Чужая невеста - Ева Никольская

Проклятье! Что же делать-то? Как убедить мужчину, что я хочу быть с ним не только потому, что доверяю ему больше других в сложившихся обстоятельствах? Как донести до него, что мне он нравится настолько, что даже возможное возвращение Таша не заставит отказаться от намерения стать его амантой? Как сделать это так, чтобы объяснения не были похожи на сбивчивые оправдания, которыми наверняка «кормила» его Агира? Да никак!

– Ильва, что-нибудь еще? – Тихий голос норда вывел меня из размышлений.

– Да! – решительно сказала я и шагнула к нему. – Можно? – спросила, осторожно касаясь кончиками пальцев твердых наростов, бугристыми полосами ограничивающих мужской лоб. – Давно хотела их потрогать, – призналась, смутившись. – Они чувствительны?

– Нет. – Йен улыбнулся и прикрыл глаза, позволяя мне исследовать свои нордовские «украшения».

Линии наростов брали начало от бровей и, проходя через волосяную часть головы, сходились воедино на затылке, чтобы похожими на гребень буграми спускаться вниз по позвоночнику. Пробежав по ним пальчиками, я запустила руку за ослабленный ворот мужской рубахи, пытаясь проверить, где исчезает «гребень».

– Лера, хватит! – как-то слишком резко выдохнул Йен.

– Прости, увлеклась, – отшатнувшись от него и убрав руки за спину, виновато пробормотала я. – Тебе неприятно, да?

– Приятно, – глядя в упор на меня, сказал норд и, положив ладони на мою талию, притянул меня обратно к себе так, чтобы сократить расстояние между нами, но при этом оставил малюсенький промежуток.

– Тогда почему нельзя? – спросила тихо. Он сидел, а я стояла напротив в каких-то несчастных пяти сантиметрах от него, лица наши были почти на одном уровне, и я могла смотреть на этого рыжего великана не запрокидывая головы.

– Поэтому и нельзя. – Уголок его рта дернулся в кривой улыбке, а я, не сдержавшись, коснулась мужского подбородка кончиком указательного пальца. Провела невидимую линию вверх и принялась задумчиво очерчивать контур мужских губ. Йен молчал, и я продолжала, завороженная собственным занятием. Как вдруг услышала громкое:

– Да поцелуй ты его уже! А потом пощупаешь.

– Затухни! – мрачно посоветовал духу напарник.

Я же, резко отдернув руку от лица норда, покосилась на Лааша. А тот, заявив:

– Достали! Уйду я от вас, – театрально закатил глаза, потом красиво врезался в стену и, выполнив желание норда, исчез.

– Думаешь, правда, ушел? – некоторое время спустя спросила я шепотом.

– Вряд ли, – ответил Йен, продолжая придерживать меня за талию.

Мы были так близко, что слышали дыхание друг друга. Один удар сердца, два, три… глаза смотрели в глаза, неотрывно, долго. В комнате было тихо, на столе горели свечи, в камине потрескивал огонь, а от «медведя» снова пахло лимоном с медом, и я, поддавшись неожиданному порыву, сама сократила ту крошечную дистанцию, которую оставил между нами Йен.

Хотела просто прижаться к нему, почувствовать близость твердого мужского тела и шепнуть на ухо какую-нибудь приятную глупость, но вместо дружеских объятий получила поцелуй. Такой нежный и сладкий, что закружилась голова и подкосились ноги. Мир вокруг исчез. Были только я, он и гулкие удары наших сердец.

Тук, тук-тук… тук-тук-тук-бом-м-м! И следом до боли знакомый голос Еванны:

– Йен! Ильва у тебя? Откройте! – А потом снова требовательный стук в дверь, который уже было сложно спутать с биением чьего-то сердца.

Отстранившись от меня, «медведь» хотел ответить гостье, но я закрыла ему рот рукой и, сделав «страшные глаза», зашептала:

– Ты что? С ума сошел? Молчи! Решит, что тебя нет дома, и уйдет.

Он поцеловал мою ладонь, убирая ее от своего лица, после чего тихо сказал:

– Я могу Еванну и так выпроводить.

– Ага, как же! – усмехнувшись, возразила ему. – Выпроводишь ее, пожалуй.

– Просто скажу, что сплю, а ты не приходила.

– Она не поверит и потребует пустить ее, чтобы удостовериться.

Бом-бом-бом.

Жаждущая внимания гостья принялась бить по двери ногой.

– Йен, зараза рыжая, открой, говорю! – кричала Ева, а я, подумав, что такими темпами она сейчас в коридоре треть общины соберет, поежилась.

– Ты так боишься быть застуканной? – Голубые глаза норда сузились, а губы чуть искривились в слабом намеке на улыбку. Он неотрывно смотрел на меня, и казалось, совершенно не беспокоился о концерте, который устраивала сестра Таша.

– Конечно, боюсь, – не стала отпираться я. – После той урезанной версии, которую сегодня озвучила Еванне, мое затянувшееся пребывание в твоей спальне лишь вернет ее к первоначальной точке зрения.

– Какая же ты боязливая, Ильва, – не без язвительности проговорил мужчина. – То боишься, что я подумал что-то не то, теперь вот, что она. Всем не угодишь, ты ведь в курсе? Если стесняешься меня, просто скажи, и я сведу наши встречи наедине к минимуму. И не смотри на меня так, я не обижусь, честно. – Он улыбнулся. – Я, знаешь ли, вообще не обидчивый.

– З-с-с-сато я обидчивая, – прошипела, мрачно глядя на него. – Не ищи в моих словах и действиях подтекст, пожалуйста. Я не сказала Еве, что ты мне нравишься гораздо больше, чем друг, только потому, что имела за это все шансы получить по морде. – Мужчина нахмурился, а я продолжила шептать: – Она сама по тебе, похоже, сохнет, а тут я на дороге, да еще и с перспективой стать твоей амантой.

– Еванна? По мне? – Он усмехнулся, совершенно не веря в такую версию.

– Йе-е-ен, открываа-а-ай! – нараспев произнесла девушка с той стороны двери. Слышно ее было хорошо и здесь, а, учитывая толщину стен и деревянной створки, в коридоре эти «песни» звучали стократ громче. Мысленно порадовавшись, что догадалась повернуть в замке ключ, я вздохнула:

– По тебе, угу. И если застукает меня с тобой, точно запишет в соперницы. И никакие «мы просто разговаривали» ее не убедят.

– А мы просто разговаривали? – почему-то развеселился норд.

– Да! – окинув его довольную физиономию хмурым взглядом, сказала я. – И весьма продуктивно.

– Продолжим? – предложил Йен, хитро щурясь.

Дверь снова содрогнулась, я же неожиданно для себя сказала:

– А давай! – И, обняв его за шею, сама впилась в такие жесткие с виду, но почему-то нежные на ощупь губы. И мир снова потерялся вместе с назойливой Еванной и ее монотонным стуком.

Мужчина опять прижал меня к себе. Порывисто, сильно, но ни разу не больно, словно чувствовал ту тонкую грань, за которой шальные ласки могут стать неприятными. А я с тихим стоном запустила руки в его распущенные волосы и, сжав их у корней, чуть оттянула голову норда назад, чтобы, на миг разорвав наш сумасшедший поцелуй, заглянуть в его глаза и прошептать его имя. А потом волшебство кончилось.

– Йен! – Голос Грэма игнорировать было куда сложнее, чем Еванну. – Открой ты этой ненормальной, пока она весь этаж на уши не подняла. Я знаю, что ты в комнате, Грог знает.

«Медведь» разочарованно заворчал, уткнувшись носом в мою шею, и, продолжая сжимать меня в объятиях, тяжело вздохнул, чуть прикусил кожу на изгибе моего плеча и встал. Я же, повинуясь движению его сильных рук, наоборот, села.

– Если хочешь, можешь спрятаться, – сказал норд, задувая на ходу свечи, да так и пошел босой открывать дверь незваным гостям.

А за моей спиной раздался торопливый шепот Лааша:

– Я бы предложил тебе, Лерка, залезть под одеяло, но если действительно боишься спалиться – лучше под кровать!

Глава 10

Про ремонт и чужие воспоминания

Мне было хорошо. Так хорошо, что хотелось свернуть горы, переплыть море и… начать срочно приносить пользу себе и обществу! Жажда деятельности била ключом, а отличное настроение окрыляло, давая стимул для творчества. После того, что случилось в «берлоге» одного рыжего «медведя», я чувствовала себя ненормально бодрой! Энергия бурлила, мышцы не болели, а на губах то и дело появлялась довольная улыбка. Хотелось, пользуясь данной мне свободой, создать что-то красивое, необычное… свое.

И я, забравшись в кресло с ногами и закусив от усердия губу, старательно вырисовывала на серых листах бумаги будущий дизайн моей комнаты – маленький уголок личного пространства, комфортного именно для меня. Эйдар же, как и вчера, развалился на красной кровати, подложил под голову руки и начал задумчиво изучать потолок. Время от времени он отвлекался от этого «важного» занятия, чтобы ответить на мой вопрос или дать мне ценный совет по изменению планировки.

То, что ало-черный музей Агиры скоро бесследно исчезнет в белоснежном интерьере моей спальни, еще больше окрыляло. Хотелось схватить разрисованные листы и закружиться с ними по комнате, напевая мелодию старого доброго вальса. Однако проверять вокально-хореографические способности Ильвы в присутствии посторонних я не стала. Вот останусь одна, тогда и спою, и станцую, и даже кое-какие движения стрип-данса опробую на своем новом теле.

Помнится, в прошлые мои девятнадцать у нас с подружкой неплохо получалось копировать движения тренера с видеодиска. Кое-что я запомнила и даже вполне удачно практиковала на своем бывшем женихе. Авось и сейчас что-нибудь да получится. Ведь в нормальную форму это тело приводить все равно надо, а танцы, особенно такие, повышают и пластику, и ловкость, и растяжку дают отличную. Без всего вышеперечисленного я просто не выдержу обещанных Эйдаром тренировок. Так что буду на досуге вспоминать движения, пока есть настрой.