Впечатления моей жизни - Мария Тенишева

Дело шло медленно, по-русски, томительно долго, несмотря ни на какие хлопоты. Нам ничего не разрешали и не утверждали. Зато мы не теряли времени. Помолившись, с благословения того же отца Азбукина, мы давно действовали. Занятия училища шли полным ходом, не дожидаясь утверждения устава, и через три года, как раз по получении утверждения, мы торжественно отпраздновали первый выпуск*[32].

Из прежней грубой скорлупы вышли деловые, способные юноши, настоящие люди. Впоследствии все они вышли на дорогу, получили хорошие места, знания их сейчас же находили себе применение и хорошо оплачивались. Например, один из учеников первого выпуска, Ермолаев, служит теперь на Николаевском судостроительном заводе агентом по сдаче котлов, получая ежегодно до трех тысяч рублей.

Не могу описать, какое высокое, благодатное чувство порождало во мне сознание выполненной задачи!…

В будущем прямым путем для наших учеников, несомненно, был завод, куда они и поступали по окончании, завоевывая самые лучшие отзывы. Но тут я встретила препятствие в лице И. Ему училище сразу пришлось не по душе. Он предпочитал держать на заводе самоучек, темных людей, боясь, вероятно, что наша молодежь из преданности что-нибудь разболтает, обличит. Смирнов стал понемногу жаловаться, что в училище туго поступают ученики. Оказалось, что И. стал принимать на завод тринадцати-четырнадцатилетних ребят на всевозможные работы с платой до полутора рублей в день. Само собой разумеется, что на такой заманчивый заработок мальчики бежали толпами, не сознавая, что когда-нибудь горько пожалеют об утраченном времени, оставшись без специального образования.

Мне пришлось учинить целый поход против И. Обвинить его открыто в недоброжелательстве было невозможно. Было известно, что и до училища на поденщину брались полувзрослые парни. Это делалось иногда как одолжение некоторым заслуженным мастерам — брали трех, четырех подростков, чтобы они тут же при отцах обучались столярному или слесарному делу. Пришлось пожаловаться мужу, который тоже стал напирать на И., а тот — увертливо сваливал все на главных мастеров. Долго я билась, не раз объяснялась с И., надоедала мужу и только тогда успокоилась, когда на заводе было установлено правило, что на работу туда могут поступать юноши не моложе семнадцати лет.

И. на этом не успокоился. Он тогда совсем прекратил прием наших учеников на завод, ссылаясь на неимение свободных мест. Таким образом, ученикам по выходе из училища приходилось искать счастье на других заводах. Нет худа без добра, вышло это к лучшему: наших мастеров очень ценили, и училище стало известным, а И. и его клика потеряли всякое значение в судьбе учеников. Мы стали все чаще получать запросы из разных мест о присылке знающих свое дело мастеров…

Чем глубже я вникала в заводскую жизнь, тем больше убеждалась, какое широкое поле действий в этой огромной и сложной, машине. Одна мысль порождала другую. Видя же со стороны мужа сочувствие, я кипела желанием осуществить задуманное. Обстоятельства сами меня на все наталкивали.

Кроме семейных рабочих, на заводе было множество поденщиков, холостых рабочих, бездомных, заезжих людей. Большей частью они кормились в артелях, отпускавших им зачастую недоброкачественную пищу, так что многие предпочитали сухоядение где-нибудь под забором, вредно отзывавшееся на их работе и здоровье. Тогда я задумала народную столовую, в которой за малую плату рабочий получал бы здоровый, свежий стол, горячее кушанье, где бы мог обогреться и отдохнуть. Это мне вполне удалось.

Я понятия не имела об организации народных столовых. Как-то зимой, в бытность мою в Петербурге, я разговорилась с женой градоначальника, госпожой фон Валь, у которой был большой опыт в этом деле, так как она заведовала несколькими столовыми на Васильевском острове. Узнавши, что я интересуюсь этим, она пригласила меня посетить такую столовую и там показала мне устройство и дала очень подробные и полезные объяснения. Когда же я сказала, что собираюсь тоже устраивать столовую, она рекомендовала мне свою заведующую, личность очень опытную, работавшую уже много лет у нее на этом деле…

Потом надо было завести все необходимое: кухню, ледники, помещение для заведующей и ее помощницы. Выстроив специальное здание для этой цели, я предложила устроить в нем дежурства с тем, чтобы контролировать заведующих. Тут мне очень пригодились некоторые заводские дамы. Перед открытием столовой я объехала всех знакомых дам, прося их помочь мне в этой задаче, предлагая им установить очередное дежурство по две на каждую неделю, чтобы следить за доброкачественностью провизии и добросовестностью отпускаемых порций. К большому удивлению, многие из них откликнулись на мой призыв, и дело, таким образом, прочно установилось. Между нами завязались добрые отношения, некоторые заставили меня забыть мои первые впечатления, другие же зато окончательно их укрепили.

Когда я приехала приглашать жену И., я застала у нее во дворе весьма забавную сценку. Отворив калитку, я увидела множество жирных кур, лениво греющихся на солнце. Посреди двора, в никогда не просыхающей луже, сочно шлепали в грязи утки, а в настежь растворенное окно глядела неимоверно откормленная корова, залезшая мордой почти до самых плеч в кухню. Перед нею стояло корыто, в которое дородная кухарка ежеминутно что-то бросала. Корова, как оказывается, проводила в этом окне всю жизнь, в поле ее никак не удавалось загнать. Куда бы ее ни прогнали, она покидала стадо и вскачь возвращалась к заветному окну. В этом окне, как видно, огромные оклады хозяина, доходившие до пятидесяти тысяч в год и более, отражались на всем дыхании!..

И. отказалась принять участие в моем деле и, жеманничая, объявила, что ей "нельзя"… Что "нельзя" и почему — я не дала себе труда выяснить, да и она, кажется, не поняла, чего я от нее хочу. Эта жирная кукла была способна только производить детей и есть. Впрочем, это тоже своего рода деятельность и даже большая роскошь.

В результате при столовой осталась небольшая кучка дельных, очень полезных женщин…

В день открытия был торжественно отслужен молебен милым, симпатичным отцом Михаилом Азбукиным, после чего мне рабочими была поднесена икона Богоматери. Рабочие входили в столовую вначале робко, поодиночке, потом, расхрабрившись, вваливались толпами и усаживались за трапезу, предлагаемую в этот день бесплатно. В присутствии всего заводского персонала с женами мне пришлось подать пример. Народу было много, надо было как можно скорей обслуживать гостей, рук не хватало. Тогда я, засучив рукава платья, принялась за дело сама и стала подавать гостям кушанья, носясь из кухни в столовую с чашками, наполненными щами и кашей. Следуя примеру, мои помощницы принялись дружно мне помогать. Тут я оценила хозяйственные способности госпожи М., оказавшейся одной из самых деятельных участниц этого дела. Машина была пущена в ход.