Сага о Форсайдах - Джон Голсуори

- Ты узнаешь меня, милый?

Глаза ответили: "Да".

- Ты помнишь?

Опять глаза ответили: "Да".

Губы его все время подрагивали, словно он примеривался, чтобы заговорить, взгляд становился все глубже. Она заметила, как он чуть-чуть сдвинул брови, будто ему мешало, что лицо ее слишком близко; немножко отодвинулась, и нахмуренное выражение исчезло.

- Милый, ты поправишься.

Глаза ответили: "Нет"; и губы шевелились, но звука она не могла уловить. На мгновение она потеряла самообладание, всхлипнула, сказала:

- Папа, прости меня!

Взгляд смягчился, и на этот раз ей послышалось что-то вроде:

- Простить? Глупости!

- Я так тебя люблю.

Тогда он, казалось, бросил попытку заговорить, и вся его жизнь сосредоточилась в глазах. Глубже и глубже становился их цвет и смысл, он словно понуждал ее к нему-то. И вдруг, как маленькая девочка, она сказала:

- Да, папа; я больше не буду!

Она почувствовала ладонью, как дрогнули его пальцы; губы, казалось, силились улыбнуться, голова шевельнулась, как будто он хотел кивнуть, а взгляд становился все глубже.

- Здесь Грэдмен, милый, и мама, и тетя Уинифрид, и Кит, и Майкл. Хочешь кого-нибудь видеть?

Губы зашевелились:

- Нет, тебя.

- Я все время с тобой. - Опять она почувствовала, как задрожали его пальцы, увидела, как губы шепнули:

- Ну, все.

И вдруг глаза погасли. Ничего не осталось! Он еще некоторое время дышал, но не дождался, пока приехал "этот тип", сдал - умер.

XVI

КОНЕЦ

Сообразуясь со вкусами Сомса, пышных похорон не устраивали. Вся семья, за исключением его самого, давно уже утеряла интерес к этой церемонии.

Все прошло очень тихо, присутствовали только мужчины.

Приехал сэр Лоренс, такой серьезный, каким Майкл никогда его не видел.

- Я уважал "Старого Форсайта", - сказал он сыну, возвращаясь пешком с кладбища, где Сомс теперь лежал в им самим выбранном углу, под дикой яблоней. - У него были устарелые взгляды, и он не умел себя выразить; но честный был человек - без глупостей. Как Флер держится?

Майкл покачал головой.

- Ей страшно тяжело сознание, что он...

- Мой милый, нет лучшей смерти, чем умереть, спасая самое свое дорогое. Как только сможешь, привези Флер к нам в Липпингхолл - там ни ее отец, ни родные не бывали. Я приглашу погостить Хилери с женой - их она любит.

- Она меня очень беспокоит, папа, - что-то сломалось.

- Это с большинством из нас случается, пока мы не дожили до тридцати лет. Сдает какая-то пружина, а потом приходит "второе дыхание", как говорят спортсмены. То же самое случилось и с нашим веком - что-то сломано, а "второе дыхание" еще не пришло. Но придет. И к ней тоже. Какой вы думаете поставить памятник на могиле?

- Вероятно, крест.

- По-моему, он предпочел бы плоский камень; в головах эта дикая яблоня, а кругом тисовые деревья, чтобы никто не подглядывал. Никаких "Любимому" и "Незабвенному". Он купил этот участок в вечное пользование? Ему приятно было бы принадлежать своим потомкам на веки вечные. Во всех нас больше китайского, чем можно предположить, только у них на роли собственников предки. Кто этот старик, который плакал в шляпу?

- Старый мистер Грэдмен - своего рода деловая нянька всего семейства.

- Верный старый пес! Да, вот не думал я, что "Старый Форсайт" отправится на тот свет раньше меня. Он выглядел бессмертным, но мир наш зиждется на иронии. Могу я что-нибудь сделать для тебя и Флер? Поговорить с правительством относительно картин? Мы с маркизом могли бы это вам устроить. Он питал слабость к "Старому Форсайту", и Морланд его уцелел. Кстати, нешуточная, видно, была у него схватка с огнем - совсем один, во всей галерее. Кто бы заподозрил, что он способен на такое!

- Да, - сказал Майкл. - Я расспрашивал Ригза. Он никак не опомнится.

- Разве он видел?

Майкл кивнул.

- Вот он идет!

Они замедлили шаг, и шофер, козырнув, поравнялся с ними.

- А, Ригз, - сказал сэр Лоренс, - вы, я слышу, были там во время пожара.

- Да, сэр Лоренс. Мистер Форсайт прямо чудеса творил - пылу, как у двухлетка, мы его чуть не силой увели, Так всегда боялся попасть под дождь или сесть на сквозняке, а тут - ив его возрасте... Дым валит, а он мне одно: "Идемте" да "идемте" - прямо герой! В жизни я не был так удивлен, сэр Лоренс! Такой беспокойный был джентльмен, а тут... И нужно же было! Не вздумай, он непременно спасти эту последнюю картину, она бы не упала и его бы не сшибла.

