеющие только один ответ, которого не хочется видеть…

Кажется, музыкальная бочка уже не поет. Или это кажется?

Варя подошла к окну.

Полнеба занимала туча, а полнеба – солнце, ослепительное, победительное, специально для нее!

Скорее! Сарафан, шляпка с незабудками!

Цветы из пластмассовой вазочки

Двухметровый верблюд важно вышагивал по аллее парка. Он был бежевый, плюшевый, и его хотелось погладить – и в то же время такой огромный, что Варя посмотрела на мощные ножищи и посторонилась. Между горбами сидел малыш и взирал сверху вниз с той же важностью, что и верблюд. Никто, кроме них двоих, не видит мир в таком ракурсе! Варя успела побыть малышом и увидеть мир с высоты верблюда, потом мамой малыша, идущей рядом и гордой оттого, что может подарить ребенку такое счастье, потом…

Побыть самим верблюдом она не успела, потому что услышала дурашливый крик в мегафон:

– Ну, у кого еще есть монетка? Выворачивай карманы! Какой чудесный приз вас ждет! Или вас! Девушка в шляпке, а может, вас?

На площадке (такие повсюду были в городе в праздничные дни – с певцами, танцорами, фокусниками) – пестрый клоун с красным носом на резиночке собрал вокруг себя народ. Черно-белая пятнистая игрушечная собака, которой он размахивал, привлекала и детей, и молодежь, и все действительно выворачивали карманы в поисках мелочи.

– У кого найдется самая старая монета – тому сегодня повезло! Предъявляй хоть копейку – и забирай такую красоту! – надрывался клоун, и к нему тянулось несколько рук одновременно.

Варя подивилась, сколько же неплатежеспособного старья таскает с собой народ. Клоуну протягивали вышедшие из употребления металлические рубли девяностых годов и даже советские хорошо забытые медяки.

– 1975 год! Двушка! Надо же! Хоть по телефону звони! Помните, умельцы сверлили в таких дырки и опускали на ниточке, а потом вытягивали обратно? Я-то помню, сам так делал! Ба, три копейки! 1953-й! До сих пор не израсходовали?! Хоть бы водички с сиропом в автомате купили, пока возможность была! Кто больше? У кого старее? Что у вас, юноша? Пятак? 1987-й – где мои семнадцать лет! Пятак против трех копеек – три копейки старше! У кого еще? Что вы мне, барышня, цент суете? Цент, конечно, доллар бережет, но валюта нынче не котируется! День России отмечаем! Русские деньги давайте! Что, больше нет?

Варя с удовольствием следила за торгом, прекрасно зная, что она уже выиграла, – так надо же дать людям поиграть, поволноваться. Наивные, суетятся и не знают, какое у нее есть сокровище, бабушкин пятак! Ничего, они в другой раз победят, или им повезет еще в чем-нибудь… И только когда владелец трех копеек уже нацелился на роскошную собаку, Варя протиснулась, сунула руку в сумочку…

– Ну и ну! – Клоуну даже не пришлось изображать потрясение – он был и вправду потрясен. – Земляки, граждане, смотрите, что творится! 1860 год! Вот деньжища-то! Большая, тяжелая! Кто же тогда правил, дай бог памяти… Александр, что ли? Ну да, Второй, Освободитель! Батюшки, восемьсот шестидесятый год! Крепостное право еще не отменили! «Войну и мир» с «Анной Карениной» никто еще и не читал, и не писал! Девушка в шляпке, я же говорил – приз ждет именно вас! Граждане, поздравим победительницу! Вот пятак так пятак! Всем пятакам пятак!

Варя сияла, все тянули шеи, разглядывая ее счастливый пятак из рук клоуна, – и вдруг еще кто-то из-за публики протянул ладонь.

Клоун ахнул. Монета была такая же большая и тяжелая, как у Вари, и он приблизил ее к своему красному прицепленному носу, чтобы то ли лучше разглядеть, то ли обнюхать. Наконец возвестил:

– Дорогие мои! Вы становитесь свидетелями небывалого зрелища, о котором расскажете потомкам! Неужели сегодня все нумизматы Белогорска вышли в парк? Смотрите внимательно! Перед нами – монета достоинством две копейки, год – 1799-й! Знаменательный год – родился Пушкин! Если бы я не был так поражен, то непременно вспомнил бы еще что-нибудь интересное! Видите, на обороте – большая буква П в короне – это же Павел, дедушка того Александра, который…

Варя растерянно воззрилась на потемневший медяк с редкими насечками по краю, потом перевела взгляд на конкурента. Откуда он только вылез? Толпа заслоняла молодого мужчину в видавшей виды майке и джинсовой бейсболке – в поход собрался, что ли, только рюкзака не хватает. И шел бы в свой поход!