Деньги или закон - Николай Леонов

Катя шмыгнула в подъезд трехэтажного дома, прижалась к стенке. Страх, который было отпустил Сергея, вновь появился, кожа стала "гусиной", ноги пьяными.

- Проверим, не притащили мы с тобой кого. - Катерина старалась говорить спокойно, но, когда закуривала, руки у девушки заметно дрожали. Сергей собрался выглянуть из подъезда, оглядеть переулок, но Катя дернула его за ветровку, зашипела, словно змея:

- Стой, придурок!

Затем она повела его внутрь парадного, они перелезли через какие-то бочки с краской и оказались в другом переулке, прошли два дома, вошли в другой подъезд. Этот дом был покрепче, на каменной лестнице кое-где сохранились медные прутья с шариками по краям, в незапамятные времена на лестнице лежал ковер. На дверях виднелся черный облезлый лак, а номера квартир были медные, с виньеточками.

Катя остановилась на втором этаже, достала ключи, вошла в темную квартиру и крикнула:

- Тетя Нина! Ты жива еще?

Дверь одной из комнат открылась, в квадрате света появилась женщина неопределенного возраста и неожиданно низким голосом ответила:

- Мне-то еще жить и жить, а вот что ты, девонька, еще по белу свету шастаешь, то чудо великое. Никак с мужиком? В первый раз я тебя, беспутница, с мужиком вижу.

- Сережка не мужик, тетя Нина, школьный дружочек.

Неожиданно для себя Сергей поклонился:

- Сергей Бестаев, рад познакомиться.

- Ну, это мы еще поглядим. Я Катерине в этот дом не только мужиков, девок водить не разрешаю. Предупреждаю, сегодня же участковому Мишке позвоню.

- Непременно, тетя Нина, порядок должен быть непременно, - Катя отперла дверь второй комнаты, кивнула Сергею, он быстро прошел в большую светлую комнату с лепными высоченными потолками. И окна были тоже огромные, вверху полукруглые.

- Так тетка-то в ментовку настучит, - зашептал Сергей.

- Непременно, только против этого средство верное имеется, - Катя провела Бестаева на кухню, указала на ведра и тряпки. - Я в магазин, а ты пол вымой да пыль протри, с теткой в разговоры не вступай, она сама болтлива, твоего молчания и не заметит.

- А комната чья? - спросил Сергей.

- Моя, от покойной матери осталась. Я живу у отца, он плохой совсем, уход нужен.

- Так и крутишься? А клиенты?

- Устраиваюсь. Заткнись. Деньги давай. Сергей протянул Кате пачку стотысячных, не считая, - она взяла, криво усмехнулась, хотела что-то сказать, лишь тряхнула кудрями и пошла к соседке, спросила:

- Я в магазин, надо чего?

- Всего. В холодильнике дохлая мышь валяется, с голоду померла. Видно, тебя Бог послал, я второй день не евши, и продать уже нечего. Мужик-то денежный?

- Перебьемся, тетя Нина. Он тут убираться будет, может, прольет чего, ты его не обижай. Он из Чечни, всех дружков там оставил, молчаливый стал, я его встретила, еле признала.

- Иди-иди, бутылочку красненького мне не забудь, - тетя Нина перекрестила Катю, подтолкнула к дверям.

Через час с небольшим они сидели за столом, еды было вдоволь, но без лишнего, ни икры, ни рыбы, простая закуска, бутылка красного и бутылка водки.

- Вот за что я тебя люблю, бесовку. Вот стол накрыла - истинно русский стол. Ни шампанского, ни коньяка, ни этих заморских раков. Хорошая русская ты баба, Катерина. И все при тебе, а мужика нет.

Катя соглашалась, сама думала, надо звонить Стасу или Гурову. Сереге не спастись, если ментовка возьмет, так следствие, суд, адвокаты, присяжные, а если ворье накопает, так в лучшем случае сразу голову отрежут, а то еще пытать вздумают, где эти миллионы долларов. Она понимала, у Сережки миллионов нет, и авторитетам до них не добраться. Может, Туру позвонить? Так он, сучий потрох, ее как грязную тряпку за порог вышвырнул, слова сказать не захотел, а она ему такие подарки делать будет? Заткнется. Стас с Гуровым люди, если что можно сделать, сделают. А чего они могут? За решетку посадить. А там уже другая власть.

Тетя Нина выпила еще рюмку, перекрестилась.

- Благодарствую, Катюша, проводи, ноги совсем не держат.

Катя взяла ее под руку, забрала со стола бутылку, прошла к соседке. Та лукавила, спать, конечно, хотелось, но ноги держали.

Усевшись на тахту, тетя Нина спросила:

- Чего мы с твоим будем делать?

- А чего с ним делать? - удивилась Катя. - Поживет два дня и уедет.

