Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

 Не говоря ни слова, Мазаев сделал знак Олегу Цеповому, своему помощнику по связям с общественностью, который в некоторых кругах был известен как Череп. Тот взял человека в пиджаке под локоть, и вместе они вышли в коридор, оставив недоуменную публику сидеть в пиршественном зале в ожидании грозы.

*** 

Прикованный к батарее человек больше не оправдывался и не умолял о пощаде. Для этого у него слишком сильно распухло разбитое сапогами лицо.

— Нет, дружок, для тебя все только начинается, — пообещал олигарх, делая знак Черепу.

Бывший помощник депутата райсовета нанес лежащему еще несколько ударов резиновой дубинкой. Бить его дальше ногами Хозяин запретил.

В глубине души Мазаев понимал, что виноват не только главный агроном, испробовавший на своем лице тяжелые сапоги с металлическими вставками, в которых Череп, имевший еще степень кандидата философских наук, инспектировал фермы и поля Заринска.

Он и сам не досмотрел… Но всего ведь в голове не удержишь, тем более, когда от сельского хозяйства ты далек, как от луны. Этот козел должен был  поставить его в известность, чем засеял е г о поля весной!

Испугался, наверно. Мазаев всегда старался культивировать в людях эту эмоцию. И во всей иерархической пирамиде его компании она спускалась сверху вниз, от начальства к подчиненным. Страх, как он знал, хорошо мобилизует людей и заставляет их и работать, и думать, и отвечать за свои поступки.

Видимо, главный агроном был непозволительно мягким. Ведь в головотяпстве виноваты и его подчиненные, простые полевые агрономы. Но он даже сейчас не пытался повесить вину на них. Понимая,  что с мелочью Мазаев разберется проще. Вздернет или в качестве новой забавы затравит медведем. Голодную зверюгу недавно изловили в горах и держали в стальной клетке.

 Думал, что бог не выдаст, свинья не съест… Так пусть пеняет на себя.

У этих генно-модифицированных семян, которые они заказали за год до войны в Новой Зеландии и Голландии — морозоустойчивых, неприхотливых и дававших прекрасный урожай — был всего один недостаток. В отличие от обычных сортов, получить с гибридных растений семена в условиях подсобного хозяйства невозможно. Потомство получается настолько разнородным, что ни о каком урожае не может быть и речи. Каждый год семена гибридов F1 необходимо покупать у производителя. Это было оправдано в старом мире, хотя и не необходимо. Но теперь эта однажды сделанная ошибка поставила им шах и мат.

 По сигналу хозяина гвардеец вылил на обмякшего человека ведро воды из подземного источника, но не ледяной, а просто холодной, чтоб пришел в себя, а не испустил дух. Мазаев знал, что если узника завтра освободить и поставить на ту же должность, он будет трудиться вдвое усерднее, помня о холодном каземате, сапогах, дубинке и наручниках.

— Очнулся, Мичурин? — Хозяин выкрутил до противного хруста его ухо. — Ну что, еще денек посидишь или понял, как ты нас подставил?! Фу, мразь…

Мазаев зажал платком нос. Еще и обоссался, паразит.

— Отцепите это дерьмо и принесите ему пожрать. И переодеться, — приказал он двум гвардейцам, потом повернулся к Черепу. — Еще раз проколется, к мишке его. А пока Бесфамильного ко мне приведи. Живо.

*** 

Бесфамильный стоял в ванной комнате и срезал волосы на затылке электробритвой. Денщика у него не было, к барству он не был приучен. Зато с детства усвоил: настоящий пацан не должен уделять своей внешности слишком много внимания, как педик, но и выглядеть, как чмо, ему никак нельзя. А так как на причесон времени не было, лысая голова — оптимальный вариант: врагам на страх, бабам на загляденье.

Он сбрил щетину с подбородка, освежился одеколоном и взглянул в зеркало. Остался доволен увиденным.

Бесфамильный не был подкидышем — это была его настоящая фамилия от рождения. Если сравнить его лицо в зеркале со старой фотокарточкой, где он, подстриженный под машинку, стоит по стойке смирно среди таких же аккуратно, но казенно одетых мальчиков и девочек, то сразу бросалось в глаза одно сходство. Колючий взгляд черных цыганских глаз, не обещающий ничего хорошего.

С самого детства судьба не очень-то его баловала. Правильнее было бы сказать, что она была повернута к нему тыльной стороной. Это уже потом, повзрослев и возмужав, Бес понял, как надо поступать с теми, кто повернулся. А тогда не знал, и жизнь казалась ему невероятно сложной.

Своих родителей он помнил смутно. Где-то на самом дне памяти копошились тусклые образы, похожие на бледных плоских червей. Но они были безумно далеко. И ни одного теплого и милого среди них не было. Где-то в закоулках прошлого звучали искаженные хриплые голоса, но не заставляли сердце сжиматься. По правде говоря, Алексей не знал, что сердце способно сжиматься.

Одним хмурым январским утром его привели в большой дом, где пахло хлоркой и подгорелой кашей, а стены были выкрашены в кислотный зеленый цвет. Привели чужие и незнакомые люди, среди которых была строгая тетя в синей форме, которую мальчик не видел ни до, ни после. Это место чем-то напоминало детский садик, но отличалось от него витающим в воздухе ощущением западни, из которой просто так не выпустят. Тетя, назвавшаяся Мариной Сергеевной, психологом, сказала мальчику, что его родители уехали в другой город — «надолго» и что пока его новый дом будет здесь. И ушла.

Дом. Это действительно был дом, но с приставкой «детский»…

Супруги Бесфамильные были общительными людьми. Поэтому каждый второй день — и это помимо воскресений и праздников — у них в квартире собиралась большая компания для (как и было занесено в протокол) «совместного распития алкогольных напитков». Людьми они были простыми, поэтому за напитками ходили не в магазин, а к тете Клаве из третьего подъезда. Был святой праздник Крещения.

Маленький Алешка в веселье участия не принимал, хотя иногда батя и наливал ему на донышко стакана дерущую глотку жидкость. В тот момент он гулял во дворе, предоставленный самому себе. Потом он поймет, что отсутствие излишней родительской опеки пошло ему на пользу и приучило надеяться только на себя. И вот когда и мать, и отец были в нужной кондиции, а остальные гости разошлись (или расползлись) один из давних приятелей, не только алкоголик, но и наркоман, проломил им головы молотком и забрал из небогатой квартирки все, что смог унести. А перед тем как покинуть ее, облил диван, шторы и ковры бензином и запалил. Когда приехали