История российского государства. Разрушение и воскрешение империи. Ленинско-сталинская эпоха. (1917–1953) - Борис Акунин

Однако, если вернуться в начало 1920-х годов, мы увидим Иосифа Сталина еще не закостеневшим в собственном величии, а чрезвычайно маневренным и изобретательным «шахматистом», успешно разыгрывавшим комбинацию за комбинацией. Это был игрок совершенно иного класса, чем остальные претенденты на ленинское наследие.

В 1921 году никто из них еще не принимал «чудесного грузина» (ленинское выражение) всерьез, а всего год спустя он многими уже воспринимается как главный конкурент самого Троцкого. «Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения [сохранения партийного единства] являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут», — напишет Ленин в декабре 1922 года.

Сталин устраняет конкурентов одного за другим

Путь Сталина к единоличной власти состоял из нескольких ступенек. На первой нужно было справиться с самым сильным соперником — Троцким.

Эта борьба прошла в несколько этапов.

Когда Троцкий в 1923 году лишился поддержки Ленина, еще живого, но уже беспомощного, Сталин нанес по своему врагу несколько сильных ударов, объединившись с Зиновьевым и Каменевым.

В октябре пленум ЦК подавляющим большинством голосов вынес Троцкому порицание за «фракционность». Зиновьев с Каменевым добивались исключения из ВКП(б), но Сталин понимал: рано. Пока достаточно продемонстрировать партии, что герой Гражданской войны не пользуется поддержкой высшего политического эшелона.

Разгром был результатом кропотливой работы. Сталин и его эмиссары, пользуясь возможностями центрального аппарата, расставляли по всей стране на посты партийных секретарей своих людей. Губернский партсекретарь автоматически становился членом ЦК с правом голоса. Этот тихий, постепенный «кадровый переворот» и станет главным рычагом сталинского восхождения.

Сталин понял, что ленинизм — то есть идея, что диктатуру пролетариата можно заменить диктатурой партии, — очень легко превратить в диктатуру центрального комитета. В дальнейшем круг людей, диктующих свою волю партии, а значит и всей стране, постепенно будет сужаться и останется только всевластный генеральный секретарь.

Троцкий попробовал нанести контрудар. Накануне партконференции, назначенной на январь 1924 года, он мобилизовал своих сторонников под лозунгом борьбы против «партбюрократии» (в виду имелся Сталин). «Свободная дискуссия в партии практически исчезла, а партийное общественное мнение задушено», — говорилось в обращении, разосланном группой единомышленников наркомвоена.

Эту тактику трудно назвать удачной. Во-первых, апология свободы, исходившая от авторитарного Троцкого, выглядела странно и у многих не вызвала доверия. Во-вторых, Троцкий наглядно демонстрировал, что он действительно склонен к фракционности. Главное же — в кабинентных маневрах красноречивый оратор и предводитель РККА не мог тягаться с гением закулисных махинаций. Схватка была проиграна еще на стадии подготовки к конференции. В результате Троцкий туда даже не явился, предвидя свое поражение.

Через несколько дней умер Ленин, и вопрос о преемнике на время остался подвешенным. Совнарком возглавил Рыков (компромиссная фигура), партийным аппаратом руководил генеральный секретарь Сталин, двумя столицами — Каменев и Зиновьев, профсоюзами — Томский, центральным печатным органом — Бухарин.

Похороны Ленина. Сталин пока сзади

Троцкий остался во главе вооруженных сил, но в политбюро, куда вошли вышеперечисленные функционеры, он оказался в полном одиночестве.

Дальнейшее было вопросом времени. В течение года Троцкого всё больше изолировали, заменяя его ближайших помощников (в том числе удалили незаменимого и активного Склянского), и в январе 1925 года должность военного наркома передали Михаилу Фрунзе. Звезда Троцкого закатилась.

На следующей «ступеньке» Сталин повел борьбу со вчерашними партнерами, Зиновьевым и Каменевым. Те спохватились, что генсек забрал себе слишком много власти. На XIV съезде партии в декабре 1925 года они обрушились на генерального секретаря с критикой за подчинение партии бюрократическому аппарату. Их поддержала Надежда Крупская, вдова Ленина, возмущенная тем, что ее покойного мужа превращают в «икону» («Ильич» уже лежал в мавзолее, а Петроград переименовали в Ленинград). Тогда Сталин вступил в союз с Бухариным, кулуарно обеспечил себе поддержку большинства ЦК, и «новую оппозицию» ждал полный разгром. Каменев потерял пост председателя Моссовета и был понижен из полноправных членов Политбюро в кандидаты. Сразу после съезда вытолкнули из ленинградских секретарей и Зиновьева (в Политбюро он после этого тоже долго не продержался). Зато в высший орган вошли верные сталинцы: Михаил Калинин, Клим Ворошилов и Вячеслав Молотов.

После очередной сталинской победы, забыв былую вражду, к Зиновьеву и Каменеву присоединился Троцкий. Не рассчитывая на поддержку враждебного ЦК, они развернули активную антисталинскую кампанию в низовых ячейках ВКП(б) по всей стране. Пытались «протестанты» апеллировать и к широким слоям населения, выдвинув популистские лозунги увеличения зарплаты рабочим, повышенного налогообложения «нэпманов» и понижения налогов для «трудящихся». Но Троцкий был уже без армии, Каменев без Москвы, а Зиновьев без Ленинграда. Сталинский ЦК обвинил их в раскольничестве, и все трое окончательно вылетели из обоймы высшего руководства, а Зиновьев еще и лишился своего поста в Коминтерне.

В следующем 1927 году Сталин нанес трем бывшим «вождям» окончательный удар, воспользовавшись как предлогом оппозиционными демонстрациями в Москве и Ленинграде по поводу десятилетия Октября. Троцкий был популярен среди партийной молодежи и смог вывести на улицы довольно много людей. Но это уже ничего изменить не могло, лишь ускорило развязку.

XV съезд в декабре 1927 года исключил из партии всех оппозиционеров, причем между ними произошел раскол: Троцкий остался непримиримым, а Зиновьев с Каменевым «покаялись». Поэтому Троцкого сослали подальше, в Среднюю Азию (и год спустя вышлют за границу), а двух остальных на время оставили в покое и даже восстановили в партии, однако никакой опасности для Сталина они больше не представляли.

Теперь генеральный секретарь взялся за последних членов «ленинского» политбюро: Бухарина, Рыкова и Томского, своих недавних союзников. Они не были политическими противниками Сталина в том смысле, что не покушались на первенство, но имели неосторожность дискутировать с генеральным секретарем по поводу индустриальной и аграрной политики (а там, как