- А может, он беглый? Или похуже чего? Ты сама говоришь, десять лет его не видела. А с другой стороны, вызову я Мишу, парня твоего заберут, а у него деньги имеются, мы могли бы и пожить чуток. Как полагаешь?

- Утро вечера мудренее, так и полагаю.

Старый мастер по железу - ключи, замки и прочая мелочевка - хромой, с вислыми седыми волосами, был здоров ростом и отнюдь не стар. Так как морщинистое его лицо постоянно закрывали спадающие волосы, да и крутились вокруг мастерской несовершеннолетние пацаны, Митрич в свой полтинник с небольшим считался стариком. Жизнь Митьке давно обрыдла, запросы у него были минимальные, до гробовой доски он с лихвой заработал и, часами точая железо, начал думать о смысле жизни. Нет, не то, что в Библии говорится, Митька ее в руках ни разу не держал, а о смысле, зачем человек живет-существует, и какой человек плохой, а какой хороший.

Вот у него самого четыре ходки в казенный дом было, не много, но и не мало, семьи никогда не имел, вору не положено, одежду хорошую не носил, на чистом не ел, не спал. Но он, Митька Судин, в законе, и людишки его боятся, а кто не боится, тот либо Митьку не знает, либо просто дурак.

К пятидесяти годам Митька понял, что воровской закон, по которому фраера живут, сплошной обман. Старые молодым голову дурят, заповедей своих не соблюдают, каждый гребет к себе, сколько может, и о ближнем никогда не думает. Митька в мыслях своих совсем до края дошел, начал милостыню подавать. А когда один вор увидел и спросил, ты, мол, вор или монах, Митька его костылем огрел.

А когда на толковище вопрос подняли, Митька прямо сказал: "Человек должен жить, как выглядит. У тебя, - он ткнул в Хазара, - совсем дикая харя. Ты бандит и живешь, как бандит, вся округа и ментовка о том знают. Митька - тихий мастеровой, должен соответствовать и может пятерку старухе дать, иначе шустрые оперы его посетителями заинтересуются. Ты, недоумок, хочешь ко мне спуститься, а подняться уже с "хвостом"?" Люди одобрили Митькины слова и больше о том не говорили.

Сегодня у него была работа пустяшная: сделать копию с серийного ключа, в сущности, делать нечего, таких ключей в ящике дополна, подобрать да зачистить, чтобы новым смотрелся.

Митька поднялся на асфальт, встал в проеме двери, опираясь на костыль, оглядел базар. Подползла старая мухоморка, хотя сигаретами торговала, окурочек у ноги Митьки подняла. Он знал, за ларек зайдет, выбросит, но надобно засветиться перед барином, может, и перепадет. Бабке повезло, он сунул ей полтинник, старушенция была сродни иллюзионисту: купюра у нее в руках мгновенно пропала.

Подлетел пацан по кличке Блоха, больно мал был, непрестанно прыгал, уши больше головы и красные.

- Командир, дело, - прошептал он.

- У каждого дело, излагай, - Митька начал заряжать папиросу смесью табака и анаши.

Чуть в стороне стоял Станислав, решал, заходить к "пахану" или не стоит.

- Слушаю, - Митька зажег самопал, затянулся, мальчонка извернулся и проскочил в мастерскую.

Митька знал, такое Блоха мог себе позволить только в случае пожара, пыхнув сигаретой, мастер тяжело вздохнул и спустился.

- Коли зря, так убью, - спокойно обронил он. Блоха быстро выпалил:

- Серегу Черта видел.

- Врешь, убью точно, - но ленивая гримаса исчезла с лица Митьки. - Где? Когда? Блоха повалился на колени.

- С полчаса, на Калининском, он прошел переходом, по Гоголевскому, тащил пьяную девку.

- Не ошибся?

- Я Серегу не знаю? Одет необычно, будто из помойки выбрался.

- Куда же он с Гоголевского девался?

- В дом вошел, на второй или третий этаж.

Станислав нарушил все существующие законы и подошел к стоявшему палаткой Нестеренко.

- Мы прослушали разговор в подвале. Мальчишки нашли Бестаева. Видел пацана, что в подвал спустился? Появится, как хочешь, отнеси его в отделение. И никаких контактов с посторонними.

Нестеренко кивнул.

Крячко пробежал квартал, снял телефонную трубку, услышал голос Кати, сказал:

- Ты чего выделываешь? Красивый парень, так вас убьют обоих. Неужели ты думаешь, его убьют, тебя оставят?

Катерина всхлипнула.

- Тут не только твоя и его жизни, здесь много чего. Слушай внимательно, уходите немедленно, вещей минимум, двигаете к Пироговке и по ней до Садового, думаю, я вас там перехвачу. Двигай.

Он тут же набрал номер машины Гурова, услышал ответ, сразу спросил:

- Ты где находишься?

- На Пресне.

- Значит, ты ближе. По Пироговке идут Бестаев и Катерина, думаю, их уже преследуют, собирай людей.