Я — начальник, ты — дурак - Александр Щелоков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда, разогревшись, Рыжов сбирался начать мыться, дверь отворилась, и в баньку вошла хозяйка.
Была она в стареньком линялом сарафане и клеенчатом переднике.
— Дай-кось я тебя, болезный, попарю.
Рыжов не успел ничего сказать, как хозяйка еще поддала пару, вынула из деревянной шайки веник. Посмотрела на тощее тело жильца, на свежую культю. Вздохнула.
— Надо же, как он тебе руку сожрал. — Было ясно: он — это немец, фашист. — Ложись на полок…
За время пребывания в госпитале Рыжов привык, что при помывке ему, калеке, оказывали помощь медсестры, и ничего зазорного в поступке хозяйки не увидел.
После баньки они вернулись в дом. Хозяйка накрыла стол. Время было послевоенное, трудное, но то, что увидел Рыжов приятно его удивило: вареная рассыпчатая картошка, редиска, свежий зеленый лучок, а в центре стола полулитровая бутылка, наполовину заполненную самогоном молочного цвета.
Дарья Никитична пригласила жильца к столу.
— Садись, садись, постоялец. Отметим твое новоселье.
Они чокнулись, дружно выпили.
Тут же за обедом хозяйка объяснила Рыжову свое кредо.
— Я тебя, Василий, держать за портки не намерена. Не понравится, найдешь другое жилье — уходи. Пожелаешь, даже жить с тобой стану, но женить тебя на себе не собираюсь, можешь этого не бояться. Кормить тоже не смогу. Ты уж сам давай, выкручивайся…
Кредо, высказанное с предельной откровенностью, Рыжов принял без возражений.
После обеда, разморенный банькой и полустаканом первача, пахшего дымом и керосином, он сидел за столом, едва сдерживаясь, чтобы не заснуть.
— Иди, иди, — сказала хозяйка доброжелательно и прихлопнула жильца по спине. — Ложись и сосни. А я все приберу сама.
Рыжов рухнул в постель, едва до нее добравшись. Пробудившись, в себя он приходил медленно и никак не мог понять, где лежит и почему оказался в мягкой постели. Но еще больше его удивило то, что рядом с ним лежала раздетая хозяйка.
Основательно обследовав здоровой рукой необъятные женские телеса, Рыжов понял, что ожидать подвоха с стороны хозяйки не стоит. В утверждениях о его полной свободе Дарья Никитична не кривила душой. Мужик как едок и помощник в доме ей не был нужен, поскольку любой муж довольно быстро теряет качества помощника и оставляет в семье за собой одну должность — едока. А вот мужик под боком в постели ей несомненно требовался. Сытость гладкого жаркого тела, здоровый, ровно горевший огонь души постоянно рождали и подогревали бурные желания и те, естественно, требовали удовлетворения.
Дарья Никитична в интимном общении была женщиной бурной и неутолимой. Внутренний ее накал высвобождался из телесных уз с силой и бурлением гейзера, так что это временами пугало Рыжова, который иногда, чтобы оттянуть встречу с хозяйкой, старался задерживаться на работе допоздна. А та, не давая ему пощады, требовала ежедневной ласки.
Несмотря на молодые годы в вопросах плотской любви Рыжов оказался человеком достаточно искушенным. Как говорят, война, она чему хочешь научит.
Бесценный опыт общения с женским полом боевой лейтенант приобрел в конце войны, когда Советская Армия победоносно шагала по землям Великой Германии.
Рота связи, в которой служил Рыжов, вошла и расположилась в небольшом провинциальном немецком городке Альтенмарктдорфе. На второй день пребывания там Рыжов решил обследовать населенный пункт.
Он вошел в первый дом на своем пути, на всякий случай изготовив автомат для стрельбы. Хрен его знал, на что можно было наткнуться в немецком хаусе. Глядишь, умотал какой-нибудь Фриц из своего раздолбанного полка и теперь отсиживается под юбкой своей либер фрау. В таком случае любая предосторожность не окажется излишней.
В прихожей стояла тишина. Рыжов шагнул в кухню и увидел немку. Фрау топталась у плиты, на которой закипал чайник.
Услыхав шаги, она быстро обернулась. Увидела советского солдата. Тот стоял, держа в руках автомат. Черный бездонный зрачок огромного дула смотрел на нее в упор. Тем не менее в глазах немки Рыжов не заметил ни страха, ни злости — одно любопытство…
Трудно сказать, что сыграло главную роль в том, что последовало затем. То ли сказалось долгое воздержание фрау, муж которой пропал без вести в Восточной Пруссии. То ли химия запахов солдатского тела — сложная формула ароматов пота, пороховой гари и половых гормонов вдруг пробудила в немке бурные желания. А может быть, все обстояло проще — подействовал простой страх, охвативший ее при виде вооруженного русака, но поступок фрау ошеломил Рыжова.
