Дар миротворца (СИ) - Павел Александров

– О Фаране здесь многие и не слыхали. А раз не знают, что это за Фаран такой, значит, ты чужак для них, а чужак – это враг. Так издревле повелось. А с мелисцами они торгуют.

Простившись с анфейскими воителями, Эфай, Марк и Лейна заночевали в каком-то давно покинутом охотничьем шалаше. Одно одеяло постелили на траву, другим накрылись – дело привычное. Однако к утру Марк проснулся от того, что продрог до костей. Сошёл густой туман, сырость ощущалась в каждом вдохе. Лейна, закутавшись в плащ, спала рядом, а вот Эфая не было. Наверное, по-обыкновению любовался рассветом.

С неохотой выбравшись из-под одеяла, Марк наскоро собрал сухих веток и разложил костер. С приспособлениями для разведения огня, подаренными в форте, ему это удалось без особых хлопот. К двум кремневым камешкам прилагались лоскутки хорошо промасленной тряпицы, загорающиеся от нескольких искр.

Греясь у костра, Марк дождался Эфая.

– Красиво здесь, – сказал отшельник, подсаживаясь к костру.

– Чего же красивого, сырость да холод, – заспано отозвалась Лейна, выбираясь из шалаша.

– Говорят, в пустыне нет красоты, красота – в сердце пустынника, – ответил Эфай. – Так и здесь: чтобы видеть красоту болот, одних только глаз недостаточно.

Лейна кивнула, кутаясь в плащ и подбираясь ближе к костру.

– Красота – это хорошо. А как с холодом быть?

Эфай сидел в одной рубахе.

– Говорят, если хочешь победить холод – преодолей жалость к себе. Где нет жалости к себе – там нет ни холода, ни боли, ни страха, ни обиды.

Девушка удовлетворённо улыбнулась.

– Теперь ты говоришь как воин. А перед этим сказал как отшельник. Кто же ты на самом деле?

– Воин-отшельник, – усмехнулся Эфай.

Согревшись горячим чаем из трав, заваренным в маленьком котле, тоже подаренном анфейцами, друзья дождались обещанного проводника. Сарпедонец Севрисфей, прозванный Сурком, вынырнул из рассеивающегося тумана неожиданно, как болотный хищник. Одетый в грязное тряпьё, давно небритый, он походил на разбойника, отбившегося от своей банды и одичавшего в одиночестве. Ехал он на сереньком неприметном осле, грустно понурившим голову.

– Приветствую, друзья, – спрыгнув с осла, проговорил Сурок. Затем он крепко, по-братски обнял Марка, галантно поклонился Лейне и неожиданно опустился на одно колено перед Эфаем. – Силы Небесные, когда мне сказали, какой человек придёт сюда с Маркосом и Элейной, я не поверил! Теперь вижу и знаю, что мне посчастливилось встретиться с лучшим из лучших воителей Каллирои. В Сарпедоне уважают и почитают отшельников Фарана. Наши воины вдохновляются историями о Фосферосе…

Марк недоверчиво нахмурил брови, не слишком веря в искренность сарпедонца.

– Встань, Севрисфей, – коротко бросил Эфай. – Если ты слышал о Посвящённых в Сарпедоне, то должен знать, что лучший способ оттолкнуть от себя Посвящённого – это польстить ему.

Сарпедонец покорно поднялся.

– Тогда прошу простить мне мою излишнюю почтительность… Гм, да, балда я, снова невпопад сказанул, – пробормотал он, мигом вернувшись в свою прежнюю шкуру деревенского простеца. – Вы готовы? До Саламора четыре дня пути. С жабниками ещё не познакомились?

– С кем? – не понял Марк.

– С местными жителями-то! Жаб они едят, улиток там всяких и слизняков, вот и прозвали.

– Скажи лучше, не покидал ли свой дом Мелфай? – поспешил спросить Марк.

– Не-а, сидит сиднем, только изредка по вечерам куда-то на болото уходит. Ему теперь с Эльмикой веселее… Я там неподалёку в таверне обосновался. Лишний я в Мелфаевом доме, видишь ли… – Сурок хитровато усмехнулся. – А где Никта?.. Ах да, Фаран, – сконфузился он.

Земли Туманных болот встречали путников лучами солнца, упорно пробивавшимися сквозь пелену тумана, которая становилась всё более прозрачной и постепенно таяла. Забытая дорога вела между густыми зарослями тростника, камыша и осоки, среди которых корявились уродливые сосенки, вычурные осины и вовсе какие-то неведомые деревца. То тут, то там, прямо посреди дороги громоздились одна на другую моховые кочки, рассыпающиеся под лошадиным копытом. Когда путники спешивались на привал, обувь быстро промокала. Ранние красные ягоды заманчиво таились во мху и оказались весьма неплохими на вкус. Эфай выглядел как всегда умиротворённым, а Лейна, по мере того как отряд углублялся в земли Туманных болот, становилась всё более насторожённой.

Однако пока что покой нарушали лишь куропатки, изредка выныривающие из зарослей, уносясь и падая куда-то в камыши. Высокие, выше человеческого роста травы закрывали обзор, и только когда путники поднимались на небольшие взгорки, взору открывались необозримые просторы Туманных болот. Кое-где дорога терялась в порослях пушистого мха, и по этому моховому ковру можно было двигаться смело, а вот участки с зелёной травой приходилось обходить, так как именно под ними могла подстерегать коварная топь.

– Места здесь сырые и гиблые, да и народец скверный, – рассказывал Сурок, то и дело озираясь вокруг. – Разбойников на дорогах больше, чем путников. Были эти земли под протекторатом морфелонским – был порядок, а как распалась империя, так начались дележи и грабежи.

– Что же здесь – властей никаких нет? – спросил Марк.

– А не поймёшь этих жабников! Князь, вроде, имеется, а где он, кто он, никто толком не знает. Тут у каждого селения свой князь и свои порядки. На аделианских храмах, которые Морфелон насадил, всё и держится. Миряне здесь, в отличие от мелисцев, весьма набожны, но при этом – ленивы, суеверны, суесловны и считают себя самыми правильными. Подозрительны до тошноты, жабники эти, по части доносов не знают себе равных, но если вкрадёшься к ним в доверие – могут болтать без умолку три ночи подряд и ни разу не повториться. Личное суждение жабника, будь-то торговец, храмовник, пахарь или спившийся ремесленник, обязано стать истиной для каждого, кто пришёл издалека. Искренне недоумевают и обижаются, если их суждение ты не примешь как истину. А так, убоги, конечно, ничего толком делать не умеют: ни воевать, ни мастерить, ни строить. Оттого и голод у них частенько, а то и мор повальный. Хижины у них – псячьи халупы, похлёбка – помои, а шутки такие, что от скуки уснуть можно.

– Почему они потянулись к Мелфаю?

– Маг и аделианин в одном лице – это знаешь ли… Суеверие, лень и самоправедность – вот причина, как я думаю. А самое главное – жадность. В Туманных болотах полно храмов, при которых морфелонские братья стараются помогать местным жабникам. А те и рады прикинуться несчастненькими. Мелфай же, думается мне, показался им неким чудотворцем – чаровником, как тут говорят, таким вот добрым волшебником-монахом, способным избавить их от всяких бед.