Блокпост-47д - Андрей Ефремов

Высокий армейский полковник, с лицом цвета лёгкого какао, из-за отсутствия живота вызывающий к себе конкретное уважение, заложив руки за спину, развёрз уста, то есть зычным, хорошо поставленным командирским голосом двигает речь:

— Для одарённо тупых, наубля, а значит для всех, н-наубля, повторяю… — Что-то в традиционном войсковом вступлении ему, вероятно даже самому не понравилось и он отодвинулся чуть подальше от поголовно бородатых и непонятных спецов, вечно весёлых, но чем-то внешне смахивающих на врагов. — …Повторяю, особое внимание, наубля, хочу обратить на следующее… наубля, ситуация вырисовывается тревожная. Наводящая на определённые мысли. — Каким-то непостижимым образом всё им сказанное, действительно, кажется имеющим смысл, — Виновные, наубля, будут наказаны! Наубля. Я два раза повторять не буду! — Командир сделал кулаком энергичный жест на уровне широкой груди, — Наубля… — Поворачивает голову на левый фланг, — Связистам, наубля, немедленно докладывать обстановку! Наубля. Лично мне! Наубля…

Поворачивает голову на правый фланг:

— Марусько! Наубля.

— Ийя!

— Ты что, наубля, совсем что-ли, наубля!? — Пауза, — Не слы-ышу, наубля.

— Никак нет!

— Сморри у меня, наубля! Твои люди, наубля, ты и отвечать будешь! Наубля. Ты меня понял? Наубля.

— Та-ак точно!

— Иванов-Петров-Сидоров, наубля!

— Ий-я-йя!!!

— Под трибунал захотели? Наубля!

— Ни-как-как-нет!..Нет!

— Сморри у меня, наубля!.. Тревожные симптомы будем искоренять! Наубля. Где зам по вооружению? Наубля… Грищенко!

За спиной у полковника:

— Ийя!

Оборачивается:

— У всех грранаты-собррать-наубля-доложить!

— Ийесть!

Упирает тяжёлый взгляд в строй, кажется, что первая шеренга солдат отколыхнулась а вторая пригнулась:

— Дри… идрит… Трищенко! Наубля.

— Ийя!

— Со всех машин канистры снять! Наубля.

— Ийесть!

— Криванцов! Ннаубля.

— Ийя!

— Распределяй людей! Ннаубля.

— Ийесть!

Горохом посыпались чёткие команды командиров:

— Ну что, бля…

— Е… ё… бля…

— Приступить, бля…

— Куда попёр, бля?..

— По машинам! Бля…

—..!..?..!!!..Пожалуйста!

Группе Лёши Выключателя на этот раз достаётся северная окраина посёлка. Приняв все меры необходимой предосторожности, следуя строгим указаниям сверху, обследовали несколько скособоченных сортиров, задами выпирающих за самый краешек горной пропасти, с железным намерением немедленно «замочить там бандитов». Но никого не оказалось на месте по причине великого шума от внезапной ревизии (возможно задами и смылись?) Как будто все как сквозь землю провалились.

Проверили пару домов:

— Бандиты есть?

— Нет, откуда?

— Извините. — Порфирьич, не спуская пальца с пускового крючка, под прикрытием надёжного Лёши, красиво проверяет очередную комнату. Смотрит, на стенном ковре, на плечиках, висит аккуратно выглаженная общевойсковая форма с боевой медалью и шевроном «Россия. Вооружённые силы»:

— Чья форма?

— Сына нашего, ополченец был. Бандиты убили.

Постановив что «на сегодня довольно», на ходу обсудив третий параграф, оцепили заброшенный сад и стали собирать яблоки.

Особой активности радиостанция не проявляла. Через день войска с шумом и помпой убыли. Фэйсы, несмотря на занятость, под шумок опять что-то выявили и с помощью собровцев кого-то полонили.

В ту же ночь власть в посёлке по неутверждённому распорядку самостоятельно поменялась и ближе к утру, перед нейтральным временем междувластия, группировка была жёстко обстреляна. В соседнем батальоне были потери.

Давайте все вместе заразительно зевнём, прогнёмся, усилив эффект согнутыми в локтях руками и заведёнными за спину, да так, чтобы все позвонки хрустнули, протрём уставшие глаза и перенесёмся на взнузданном Пегасе на несколько лет назад в будущее.

Где мы оказались?

Узнаю, узнаю!

Ну, не надо так озираться-то, будто мамку потеряли, со мной не пропадёшь!

Судя по открывшемуся взору живописному ландшафту в неких предгорьях, обильно испещрённых кляксами воинских частей, мы очутились на административной границе некогда союзных и когда-то дружественных республик Северного Кавказа.

