Иллюзии свободы. Российские СМИ в эпоху перемен (1985-2009) - Михаил Ненашев

Сегодня оно ничего не издает. И уже много лет. И напоминает кладбище… Впрочем, это так характерно для всего нынешнего отечественного государственного книгоиздания (если взять главную гуманитарную его основу). Оно полностью деформировано рынком: где-то 70 % – это детективы, дамские романы, фантастика. Что же касается гуманитарной книги, которая образовывает, просвещает человека, побуждает его мыслить, она составляет всего 15 %. А если учитывать, что 80 % изданных книг оседает в Москве, то в провинцию вообще ничего не поступает.

Так вот, сейчас я, как издатель, сижу у разбитого корыта. Два года назад в попытке сохранить хотя бы три ведущих издательства: «Русская книга», «Художественная литература» и «Республика» – я ухватился за идею, причем поддержанную Комимуществом и Минпечати, объединить их и создать издательский дом «Русская гуманитарная книга». Решение принято, два года бьемся – ничего не получается. Как я думаю, у людей, которые сидели на Страстном бульваре, были другие цели, и намерения их не совпадали с моими. А теперь, как вы знаете, полгода назад принято государственное постановление «О приватизации» и об акционировании всех государственных издательств. От нашего плана остался пшик.

– «Художественная литература» – понятно, но почему именно издательство «Республика»?

– Мы работаем на параллельных темах: скажем, «Русская книга» издает Ильина, а они – Розанова, мы издаем Гиппиус, они – Мережковского. К этой проблеме примыкает благая идея: сохранить кадры.

В «Русской книге» я проработал 10,5 лет. За это время мы немало сделали в издании литературы Серебряного века, почти всего Ильина, Шмелева, Бориса Зайцева, Алексея Ремизова, которого мало кто издавал. Восемь томов Зинаиды Гиппиус. Это наше достижение, чем мы, как издатели, гордимся.

– Не секрет, Михаил Федорович, что некоторые издательства так или иначе присваивают себе названия книг, добывают информацию о коллегах, крадут рукописи... Но все равно швы-то видны!.. Качество издания их на порядок ниже – по многим редакторским и полиграфическим параметрам.

– Если бы только это! Между тем, чтобы издать Ивана Ильина, нужен был такой удивительный подвижник, как Виктор Трофимович Лисица, доктор наук, причем математических, который многие годы, скрупулезно работает над собиранием архива Ильина – в Швейцарии, в Америке, в Германии. Не будь его, какой-то один том кто-то бы издал. И все! Мы ему многим обязаны. Или, скажем, Борис Зайцев. Мы бы никогда его не издали, если бы не вышли на его единственную дочь – Наталью Борисовну Соллогуб. Сын ее, Михаил Андреевич Соллогуб, к нам официально приехал, передал собранные его матерью рукописи без всякой платы. Мы в ответ только посылали во Францию по две книги из издаваемых томов. Конечно же, коммерческое издательство никогда на это не пойдет. Мы и не собирались кого-то удивлять: взять да и выбросить на рынок что-то сногсшибательное.

Да, мы медленно работаем, в год выпускаем максимум два тома подобной литературы. Надо провести огромную собирательную и аналитическую работу. Коммерческим издательствам это не нужно. Нам не понятно, почему так легко, никого не спросив, пошли на приватизацию, акционирование всех государственных издательств. Тем более что теперь от государства мы почти ничего не получаем. И другие тоже живут на хозрасчете. И вот такой аналитической работы с гуманитарной книгой ныне уже не будет...

– Как бы то ни было, но вы работаете. Есть пусть маленький, но коллектив, который состоит из высокопрофессиональных редакторов. И все-таки вы не хотите принципиально менять стиль своего книгоиздания, направление…

– Я абсолютно убежден: когда знаешь, каково состояние отечественного книгоиздания и что самый большой дефицит – это русская классика, планы менять нельзя, ни стратегические, ни тематические. Вот всего лишь один пример. Мы подхватили эстафету у «Московского рабочего» (у них просто не хватило сил), и они издали шесть томов дневников Пришвина. В подмосковном музее в Дунино, последнем прибежище Михаила Пришвина, небольшая группа музейных служащих работает над его дневниками и к концу года дают нам рукопись. Это кладезь. И если бы и дальше мы хотя бы по одной книге Пришвина выпускали, то это уже благое дело. Или Евгений Замятин – выпустили два тома, хотим издать пять. Вот это направление в издательской деятельности, как я думаю, менять не надо. А теперь могу сказать совершенно откровенно: мы зашли в тупик. Почему? Для того чтобы продолжать нынешнюю стратегию издательской политики, нужны оборотные средства. Их нет. Или не хватает. Реализация наших книг идет чрезвычайно медленно. Конечно, я не могу сказать, что другие издательства, крупные, совсем не выпускают серьезной литературы. Это было бы не правильно. Однако они издают 90 % детективов, раскрученных по телевидению: Маринину, Донцову, Акунина. А затем из накопившихся средств издают два-три тома гуманитарной книги. Нам сейчас, если вернуться и выпускать литературу ширпотреба, эту нишу уже не занять. Поэтому если мы не объединим усилия с Худлитом и «Республикой», то в ближайшие год-два «Русская книга» закончит свое существование.