Хозяйка дома, не спуская глаз с солдатика, стала расстегивать блузку, и через мгновение Рыжов увидел ее пышные груди с бутонами возбужденно торчавших сосков.
Фрау приглашающе замахала рукой.
— Герр официр, ком, ком! Фик-фик. Ком!
И, на ходу снимая одежду, покачивая бедрами, двинулась по лестнице на второй этаж.
Столько времени прошло с той поры, казалось прошлое быльем поросло: пережито столько несчастий — бои, потеря руки, скитания по госпиталям, а память хранила все, что было связано с Эрикой Бастиан — так звали подругу, которую Рыжов обрел для себя на чужой земле в чужом городишке, занюханном и разбитом войной Альтенмарктдорфе. Их близость походила на взрыв, на пожар, которые пожирают все, что может оказаться в пределах досягания огня.
В какой-то момент внизу в дверь дома застучали. Надеть и подтянуть порты для солдата-фронтовика — дело плевое, секундное — поддернул пояс, пуговицы застегнул и порядок. Скатился по лестнице вниз, взял автомат на изготовку. За ним спустилась хозяйка — румяная, вдохновленная.
В дом вошел комендантский патруль от стрелкового полка, в зону ответственности которого входил Альтенмарктдорф. Высокое начальство Советской Армии в то время очень пеклось о том, чтобы солдаты-освободители как можно меньше общались с немцами и особенно с немками, дабы не впитать в себя тлетворный дух нацисткой идеологии. К тому же приходилось следить и за тем, чтобы не совершалось насилия.
Старший патруля — майор с желто-пшеничными усами — смотрел на Рыжова строго, на фрау проницательно. Но ничего подозрительного заметить не смог. Лейтенантик демонстрировал полную покорность. Как и положено, он был измучен боями и бессонной службой связиста: синяки под глазами, бледные щеки, усталые глаза. Автомат в его правой руке свидетельствовал о бдительности, а большая пустая кастрюля в левой — говорила о чисто гастрономических намерениях. Фрау напротив светилась доброжелательностью и смирением. Она была испугана появлением патруля, но не более. И все поясняла, все поясняла майору, что русский солдат хороший, что никакого вреда ей не сделал, а кастрюлю — кохтопф — она ему дала сама.
— Хорошо, — оценив обстановку, майор принял решение, — ты солдат обед сваришь — кастрюлю верни. — Он повернулся к фрау и пояснил ей, собрав все, что знал по-немецки. — Битте. Руссише зольдат кохтопф цурюк гебен. Бештимт. Солдат вернет вам кастрюлю. Обязательно.
В Альтенмарктдорфе батальон связи простоял две недели, и за это время Рыжов по меньшей мере по три раза в день приходил к фрау Эрике Бастиан за кастрюлей и столько же раз приносил ее обратно. А иногда проклятая посудина сразу не находилась, и они в четыре руки и четыре глаза искали ее по всему дому до утра.
Именно в то время Рыжов понял, что европейская, в частности немецкая тактика схваток полов превосходила русскую, единственно сохраненную от прошлых времен советской властью традицию..
Что имел в своем арсенале красный боец, прошедший от Ростова в Германию до встречи с фрау Эрикой Бастиан? Только прием упавшего дуба, который лежал плашмя, и всем грузом своим до конца распиловки прижимал женщину к ложу.
Фрау Эрика уже после второго прихода русского лейтенанта к ней за кастрюлей заставила его отказаться от однообразия в производстве фикен и превратить колхозную примитивную лесопилку в европейский дансинг. Поняв, что «руссише зольдат Васья» человек добрый и поддающийся дрессировке, фрау Эрика в полной мере проявила свой веселый характер и умение искать удовольствие в общении с мужчиной. Каждую встречу, она выкидывала все новые номера.
Альтенмарктдорф стал для лейтенанта Рыжова центром обмена европейским сексуальным опытом, потому что всему, что знала и умела фрау Эрика Бастиан ее обучил муж обер-фельдфебель Вермахта Курт Бастиан, за время службы успевший познать, как делают фуккар в Норвегии и, наконец, что собой представляет футре французское.
Приезжая в краткосрочные отпуска из оккупированных Германией стран к своей фрау в родной Дойчланд, Курт привозил трофеи материальные и свой новый опыт в вопросах фикенмахен.
Эрика оказалась способной ученицей мужа и не менее талантливой учительницей молодого Васи-русачка. Правда, порой она обогащала лейтенантика, который твердо знал по-немецки только слова «Halt! Hande hoch!» — «Стой! Руки вверх!», новыми, не всегда понятными ему выражениями. Например, просила ласкать ее «in der Hundestellung», и Рыжов, не поняв просьбы, готов был орать «Hande hoch!» от злости на самого себя. Но методом армейского обучения по принципу «делай как я», Эрика владела прекрасно. И уже в последующем, когда она просила «Bitte, noch ein mal in der Hundestllung», Вася знал — подружка его возжелала позу игривой собачки, и охотно выполнял ее пожелание.