Моя в наказание - Мария Анатольевна Акулова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я и хочу этого, и пугаюсь. Со стимуляцией клитора не кончить просто нет шансов. Дергаю ногой, но свести их Айдар не дает.
Сжимает щеки, поворачивает лицо и проникает языком в приоткрытый рот.
Давит на пульсирующий болью и похотью бугорок. Я взрываюсь ничтожно и искренне. Мычу. Давлюсь. Сокращаюсь.
Завожу руку, скребу по его боку, не жалея.
Мы дарим друг другу наслаждение, но параллельно с этим — отчаянно боремся.
В браке такого не было. Была страсть. А теперь… Ее слишком много. Мы изголодались друг по другу. Но признаться в этом не можем.
Осознав, что я кончила, и что держусь на коленях, Айдар перемещает руки. Сжимает грудь, ускоряется, утыкается в волосы за ухом и с руганью кончает.
Я ловлю самый искренний, сладкий и страшный наш с ним момент. А потом накрывает. Приходит время «после».
Он хочет выровнять дыхание, не выходя из меня.
А я не хочу слышать, как о пол шлепнется презерватив.
Толкаю его локтем. Влажные слипшиеся тела вдруг кажутся по-неуместному противными. Мечты о том, чтобы завалиться в обнимку, сожжены на ярком костре моих глупых надежд.
У Салманова достаточно бензина, чтобы подливать и подливать.
Я хочу поскорей освободиться и сбежать в душ, но Айдар не спешит. Одна рука расслабляется. Другая съезжает на живот. Он снова гладит.
Зачем, господи… Просто зачем…
Чтобы потом влупить с размаху?
Толкаю еще раз, он снова игнорирует.
Считаю до пяти. Слышу резкий выдох и «долгожданную» свободу.
Поддержки в виде мужского торса сзади больше нет. Вместо горячего влажного тела — противный морозец.
Мы занимались сексом под кондиционером, но от духоты это не спасло. Слишком много пламени под кожей. Мы весь кислород прогоняем через голодные легкие. А вот теперь — холодно.
Сползаю с кровати, не оглядываясь. Хватаю вещи, обувь, делаю несколько шагов. Хочу успеть до того, как снимет. Даже не знаю, почему меня так уничтожает этот акт и этот звук. Сама себе напридумала. Проблема же в другом.
Но не успеваю.
Под Айдаром пружинит кровать, я оглядываюсь.
Мое «после» бьет моментальным откатом.
Я снова его ненавижу.
Сходу не нужно ничего говорить. Он опасный, знаю. Но не сдерживаюсь.
— Ты можешь этого не делать. — Выплевываю в лицо бывшего мужа. Не потому, что такая смелая. Просто ниже лучше не смотреть. Он голый. Я голая. Прижимаю к груди свои вещи. Чувствую на коже его прикосновения…
Айдар, успевший потянуться к тумбочке, в которой хранит сигареты, приподнимает брови. Он снова непроницаем. Награждает меня притворным удивлением.
А во мне с каждой секундой всё сильнее клокочет.
Себя я ненавижу в стократ больше. Не знаю, как решилась вообще ступить на этот ужасный путь.
— Я прихожу сюда не получить удовольствие, а потому что ты меня шантажируешь.
Вмазываю, зная, что могу за слова очень больно получить. Так же, как за «латентного уголовника» однажды. Но страха во мне меньше, чем отчаянья.
Нормализовать происходящее я не хочу.
Выдерживаю взгляд. Усмешку. Данность, в которой в жизни не узнаю его настоящих мыслей.
Если сделает шаг на меня — отступлю, знаем оба. Если захочет напомнить, кто тут заяц, а кто волк, против ничего не сделаю. Но он «благородно» держится. Дарит мне право скорчить из себя запоздалую недотрогу. А в ушах наверняка звучит мое мычание, стоны, на бедрах — жар из-за толчков промежностью навстречу члену и слишком обильная для «пришедшей не получать удовольствие» смазка…
— Считай, я делаю это для себя. Приятней трахать женщину, которая течет и кончает.
— Ненавижу тебя…
— Я в курсе.
Разворачиваюсь и с горящими щеками направляюсь в ванную до того, как услышу новое «свободна».
Мы хлопаем дверями одновременно. Я прижимаюсь к своей горячим лбом. Айдар скорее всего чиркает зажигалкой.
* * *
В ванной я провожу законных двадцать минут. Чтобы привести себя в порядок мне их более чем достаточно. Чтобы привести себя в чувства — бесконечности мало.
Я принимаю душ, смывая его прикосновения его же гелем для душа, который так же настойчиво въедается под кожу. Запах вроде бы стандартный. Скорее всего считается нейтральным, унисекс. Но для меня он навеки ассоциируется с Айдаром.
Я приезжаю уже четвертый раз. Этот дурдом длится две недели. Сегодня мы даже не разговаривали. Я приложила магнитный ключ к двери, открыла беззвучно, положила сумочку и телефон на консоль.
Кожей почувствовала его первый взгляд, когда Айдар вышел из спальни. «Привет» застряло в горле. Все настолько неуместно…
Он тоже не здоровался. Поманил пальцем. Я, как на веревочке…
Меня одновременно приворожили и принудили. И я не знаю, что сильнее.
Подошла. Вздернула подбородок. Хотела ляпнуть что-то, но не придумала. Пусть не тешит себя иллюзией, будто я уже сдалась…
Да он и не тешит. Смывает зарождающийся во мне песчаный вихрь мощной волной.
За затылок тянет на себя. Жмет губами губы. Раздвигает. Толкается. Дальше — кровать, сброшенные вещи, голые тела. Разворот лицом к спинке кровати и толчок членом между влажных складок.
Приятней трахать женщину, которая течет и кончает.
Скажи, что тебе приятней трахать меня, дурак! Ну скажи ты!!!
Плещу в лицо водой. Трезвею. Достаю из косметички свой стандартный набор. Старательно отбрасываю мысли о том, на кого сейчас смахиваю. Чей образ жизни веду.
Без разницы. Свой веду.
После Айдара — к Аллочке. Забрать малышку, вдвоем поужинать. Поболтать, посмеяться, спать укладываться будем. Я, Сафие и ее новая большая любовь — подаренный отцом громадный плюшевый заяц.
Теперь мне точно нет места в ее кровати.
Он и туда забрался.
Завтра — непростая встреча с Миллерами. На неделе — несколько заказов. У машины почему-то время от времени загорается одна из лампочек. Нужно заехать на СТО. Дел — куча.
Секс с бывшим мужем — всего лишь одно из них.
Беру себя в руки, миллион и один раз проверяю, как выгляжу. Только после этого выхожу из ванной в просторный холл.
Я могла бы показательно продефилировать мимо открытой двери в спальню. Взять свои вещи и с хлопком двери свалить. Напомнить Салманову свое отношение. Но вместо этого замираю и прислушиваюсь.
Нам бы еще поговорить…
Слышу еле-уловимый шелест одежды. Подозреваю, Айдар стоит. Тяну носом воздух — намека на табачный дым нет. Значит, успел вернуться, одеться…
От мыслей, что стоит сейчас рядом со смятой нашим сексом кроватью, желудок скручивает.
Страшно спросить, кто я для него теперь. Об этом мы еще не
