Впереди вражеский берег - Гай Гибсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я был удовлетворен и встревожен одновременно. Удовлетворен, потому что сбил кого-то, а встревожен, потому что не знал, кого именно. Джеймс пришел в страшное возбуждение и что-то нечленораздельно вопил. Затем нас обоих охватила странная апатия. Мы хотели как можно скорее приземлиться и рассказать друзьям, как все это было.
Но тут снова вмешалась земля.
«Хэлло, 17. Бандит впереди в 4 милях. Ангелы 10».
Мы в это время находились на высоте 18 000 футов, и я опустил нос самолета, набирая скорость. «Бо» начал свистеть (не удивительно, ведь противник звал этот самолет «Свистящей смертью»). Затем Джеймс крикнул:
«О'кей, пилот. Он прямо впереди чуть ниже нас».
Мы сейчас летели довольно быстро, скорость достигла 330 миль/час. Мне приходилось крепко держать ручку, чтобы сохранить управление самолетом. А затем я увидел немца. Он мчался к Саутгемптону, держась на высоте 6000 футов. Но прежде чем я успел нажать гашетку, он перевернулся на спину и полетел вниз, на маленькую деревеньку, рассыпая горящие обломки. Мы последовали за ним до самой земли, и пламя взрыва ослепило нас. Одновременно самолет крепко встряхнуло, словно кто-то дернул его за крыло.
Прошло некоторое время, прежде чем я смог восстановить связь с Кенли. Наконец мы набрали достаточную высоту, и я сумел рассказать им, что произошло. Они сильно удивились, услышав, что я не успел выстрелить.
«О'кей, — сказал все тот же голос. — Мы запишем его на ваш счет».
«Но я не успел выпустить ни одного снаряда».
«Знаю. Позвони мне, когда приземлишься. Нажми кнопку А и потребуй привод на свой аэродром. Доброй ночи».
Мы полетели домой, ничего не понимая. Оба боя — если их так можно назвать — были организованы не так, как следовало бы. Но оба завершились удачно. Я был счастлив, но определенная неловкость оставалась.
На следующий день все пилоты, совершившие ночные вылеты, сдавали свои рапорты офицеру разведки. В отличие от большинства сотрудников этой службы Королевских ВВС, капитан Хикмэн был умен. Сам он не мог летать из-за плохого зрения, но делал абсолютно все, чтобы помочь пилотам. И что самое важное — он был молод и мог пить пиво.
«Отлично, парни, — сказал он, входя в комнату, — прошлая ночь оказалась довольно удачной. Всего сбито 18 фрицев, довольно заметный процент от числа обнаруженных. Такое впечатление, что мы, наконец, кое-чему научились».
Это было действительно так. Я заметил, что пара пилотов очень спешит поскорее взлететь, чтобы проверить свою аппаратуру и подготовить ее к ночной работе. Мне кажется, что Хикмэн тоже это заметил, потому что не стал тратить время, переставляя флажки на большой карте мира, чтобы показать последние передвижения войск. Вместо этого он прямо перешел к сути дела:
«Прошлой ночью некоторым из вас не повезло. Во время погони отказал аппарат Хамфри. Гордона Клегга обстрелял другой „Бо“, и сейчас его оператору ампутировали ногу. Однако он делал все правильно. У Мартина отказало радио, однако прожектора помогли ему добраться домой. Единственный настоящий бой этой ночью провел Бэд Хэт 17».
«Очень рад», — пробормотал я.
«Да. Но вашу первую победу подтвердили ополченцы в Селси-Билле, которые видели, как самолет упал в море именно в тот момент, когда вы разговаривали с офицером наведения. Там все нормально».
«А что со вторым?» — спросил Джеймс.
«Да, здесь небольшая загадка. Сначала Истребительное Командование распорядилось занести оба самолета на ваш счет, поэтому зенитчики не могли на него претендовать. Теперь мы выяснили, что в этом районе не стреляло ни одно орудие, поэтому они отпадают в принципе. Однако один летчик из эскадрильи, базирующейся в Тангмере, говорит, что самолет сбил он».
«Очень может быть. Что совершенно точно — его сбил не я».
«Значит, ты на него не собираешься претендовать?»
«Ничуть».
«Хорошо, тогда послушай, что я сейчас скажу. Четыре человека экипажа успели выпрыгнуть и были допрошены. Все они, независимо друг от друга, говорят, что были атакованы двухмоторным истребителем, который тяжело повредил их самолет, хотя и не сбил. Поэтому они отказались от намерения бомбить Ливерпуль и решили сбросить свои зажигалки на Саутгемптон. Когда они намеревались это сделать, что-то ударило по самолету и отломило крыло. Они понятия не имеют, что это было, но им пришлось спешно прыгать с парашютами. Они приземлились рядом с маленькой фермой, и кто-то даже угостил немецкого пилота чаем. Он был в шоке».