- Как же возник пожар?

- Никто не знает, сэр Лоренс, разве что мистер Форсайт знал, а он так ничего и не сказал. Жаль, не поспел я туда раньше, да я убирал бензин. И что он там один делал, да после какого дня! Вы подумайте! Мы в то утро прикатили из Уинчестера в Лондон, оттуда в Доркинг, забрали миссис Монт - и сюда! И теперь он уж никогда мне не скажет, что я поехал не той дорогой.

Гримаса исказила его худое лицо, темное и обветренное от постоянной езды; и, притронувшись к шляпе, он отстал от них у калитки.

- "Прямо герой", - вполголоса повторил сэр Лоренс. - Почти что эпитафия. Да, на иронии зиждется мир!

В холле они расстались - сэр Лоренс возвращался в город на машине. Он взял с собой Грэдмена, так как завещание уже было вскрыто. Смизер плакала и спускала шторы, а в библиотеке Уинифрид и Вэл, приехавший с Холли на похороны, принимали немногочисленных посетителей. Аннет была в детской у Кита. Майкл пошел наверх к Флер, в комнату, где она жила девочкой; комната была на одного, и спал он отдельно.

Она лежала на постели изящная и словно неживая.

Взгляд, обращенный на Майкла, придавал ему, казалось, не больше и не меньше значения, чем потолку. Не то чтобы в мыслях она была далеко вернее, ей некуда было идти. Он подошел к постели и прикрыл ее руку своей.

- Радость моя!

Опять Флер взглянула на него, но как понять этот взгляд, он не знал.

- Как только надумаешь, родная, повезем Кита домой.

- Когда хочешь, Майкл.

- Я так понимаю, что в тебе творится, - сказал Майкл, сознавая, что ничего не понимает. - Ригз рассказывал нам, как изумительно держался твой отец там, в огне.

- Не надо!

Выражение ее лица совсем сбило его с толку - в нем было что-то неестественное, как бы ни горевала она об отце.

Вдруг она сказала:

- Не торопи меня, Майкл. В конце концов все, вероятно, пустяки. Да не тревожься обо мне - я этого не стою.

Лучше чем когда-либо сознавая, что слова бесполезны, Майкл поцеловал ее в лоб и вышел.

Он спустился к реке, стоял, смотрел, как она течет, тихая, красивая, словно радуясь золотой осенней погоде, которая держалась так долго. На другом берегу паслись коровы Сомса. Теперь они пойдут с молотка; вероятно, все, что здесь принадлежало ему, пойдет с молотка. Аннет собиралась к матери в Париж, а Флер не хотела оставаться хозяйкой. Он оглянулся на дом, попорченный, растрепанный огнем и водой. И печаль наполнила его сердце, словно рядом с ним встал сухой, серый призрак умершего и глядел, как рассыпаются его владения, как уходит все, на что он не жалел ни трудов, ни времени. "Перемена, - подумал Майкл, - ничего нет, кроме перемены. Это единственная постоянная величина. Что же, кто не предпочтет реку болоту!" Он зашагал к цветам, бордюром посаженным вдоль стены огорода. Цвели мальвы и подсолнухи, и его потянуло к их теплу. Он увидел, что в маленькой беседке кто-то сидит. Миссис Вэл Дарти! Холли, милая женщина! И от великой растерянности, которую Майкл ощущал в присутствии Флер, вдруг возникла потребность задать вопрос, возникла сначала робко, стыдливо, потом смело, настойчиво. Он подошел к ней. Она держала книгу, но не читала.

- Как Флер? - спросила она.

Майкл покачал головой и сел.

- Я хочу задать вам один вопрос. Если не хотите - не отвечайте; но я чувствую, что должен спросить. Можете вы сказать: как обстоит у нее дело с вашим братом? Я знаю, что было в прошлом. Есть ли что-нибудь теперь? Я не ради себя спрашиваю, ради нее. Что бы вы ни сказали - она не пострадает.

Она смотрела прямо на него, и Майкл вглядывался в ее лицо; ему стало ясно: что бы она ни сказала, если она вообще что-нибудь скажет, будет правдой.

- Что бы между ними ни произошло, - сказала она наконец, - а что-то было, с тех пор как он вернулся, - теперь кончено навсегда. Это я знаю наверно. Это кончилось за день до пожара.

- Так, - тихо сказал Майкл. - Почему вы говорите, что это кончилось навсегда?

- Потому что я знаю брата. Он дал своей жене слово больше не видеться с Флер. Он, очевидно, запутался, я знаю, что был какой-то кризис; но раз Джон дал слово - ничто, ничто не заставит его изменить ему. Все, что было, кончено навсегда, и Флер это знает.

И опять Майкл сказал:

- Так. - А потом точно про себя: - Все, что было.

Она тихонько пожала ему руку.

- Ничего, - сказал он. - Сейчас придет "второе дыхание". И не бойтесь, я тоже не изменю своему слову. Я знаю, что всегда играл вторую скрипку. Флер не пострадает.

Она сильнее сжала его руку; и, подняв голову, он увидел у нее в глазах слезы.