Ратибор. Окталогия (СИ) - Фомичев Александр Игоревич

– Отличная идея! Решено! – удовлетворённо махнул по воздуху рукой Эдиз. – Итак, подытожим: сначала, значится, этот пойманный косматый уродище пущай против варвара выйдет! После, если дикарь выиграет бой с мохнатой тварью, натравите на руса десятка полтора‑два знаменитых чёрных дулмасских псов!.. Ну а уж коли и тут чудо случится и рыжий хряк переживёт эту «тёплую» встречу, тогда Зоривес в бугуза оборотится и уж бесспорно добьёт в третьей схватке не желающего никак сдыхать русича… И да! – император холодно воззрился на Джушукана с Зелимом. – Пускай рыжебокий все поединки в Яме дерётся без оружия, голыми лапами! Так наверняка его свалим с вершины пьедестала, аккурат в могилу!.. Хе‑хе, чую я, на этот раз всё выгорит! Уделаем норовистого руса, вижу, как наяву! Башку ржавую мне опосля принесите! Закажу из его черепа себе чашу под винишко!.. Или под ночной горшок, я ещё не определился, что нужнее!..

Зелим раз за разом прокручивал в голове состоявшийся разговор, не без злорадства отмечая про себя, что план умерщвления всем им порядком поднадоевшего варвара идеален. «Ну чего, в самом‑то деле, может пойти не так? – лениво размышлял в дороге наследник рода Тупсов. – Всё ж предусмотрели до мелочей. На этот раз дикарю не выжить!»

– Эй, – прервав мерзкие, злокозненные думы тысяцкого, между тем бросил командиру колонны Ратибор. – Что это значит?

Аскер проследил за взглядом огнекудрого пленника, наткнувшись очами на торчащий у обочины покосившийся колышек. Примотанная к его навершию весьма неказистая, потрескавшаяся от времени табличка с уже едва видным, полустёртым указателем красноречиво гласила: «Налево, на север не ходить, ежели жизнь мила! Багряные топи в пуще! Обход далее, в семи верстах, по Вихляющему пути!»

Молодой богатырь с интересом рассматривал открывающиеся ему пейзажи. По прямой и чуть правее маячил расположенный в низине Дулмас, до которого было рукой подать, а через дорогу слева от него, на северо‑западном направлении, – дикое поле шириной примерно в пять сотен маховых саженей, за коим виднелась густая кромка вздымающегося к небесам мрачного векового леса.

– Читать не умеешь? Это значит, что там Багряные топи! – ядовито проскрипел Зелим, с лёгким беспокойством глядя вдаль, на могучие кроны деревьев, казалось, лишь чуточку согнувшиеся под внезапно налетевшим мощным порывом ветра. – То бишь чащоба непролазная, а в центре её – бескрайние непроходимые болота, раскинувшиеся на нашей с Дакией границе. Место гиблое, проклятое, как шепчется вся округа!.. Говорят, где‑то там, в глубине трясины живёт… хозяин этих самых топей! Аль его дух… И чужаков он не любит! Посему, насколько слышал, ни дулмасцы, ни дакийцы туда давно не хаживают, ибо это как на самоповешение пойти; взад уже не воротиться… Сгинут в зыбуне, даже шапки опосля не сыщется! Крайний известный случай несколько лет назад приключился, когда на болота, нарушив запрет строжайший, на спор забрели трое наших подвыпивших охотников, под хмельком возомнивших себя бессмертными. Ну и пропало дурачьё; ни слуху ни духу! Та вот, вроде как огроменной толпой под сотенку‑другую рыл пытались местные тогда прочесать данную зловещую гущу, да безрезультатно: ничего и никого не обнаружили. Зато по возвращении выяснилось, что не хватает с десяток горожан, на добровольных началах участвовавших в поисках. Канули без вести. И вот их уже искать желающих не нашлось!.. Жить все хотят. Желательно – богато, долго и счастливо…

В этот миг раздался громкий неприятный треск, сопровождающийся испуганным ржанием лошадей. Повозка с Ратибором резко остановилась, будто налетев на какое‑то препятствие, а после, натужно скрипя, откатилась чуть назад да прилично накренилась, довольно быстро затормозив всю процессию.

– Вот дерьмо Ахримана! – шустро спешившись, в сердцах гневно воскликнул Зелим, нервно взирая на попавшее в глубокую колдобину, развалившееся на щепки правое переднее колесо; восстановлению оно не подлежало. – Хорошо, что у нас имеется ещё одно, запасное!..

Тем часом телега, под весом сдвинувшейся на её правый край тяжеленной клетки с закованным в кандалы Ратибором, надрывно застонала, заваливаясь набок. Раздался знакомый уже, жалобный треск; от сильного крена, не выдержав внушительной массы сместившейся передвижной темницы, сложилось пополам и правое заднее, одномоментно рассыпавшееся на деревяшки колесо. Клетка с рыжеволосым гигантом, смяв правый борт повозки, с тоскливым грохотом хлобыстнулась на землю и перевернулась. От падения невольничью конуру знатно перекосило. Звенящего кандалами дюжего ратника добро швырнуло о железную решётку.

– Ну чего за невезуха! Так и знал, что на какой‑нибудь рытвине встрянем, да нагадь Ахримашка на тыквы тем, кто такие убогие большаки строит!.. – пуще прежнего принялся браниться тысячник, тревожно уставившись на закряхтевшего Ратибора. – Ты там как, варвар, живой?

– Да вроде… – спустя секунду‑другую угрюмо буркнул тот в ответ. – Пара ушибов, ничего серьёзного.

«А жаль, – не без разочарования покумекал про себя командир шалмахов. – Глядишь, сейчас ежели расплющило бы тебя, от скольких проблем это нас избавило…»

– Ну что, – уже зычно гаркнул Зелим своим подопечным, – извлекайте дикаря из клетушки! Далее он идёт пешком! Кандалы только не вздумайте снимать!.. Когда варвар в них, как‑то мне поспокойнее…

Тем временем к дружине нурязимской гвардии в сопровождении своры здоровенных чёрных собак спешно приближалось пёстро разодетое скопище людей численностью в несколько десятков тел, явно чуть ранее вышедшее из Дулмаса навстречу путникам.

– Чего стряслось?.. – голос принадлежал низкорослому суетливому толстячку средних лет, шедшему в авангарде разношёрстной толпы и выразительно причитавшему на всю округу: – Что случилось? Чаво встали? В вымоину угодили, мои ненаглядные? Ай‑ай‑ай, какая печаль!.. Пострадавших, надеюсь, нет? Нет же, да?.. Хорошо, что обошлось! Но вообще, конечно, безобразное безобразие приключилось, не иначе! Всё никак руки не доходят дорогу сладить! Уж больно накладно… Но теперича, коль сами гости столичные пострадали, верю я, выделят нам средства на починку! Сколько уж раз я запрос в Нурязим отправлял, теперь, поди, не отвертятся!.. Ну да, может, не всё злато уйдёт на ремонт Щербинистого тракта, так за многочисленной ватагой причастных к денежному обороту дьяков и не уследить, что, где, как и у кого по сусекам осядет… Одни прохиндеи кругом! Коим, между прочим, тоже надобно на что‑то жить… У меня вот, например, очередная жена‑молодуха страсть как драгоценные украшения любит!.. Обязательно с бриллиантами! Пока чего‑нибудь не подарю, к себе не подпускает…

– Тебя, уважаемый, не Байбарианом ли величают? – выдвинувшись вперёд, хмуро поинтересовался у подошедшего голосистого пухляша вожак ослямбских воинов.

– Он самый! – егозливо хрюкнул глава Дулмаса, беспокойно извиваясь на месте. – С кем имею честь?..

– Тысячник Зелим из рода Тупсов, – высокомерно представился вожак осов, в отличие от городничего, принадлежавший к знатному роду и явно этим очень гордившийся. – Что ж так со стёжкой плохо? Одни ямищи! Накладно не накладно, но хоть песочком присыпать можно особо бездонные канавки!..

– Ой, ой, а я ведь вас и встречаю тут! – картинно всплеснул руками тучный городничий, перебивая надменного шалмаха. – А ещё младшего брата нашего всевеликого императора!.. Где же его Вашество, сам высокочтимый принц Джушукан?

– Притомился в дороге, отдыхает. Не стоит его беспокоить, покудова не протрезве… не проспитс… не выспится! – Зелим, с третьей попытки подобрав наконец верное слово, не без раздражения нехотя кивнул в арьергард колонны, которую замыкал окружённый десятком воинов расписной паланкин с тащившими его восьмью рабами‑носильщиками, после чего вернулся к злободневной теме: – Так вот, насчёт этого разухабистого большака, по коему мы три дня еле тащимся, ибо боимся на большей скорости копыта переломать как коням, так опосля и себе! Если так и было задумано, дабы возможный, в хмельных видениях предполагаемый вражина на подступах к Нурязиму застрял, то ты, многоуважаемый Байбариан, просто семи пядей во лбу!.. Мы, в частности, чудом добрались до Дулмаса, потеряв лишь пару лошадей по ходу поездки да телегу вот под конец… Чуть раба важного мне не угробил! А что бы было, коли клетка его, благо из крепкой вифирийской стали сварганена, после того как грохнулась с застрявшей повозки, рассыпалась бы на лом, а⁈ Этот неукротимый дикарь наверняка бы натворил чего‑нибудь! Например, на нас кинулся аль в побег, до лесу!..