«Что ж, я думаю, эту победу следует отдать первому пилоту», — сказал Грэхем.
«Согласен», — кивнул Джеймс.
«Хорошо. Я думаю, это та загадка, на которую мы никогда не получим ответ. Однако я полагаю, что вы приняли лучшее решение. Это все, парни. Удачи сегодня ночью».
Мы с Джеймсом вышли, совершенно довольные собой. Мы были очень рады, что наша первая победа получила подтверждение, хотя это произошло отчасти случайно. Это было очень здорово — летать на ночном истребителе.
* * *В последние несколько ночей Ливерпулю крепко досталось. В городе начались пожары, которые, несмотря на все усилия пожарных, не удалось потушить в течение дня. Поэтому фрицы получили прекрасный ориентир и точку прицеливания. Результат был удручающим. Но все-таки во время блица нам удалось сбить большое число бомбардировщиков, что теперь вынудило их, пусть даже не всех, облетать наш сектор, делая крюк в Ирландское море. Это означало более долгое путешествие, и немцы были вынуждены сократить бомбовую нагрузку, что немного облегчило участь Ливерпуля. Но те, которые выбирали путь над Ирландским морем, благополучно обходили наши воздушные патрули, хотя ночные истребители, действовавшие с острова Англси, сумели сбить один или два бомбардировщика. Этот крюк в Ирландское море подставил под удар немецких бомбардировщиков Дублин.
Когда Ливерпуль был разгромлен, немецкие бомбардировщики взяли перерыв. Они отлично сделали свое дело, но сильно промахнулись в оценке характера англичан. Хотя поползли всякие слухи о моральном состоянии жителей городов, подвергшихся налетам, в целом они сохранили стойкость и были готовы терпеть, пока не придет день возмездия. Но им пришлось ждать довольно долго, потому что налеты на французский порт Брест таким возмездием считать не следовало.
Через несколько дней летчики Люфтваффе исполнили свою лебединую песню, разбомбив во время ночного налета британский парламент. Повреждения получила палата общин. Примерно 250 дальних бомбардировщиков атаковали нашу столицу с интервалами в 2 минуты, пересекая линию берега на всем протяжении от Дандженесса до Бичи-Хеда. Они летели на большой высоте, а потом пикировали в направлении Лондона, набирая скорость, и тут же уходили на малой высоте. Я полагаю, это делалось, чтобы уклониться от ночных истребителей и избежать возможных столкновений. Все самолеты использовали одну и ту же тактику, за что и заплатили. Светила полная луна, что было идеальным для ночных истребителей. 33 немецких самолета не вернулись на базы, а еще больше было повреждено.
В моей эскадрилье Алан Грут сбил 2 самолета, Боб Брахэм — еще один над Кройдоном, остальные пилоты тоже имели стычки. Эта знаменательная ночь стала поворотным пунктом в воздушной войне над Лондоном.
Я тоже находился в воздухе. Я видел, как горит Лондон, но мне не показалось, что пожары слишком велики. Многие бомбардировщики сбросили свой груз над пригородами, особенно досталось Доркингу и Гилфорду. Атаки не были массированными. Судя по всему, Лондон пострадал меньше, чем казалось на вид. Одна бомба, упавшая в лесу возле Олтона, горела целую неделю, ничего не повредив. Не сомневаюсь, что германские наблюдатели торжественно сообщили, что горит авиационный завод.
Зенитный огонь над Лондоном был просто ужасным, но далеко не всегда точным. Наши пилоты истребителей старались не обращать на него внимания, зная, что попасть в них наши зенитчики смогут лишь при безумном «везении». Но не нужно обвинять нашу систему ПВО. Немцы начали развивать свою зенитную артиллерию на 8 лет раньше нас. И все-таки, скажем прямо, если бы успешные действия ночных истребителей были подкреплены реальной работой наземных систем ПВО, немецкие налеты принесли бы гораздо меньше вреда. Артиллеристы и прожектористы всегда поражали летчиков своим оптимизмом. Слишком часто они выдавали желаемое за действительное. Мы все знали, как тяжело сбить вражеский бомбардировщик ночью, и потому тщательно взвешивали свои слова. Каждая крошка информации анализировалась, проверялась и перепроверялась. Каждый бой детально обсуждался. Можно ли было поступить лучше? Можно ли было иначе использовать наше оборудование? Все это тщательно заносилось в журналы, которые потом послужили основой для боевых наставлений Ночного Истребительного Командования.
Я не хочу долго говорить о событиях 10/11 мая, лучше это расскажет моя летная книжка, вот запись:
