На пути в академию (СИ) - Птица Алексей

Особое место занимала морская практика, которую устраивали в конце каждого учебного года. Для чего весь курс должен был выезжать в порт и отрабатывать полученные теоретические навыки в море. Но до этого было далеко, и меня это совершенно не пугало. Да и остальных учеников тоже. Почти каждый из них был сыном или внуком моряка, не раз и не два ходившим в море. Ничего странного в этом не было.

Те, кто имел возможность выбирать, стремились на другие факультеты, и кроме сыновей моряков, этот факультет никому не был интересен. Рыскать по морям, в поисках пиратов, чтобы восстанавливать справедливость, никому не хотелось. Хоть все и признавали это суровой необходимостью, но идти на факультет морской инквизиции никто не торопился.

Как бы там ни было, я был принят и безумно рад тому, что предстояло учиться на этом факультете. Кроме вышеперечисленных дисциплин, мне ещё предстояло изучать основы целительства, боевой магии, артефакторики и управления погодой, а также научиться вездесущему фехтованию. Особенно это актуально было для меня, да и другие юноши, несмотря на домашнее обучение и нанятых учителей фехтования, не могли похвастаться отличными навыками, находясь примерно на одном уровне с остальными.

Занятия длились с восьми утра до двух часов дня. По окончанию нас ждал обед, предоставлялся час на отдых, и дальше проводились занятия по практике или дополнительные факультативы с неуспевающими. Если таковые были…, а таковые, естественно, были.

При ближайшем рассмотрении здание академии оказалось не таким большим, как показалось вначале, и уж до описания и масштабов вымышленного Хогвартса ему было крайне далеко. Всё дело было в количестве учеников и сроках обучения.

Программы занятий в академии были рассчитаны всего на три года, и группы включали не больше ста пятидесяти человек. Факультет морской инквизиции был только создан, и наш первый курс был на нем единственным. Из — за этого и преподаватели, и мы сами сталкивались с различными организационными трудностями, которых у других факультетов, по понятным причинам, не было.

В частности, у нас не хватало преподавателей. Дисциплины в расписании были, а преподавателей не было. Толедо располагался далеко от моря, и никто из моряков не желал сюда ехать. Были, наверное, и другие причины, кроме этой.

Сидя на первых занятиях, я почти ничего не понимал, просто слушал и всё. Кто-то пытался отвечать, но в основном, также молча внимали, как и я. Наконец, все уроки закончились и мы отправились сначала на обед, а потом и в гостиную, которая у нас выполняла роль кают-компании, в современных представлениях. Меня сразу же окружили и стали по очереди представляться, называя имя и то место, откуда приехали.

— А ты и правда гачупин? — поинтересовался один из них, юркий чернявый сеньор, по имени Пако.

— Если ты имеешь в виду, что я родился в Новом Свете, тогда да, я гачупин.

— А ты где родился?

— В Панаме, в семье потомственного моряка.

— Да мы тут все такие, кроме Винсенте. Он из старого рода, но его родители погибли от рук пиратов в Средиземном море, и он хочет отомстить. А его сестра собирается стать целительницей, хотя изначально собиралась поступать на боевой факультет, но её не взяли, — с ходу выложил всю информацию Пако.

Подошёл уже упомянутый Винсенте.

— По всей школе ходят слухи, что ты побывал в плену у пиратов? Это правда?

— Да.

— И как там?

В ответ я задрал голову вверх и рассмеялся, от всей души. Но мой смех был горьким, как полынь, и таким же сухим.

— Как там? Как в куче дерьма! Постоянно ждёшь, когда тебя убьют или замучают. А ещё голод, грязный трюм, издевательства, крысы и море, которое никому ничего не прощает.

Виконт Винсенте, пристально глядя на меня, сказал.

— Теперь я верю, что ты там был. Извини, я не хотел тебя обвинить во лжи. Просто многие любят прихвастнуть своими делами и подвигами. Это присуще людям, и я всего лишь хотел узнать, как пираты относятся к пленникам и увидеть твою реакцию на мои слова.

— Ну, так ты и узнал. А если ты хочешь знать, есть ли шансы выжить в плену, то я тебе отвечу. Шанс есть, если за тебя объявили выкуп, и об этом знают родственники, если же нет, то об этих людях можно забыть. Они либо погибнут, либо будут проданы в рабство, и всё равно погибнут, но позже. Об участи женщин я вообще ничего говорить не хочу. Для них действует одно правило, это скорость выкупа, и больше ничего. Дальше… дальше всё и так понятно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Винсенте молча стоял, сжав кулаки и задумавшись. На его щеках быстро разгорался горячий румянец ярости. Казалось, он сейчас что-то сделает. Но через минуту он смог взять себя в руки и сказал.

— Мои родители были взяты в плен, а может быть, просто убиты. Но корабль, на котором они плыли, был потоплен корсарами и больше о них никто и ничего не слышал. Я поклялся, что отомщу за них, но у меня есть ещё и сестра, и я пока не могу оставить её одну, но после окончания академии я буду воевать с ними, до последней капли моей крови.

Теперь всё стало понятно с ним и его целью, она во многом совпадала с моей.

— У меня есть своё персональное кладбище пиратов, и два креста на нём уже воткнуты. Не откажусь, если на нём появится ещё несколько, пусть и не моих личных врагов. В этом я солидарен с тобой! Мой отец погиб в море, и его судьба неизвестна. Может быть, он тоже встретил на своём пути этих флибустьеров удачи и погиб в бою с ними.

— А мама погибла в Панаме, когда на неё напали пираты Генри Моргана. Они замучили её, а меня пытали, чтобы узнать, где мы прячем деньги. А денег у нас уже и не было. Всё отобрали они же. Там я и потерял свою память, очнулся только от запаха горелой кожи. Дальше, дальше я не хочу рассказывать.

— Этого достаточно! — воскликнул Винсенте. Если у тебя нет здесь никого из друзей или знакомых, то я готов стать твоим другом!

— Спасибо, сочту это за честь!

Вот так я обзавёлся первым другом в этом мире. И самое ценное было в том, что этот друг был одного со мной возраста. Осталось завести ещё подругу, и жизнь, можно сказать, состоялась, но это уже сложнее.

На следующее утро снова начались занятия, и так продолжалось всю неделю. Мы занимались на своём факультете и не пересекались с другими учащимися. Но на следующей неделе должны были начаться совместные занятия со студентами — целителями и боевым факультетом.

Первое занятие проходило с целителями. На нём нам демонстрировали, как направлять энергию магического ядра на лечение открытых ран, весьма условно показав, как делать перевязки этих же самых ран. Не выдержав столь вопиющего нарушения порядка, я задал вопрос.

Занятие проводила не декан факультета целителей, а молодая целительница, с грубоватым голосом и сильными руками горожанки, привыкшей переносить раненых и ухаживать за тяжелобольными. А то, и ассистировать хирургу, в его самом жёстком варианте.

— А почему вы не обрабатываете сначала рану крепким вином? Потом необходимо наложить чистую повязку, предварительно полностью очистив участок от грязи и клочков кожи, и тогда уже лечить её с помощью магии?

— Это кто тут такой знающий оказался, чтобы меня учить? — грубо ответила мне целитель. — Ещё и с морского факультета. Вы там всезнайки? Ну, иди и показывай, только на себе.

Ну и ладно! На слабо решили взять! Ну, посмотрим! Поддавшись эмоциональному порыву, я быстры шагом вышел к ней, достал стилет и попросил крепкого вина. Получил отказ, отрезал рукав от рубашки и разрезал его на полосы, приготовив их для перевязки. И резко, не сомневаясь ни капли, полоснул стилетом по ладони. Стараясь не морщиться от боли, приступил к объяснению.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— После того, как появилась кровь, рану нужно промыть крепким вином, или бренди, и перевязать чистой тканью, — проговаривая, я демонстрировал, как надо промывать. Вина не было, но объяснить сам принцип действий ничего не мешало.

— Перевязав, вы сосредотачиваетесь и направляете магическую энергию своего ядра на рану. Каждый из вас должен мысленно представлять, как ваша энергия захлёстывает своим потоком вашу рану. И…, - размотав ткань, я продемонстрировал всем тонкий порез, уже почти зарубцевавшийся. После чего, с разрешения целительницы, сел на своё место.