За окраиной посёлка, в чистом поле с редкими ивовыми рощицами, возле дороги одиноко стоит маленький, обнесённый надёжной, с подвешенными пустыми консервными банками колючкой, блокпост. Бывшие окопы уже давно поросли быльём.

На смотровой вышке, обложенной мешками с песком, трепыхается на горячем ветру изрядно полинявший и потрепанный флаг с изображением белого солнца по центру.

Пусть Пегас тоже отдохнёт и попасётся на вольных хлебах, а мы займёмся делом.

На этот раз бойцы сводного отряда несут нелёгкую службу с молодыми подольскими омоновцами, которые за два месяца уже притёрлись в коллективе и сдули свою спесь. Нарубив для печки недельную норму дров, натаскав воды из родника, прибравшись на территории и поколотив мешки с опилками, они уважительно и не перебивая, внимают Порфирьичу и Владу Сылларову, которые сидя на лавочке возле кухонного стола, в порядке святой очереди чистят картошку, мочат корки и между делом втирают по ушам молодняку.

— Вот торчим мы здесь на отшибе, а если что, куда деваться то? — Сетует Порфирьич, усердно кося под трудящегося, — Даёт нож одному из парней, — Подержи-ка. — Берёт в руки автомат, — Паровоз-тудыть, что-то тревожно на селезёнке, схожу в бинокль гляну опытным глазом, рекогносцировку произведу.

— По одному пат-ону надо бы для себя оставить, ёпти. — Глубокомысленно картавит Владислав, — Всякое бывает. Ведь никто же на помощь не п-ипьётся, если что. — С видом бывалого в этом вопросе человека, втыкает нож в доски стола, — Вегно я говогю? — И выразительно смотрит на второго, тоже смышлёного, парня, до тех пор, пока тот не берёт в руки кухонный инструмент. — С Глебкой схожу, помогу пгоизвести геко… в общем, обстановку оценю. — Не дождавшись ответа, переспрашивает, — Вегно я говогю?

Наверное, будет несправедливо обойти вниманием и не обрисовать в нескольких скупых словах такую замечательную и мужественную личность как капитан милиции В.З. Сылларов. Без преувеличения можно сказать, Кодекс чести — это о нём.

Ветеран Владислав Зиновьевич Сылларов родился в маленьком провинциальном городке во второй половине уже прошлого века в порядочной семье скромного конторского счетовода. Городишко отличался неимоверным обилием свободно гулявших по тихим и скучным улицам петухов и гусей. Что и дало толчок дальнейшему направлению в жизни мальчика, уже с малолетства имевшего строго урбанистические взгляды на окружающий его мир и усердно желавшему познать все тайны сущего бытия путём детального изучения процесса приготовления наваристого бульона в сарае у своих друзей.

Пытливый Владик с отличием закончил семь классов церковно-приходской школы, по тем временам это было очень даже солидное образование и, по настоянию отца но, как это обычно бывает в жёстко патриархальных семьях, вопреки желаниям беззаветно любящей матушки Фатимы Оганесовны… Впрочем, это совершенно никому неинтересно и ни к чему не относится…

Со временем, имея за плечами богатый жизненный опыт, два высших образования и практику игры на фортепиано, он стал отличным участковым и, будучи в Грозном, под сопровождение разрывов ручных гранат его группа взяла в плен уцелевшего при этом бандита.

Каково же было удивление, в то время лейтенанта, по прибытии в расположение, когда в бородатом чеченце он узнал своего давнего школьного друга.

Ваххабиты до такой степени прополоскали мозги парню, что после милой беседы с Владиславом, прекрасно зная, что Аллах категорически не одобряет самоубийство, на другой день всё-таки повесился.

В данный момент автор совершенно не готов описывать скрипучий ход этой маленькой шестерёнки войны, итак всё что-то в мрачных тонах получается. Но в следующей книге обязательно появится отдельная глава относительно тех светлых событий.

— Нет, я гешительно тгебую ответа, ёпти. Вегно я говогю?

— А то!

— Дык…

— Да-а уж…

— Несомненно.

Но кого-то всё же грызут сомнения:

— Не за понюшку табаку…

Тема животрепещущая. Большинство соглашается, потому как знают — в тёмное время суток действительно никто не поможет. И этого невзрачного факта никто из командиров даже и не скрывает.

Вечерело.

Мрачнело.

— Вот, б-атцы, случай у нас с Глебкой был, ёпти, — Попивая чаёк, предаётся Влад воспоминаниям, — Ус-аться не встать…

Начинаются воспоминания. Там то и там то сотня бандитов всё село за сутки перерезали, а там то и там, используя поселковых заложников в качестве живого щита, весь отряд взяли в плен. Всем становится страшно и по ночам, под жуткий вой шляющихся по полям шакалов и редкие выстрелы, доносящиеся из посёлка, все рассматривают окружающий пейзаж строго сквозь ночные прицелы и приборы ночного видения.