По локоть в крови. Красный Крест Красной Армии - Артем Драбкин

Пришли в роту уже под вечер. Рота занимала оборону недалеко от станции Заря. Доложил командиру роты. При докладе один из присутствующих изрек, что нам еще пацанов не хватало. Командир роты его оборвал, а я стоял как в воду опущенный. Я спросил: где медпункт? Медпункта как такового не было. Командир роты одному из присутствующих сказал, чтобы взял людей для оборудования медпункта, и указал место. Пока матросы оборудовали медпункт (землянку), я с одним матросом вернулся в медсанбат, чтобы что-то взять для медпункта. В медсанбате с проволочками ходил от одного начальника к другому, получил перевязочный материал, несколько шин, некоторые медикаменты, необходимые для оказания первой помощи при ранениях. Получилась приличная ноша. Нам с матросом повезло. Нас догнала повозка, которая ехала как раз на станцию Заря. Вернулись в роту уже затемно. Командир роты распорядился провести меня по взводам роты. Знакомство было коротким. Матрос говорил: «Это наш доктор». Рота располагалась в траншеях, периодически была стрельба. При взрывах я кланялся. Матрос подбадривал, мол, привыкай. Вернулись к командиру роты. Матрос доложил. Упомянул, что я кланялся от стрельбы. Мне было сказано, что у нас не прячутся и спину не показывают. Я как-то быстро среагировал и сказал: «А если вас заденет, мне вас тащить задом наперед?» Смех присутствующих. Командир роты ответил: «Посмотрим». В общем, встреча настороженная, чужой человек, как он поведет себя. В роте все друг друга знали. Сформирована рота была в Хабаровске и срочно переброшена под Сталинград. Рота большая. Около 200 человек. Уже несколько дней участвовала в боях, понесла потери. Матроса оставили со мной в качестве санитара. На второй день дали еще одного. Под медпункт приспособили воронку от снаряда, углубили и сделали небольшое перекрытие. Медсанбат был недалеко. Это меня радовало.

В восемь утра немцы начали с артиллерийского налета по переднему краю, а потом перенесли огонь в глубину обороны. Было, конечно, страшновато. Но я старался держаться и не показывать виду. Немцы пошли в атаку: танки, бронетранспортеры, а за ними пехота. Наша артиллерия стала вести огонь. Несколько немецких танков загорелось. Матросы, несмотря на холод, снимали шапки и надевали бескозырки. Каски были, но не на головах. Командиры взводов ругались. Бесполезно. Появились раненые. Первый раненый — рана пулевая в плечо. Раздел, перевязал, показал, куда идти. Другому раненому то же. Раненых было немало, и в ходе боя их число росло. Робость сама собой прошла. Началась работа. Атаку отбили. Началась эвакувация тяжелораненых. Дали несколько матросов, чтобы уносили раненых в санчасть, а оттуда то повозка, то машина. В основном повозки. Принесли пищу в термосах. Для меня все было ново. Через пару часов вновь атака немцев. Старый сценарий. Артналет, танки и пехота. В мозгу мысль: «Как бы не опозориться». Опять раненые. По траншее от одного к другому. О ходе боя задумываться было некогда. Главное, помощь раненым и их эвакуация. Такая интенсивность боев была еще несколько дней. Командир роты после первых дней моего участия в боях сказал: «Так держать, курсант!» Интенсивность боев постепенно угасала. Немцы выдохлись.

Потери в роте были большими. В роте осталось меньше ста бойцов. Меня в роте уже считали своим. Роту сменила мотопехота, и нас отвели в тыл. Так состоялось мое боевое крещение. Рота перешла в подчинение мотострелковой бригады. 20.01.1943 года меня откомандировали назад в училище. Получил письменный отзыв. Проводы были теплыми, не обошлось и без выпивки. Так я почувствовал, что значит фронтовая дружба, братство, взаимопомощь и сердечность. В медсануправлении принимал меня уже другой офицер. Поблагодарил за службу. Посоветовал вернуться на этот фронт. Уже в вагоне по пути в г. Омск стал осмысливать весь период стажировки. Стали вырисовываться все плюсы и минусы. Мало уметь оказывать первую помощь раненым, надо еще и решить много организационных вопросов, таких, как оборудование медпункта, пополнение медимущества, иметь четкое представление о расположении медчастей, быть в курсе хода боя, пути, методы эвакуации раненых и многое другое. Но окончательное осмысливание пришло уже в училище. Вернулось нас в училище четверо. Один курсант погиб. На стажировке из взвода я был один и с остальными курсантами, что были на стажировке, встречались мимоходом. После того как вручил пакет начальнику учебной части, а пакет мне был вручен в отделе кадров медсануправления фронта, я доложил, вернее, рассказал о своей стажировке. Перед группой начальников и преподавателей училища. При докладе присутствовал и начальник училища. Такие доклады делались и всеми остальными курсантами, кто был на стажировке. Оказалось, что отзыв о моей стажировке был очень положительным. Стажировка курсантов на фронте училищу нужна была для того, чтобы на базе результатов стажировки скорректировать некоторые учебные программы. Особенно это касалось вопросов организации медицинской службы. После доклада начальнику мне предложили написать подробный рапорт о стажировке. Написал. Потом начались доклады о стажировке в каждой роте. Стажировка стажировкой, а учебный процесс-то шел. Пришлось нагонять упущенное. Приходилось догонять не только в часы самоподготовки, но и по ночам. Сейчас, когда прошли годы, трудно себе представить, как за такой короткий срок можно было усвоить такую массу учебного материала. В марте 1943 года меня и еще одного курсанта на партийном собрании батальона приняли в партию. Это была великая честь. Приближался выпуск. На госэкзаменах по всем ведущим предметам присутствовали, кроме преподавателей, и старшие товарищи из управления училища.

Я окончил училище по первому разряду, т. е. красный диплом, с одной хорошей оценкой по латинскому языку, остальные «отлично». На митинге всего состава училища зачитали приказ наркома, вручали погоны. Я получил звание лейтенанта медицинской службы и ценный подарок — медицинский диагностический набор. Приказом начальника училища меня и лейтенанта медицинской службы Пушкарева, как окончивших училище по первому разряду, занесли на доску почета, которая располагалась у знамени училища. На ней уже было около 30 фамилий. Мне предложили остаться в училище курсовым командиром — я отказался. Хотелось на фронт. На следующий день торжественное построение роты. Напутствие начальника училища и команда: «На фронт шагом марш!». Прощальная песня роты. В одном из корпусов на лекции была рота девчат. Общаться с ними было запрещено. Но молодость брала свое. Девчата спонтанно ушли с лекции, выскочили на плац и пошли вместе с нами, несмотря на приказы вернуться на лекцию; уговоры ни к чему не привели. Они сопровождали нас до железнодорожного вокзала. По тротуарам на нашем пути собралось много жителей Омска. Впечатление неизгладимое. Девичья рота была с нами на вокзале до тех пор, пока не отправился наш эшелон. Вагоны пассажирские. Все привыкли к теплушкам. Удивление и повышенное настроение, но, конечно, каждый про себя думал, а что же дальше. Путь до Москвы занял немного времени. Эйфория в связи с окончанием училища постепенно улеглась. Каждый постепенно начал ощущать себя уже в новом качестве, в качестве офицера. Если раньше мы именовались бы «военфельдшер 2 ранга», то теперь — офицер. После столь длительной враждебности к этому слову теперь мы его примеряли к себе.