Тени Былого - Андрей Васильев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зло-вода? — заинтересовался Пал Палыч. — Это что же такое? Не слыхал.
— Есть такая, — глянул на него исподлобья Зыбун. — Ее только на старых болотах вроде моего найдешь, где вот такие чарусьи остались. И собирать ее можно только в конце березозола, не раньше и не позже, да и то при условии, что эта яма черная хоть одну некрещеную дитячью душу новой весной себе забрала. Если ту воду человеку какому в пищу подмешать, или еще куда — все, заказывай ему домовину. Помрет беспременно, и смерть его будет поганая да страшная, особливо если он душегуб какой или тать. Гнить тот человек станет — снаружи и изнутри, телом да душой. Мало того — видеть станет все те беды, что другим принес, мороки погубленных людей приходить к нему будут и рвать на части то, что от души осталось, а защитить себя ему никак не получится. И так день за днем, день за днем, все сызнова да опять.
— Однако, — проникся Коля. — Врагу не пожелаешь!
— Ну да, ну да, — согласился с ним задумчиво Пал Палыч. — Ладно, давайте хоть пару часов вздремнем, а то вон небо скоро уже светлеть начнет, а там и до утра недалеко. Вон, и соседи наши угомонились уже. Дядька Зыбун, далеко отсюда этот остров?
— Часа за три дойдем, — почесав пузо, заявил болотник. — До полудня точно поспеем.
Поход по болоту в сопровождении болотника оказался хоть и не слишком приятным, но не таким уж дискомфортным, как он рисовался Коле до того. Под ногами, конечно, чавкала мерзкая жижа, и он пару раз упал в воду, поскользнувшись на чем-то склизком, что было скрыто под ряской, но при этом все равно дно под ногами имелось, а это уже немало. Да и прочие мелкие неприятности вроде змей, которые здесь на самом деле сновали повсюду, или занудно пищащих комаров, огибали их стороной. Как видно, болотник запретил им беспокоить своих спутников.
Хотя, конечно, когда ты оборачиваешься назад и не находишь взглядом берега, с которого вроде совсем недавно отправился в путешествие по этим хлябям, становится немного не по себе, потому что понимаешь, что обратную дорогу ты сам уже не найдешь. И совсем уж невесело стало, когда в какой-то момент их маленький отряд со всех сторон окутал такой густой туман, который, казалось, можно есть ложкой, как кисель.
— Вот чего понять не могу, — пропыхтел Нифонтов, опираясь на слегу и выдирая ногу из засосавшей ее жижи. — Чего этот колдун столько времени ребят по болоту таскал? Чего он сразу их на остров не повел?
— Так рано, — легко прыгая с кочки на кочку, пояснил Зыбун. — Он нонешнего денька ждал, другой ему не подходит. Лазок из Нави для Ура-змеюки только сегодня приоткроется, смекаешь? День тот же, что и тогда, когда Велес могучий его сюда забросил, а после в камнях запечатал. Только он годится, в любой другой хоть затопи идолищ кровянкой — шиш чего выйдет. Разве что комариное племя тому порадуется.
— А пользы от мотания по трясине ему ого-го сколько, — добавил Михеев. — Туристы наши устали, измучались, напуганы. Сломались, короче. А ему только того и надо. Страх, Коля, первый помощник в таких делах, он людей покладистыми делает, мягкими. Думаешь, они не поняли, что их спутник им совсем не друг? Уверен, что прекрасно поняли, не совсем же они дураки. Только все равно идут за ним, как бараны на бойню. Больше скажу — боятся его из вида потерять. Они в нем свой единственный шанс отсюда выбраться видят, и не откажутся от него даже тогда, когда их к идолам привязывать начнут. Не удивлюсь, если они ему в этом еще и помогать станут. Наверняка этот хмырь каждому из них втихаря пообещал, что именно его он выведет с болот обратно, туда, где есть теплый туалет, холодильник и интернет. Но, само собой, не просто так. Сначала помощь в пустяшном деле, а потом — свобода. И вот идут эти шестеро, и каждый каждого скорее всего уже мысленно продал.
— Они хотят жить, — сказал Коля. — Просто хотят жить.
— Само собой, — не стал с ним спорить Михеев. — Если ты заметил, я их не осуждаю, просто излагаю тебе ситуацию такой, какая она есть. Больше скажу — не стань я тем, кто есть сейчас, то, может, повел бы себя так же. Потому что тоже человек, и, значит, тоже боялся бы. Всего боялся — этого болота с его туманами, змей, и, самое главное, — неизвестности.
— Хорошее у меня болото, — возмутился дядька Зыбун. — Получше, чем у иных других! У меня тут порядок, как отцами-дедами заповедано. Если бы не Ур-змеюка, так…
Блямс! Здоровенный комок грязи ударил его прямо в лицо, сбив с кочки прямо в воду.
— Где тебя носит? — раздался следом за этим визгливый голос, напомнивший Коле звук дрели, которой так любил пользоваться по выходным дням его сосед сверху. — На болоте невесть что творится, а он с человеками знай гуляет! Нас с сынком вот-вот Ур сожрет, а ему и дела до того нету! А ну, топи этих двоих да бери пожитки, я уже все собрала! К свояку Вьюнычу пойдем жить до поры до времени, он тебе не откажет!
Коля понял, откуда идет звук. Это орала коряга, находящаяся шагах в десяти от него. Вернее, это была вовсе не коряга, а самая настоящая кикимора. Вон и круглые глаза у нее рядом с носом, который один в один как сучок выглядит. А то, что он принял за траву, прицепившуюся сверху, оказалось ее волосами.
Надо полагать, это и была супруга дядьки Зыбуна, та самая «старуха», которую будить не рекомендовалось.
— Заткнись! — сердито завопил болотник, выбираясь из воды и карабкаясь на кочку, с которой кувыркнулся секундой раньше. — Заткнись, я тебе говорю! Ты почто меня перед человеками позоришь?
— Поговори мне! — рявкнула его супруга. — Пока ты где-то околачиваешься, я твою службу исполняю, болото наше берегу! До чего дошло — по туманным тропинкам кто хошь шляется, а хозяину их и дела до того нет! Глянь-ка!