Самое уязвимое место – это реализация. У большинства малых и средних издательств не хватает сил, чтобы вышедшие книги продать за пределами Москвы. Мы же в основном работаем лишь с магазинами Москвы. Вот такой грустный итог моей издательской деятельности.

– Собираетесь ли вы писать мемуары?

– Пишу, но очень медленно, поглощает все силы административная работа, которая сводится к добыванию денег для выпуска книг. Но, думаю, где-то через два-три года книга мемуаров появится. Впрочем, я не тороплюсь. Интересен сам процесс работы. Процесс удивительный – размышления. Они помогают жить.

«Литературная газета». 24–30 декабря 2004 г.

Глава 3

СОВРЕМЕННЫЕ ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ СМИ: СОСТОЯНИЕ, ПРОБЛЕМЫ, ОРИЕНТИРЫ

Независимость СМИ – иллюзии и реальность

Ситуация, в которой ныне пребывают отечественные СМИ, характеризуется тем, что они находятся на этапе трудного перехода от административно-централизованной системы отношений к либеральному самоуправлению и саморегулированию. Чтобы оценить сложность процесса этого перехода, нужно прежде понять, что здесь первично, а что лишь производно, вторично. Первично, конечно, само состояние российского общества – его готовность или неготовность к самоуправлению. Главная трудность перехода общества из одного состояния в другое – сами люди. Нет ничего более сложного и оттого более медленного, чем перемены в сознании, психологии, морали людей.

Переходный период, о котором мы ведем речь, особенно благотворен тем, что излечивает от иллюзий. В их числе наиболее известная и распространенная – независимость СМИ или еще: СМИ – четвертая власть. Существует даже мнение, что ныне отечественные СМИ представляют собой вполне самостоятельную общественную силу, которая во многом дополняет слабые по своему влиянию политические партии и управляет всем тем, что происходит ныне в обществе.

Общественные амбиции российских СМИ в наибольшей степени выражаются в их претензиях именоваться четвертой властью. Любопытно, что эти претензии не свойственны нашим западным коллегам, видимо, хорошо знающим свое место в обществе. Если отнестись к этим претензиям на власть серьезно, то для отечественных СМИ они отчетливо проявились на двух этапах.

Первый из них был связан с этапом перестройки (1986–1991), когда в обществе произошел переход от закрытого режима к гласности и проявилось особенно радикальное влияние СМИ на общественные процессы. Этот период еще ждет своего исследователя. Однако уже теперь, спустя 20 лет, ясно, что именно в это время пресса представляла главную оппозиционную силу и важнейший инструмент разрушения устоев советского общественного устройства. Интересно, что в это же время отечественные СМИ имели все необходимые условия для проявления своей самостоятельности и независимости. Существовали самые благоприятные условия материально-финансового обеспечения и максимальные возможности, чтобы выражать свое мнение. Ни одна газета в эти годы не была закрыта, и ни один главный редактор не был снят за свою оппозиционность к власти.

Выражением огромного авторитета прессы были невиданные, просто гигантские тиражи российских газет (очевидно, они уже никогда не будут подобными): «АиФ» – 33,5 млн экземпляров, «Комсомольская правда» – 19 млн, «Труд» – 15 млн, «Известия» – 12 млн, «Советская Россия» – 8 млн. Многомиллионные тиражи журналов «Огонек», «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «Наш современник». Это было время всеобщей популярности и влиятельности ведущих известных телевизионных программ, таких как «Взгляд» (Любимов, Листьев, Политковский…), «До и после полуночи» (Молчанов), ленинградских «600 секунд» (Невзоров), «Пятое колесо» (Куркова). Почти все они тогда вместе с главными редакторами ведущих газет и журналов на волне всеобщей популярности стали народными депутатами перестроечных Верховных Советов СССР и РСФСР.