Ярость отцов - Александр Шакилов

Как бы не обращая внимание на наблюдателей, зэки через одного принялись заваливаться на койки – койки в бараке были очень разные, ибо то, что годится шестипалому мужику, не подходит крысозавру – и просто слоняться без дела. Отдельные личности прямо на полу уселись играть в нечто вроде сёги. Другие чуть поодаль – в подобие го[17].

Я и Патрик держались спина к спине. Робот-меха и Зебра чуть выдвинулись, прикрыв собой нас и Голована. Колобок забился в угол и старался не отсвечивать – герой, молодец!..

Если бы у «мячей» были лица, то на них нынче застыло бы выражение недовольства. Какого-либо криминала они найти не могли, но подвох чуяли, поэтому и не спешили улетать.

Но вот они всё же потянулись вереницей к открытым после их прибытия воротам ангара.

Голован облегчённо кашлянул.

И как сглазил.

Последний «мяч» передумал расставаться с заключёнными – выбравшись из ангара, он решил нанести повторный визит. Сделав круг над притихшими зэками, сообразившими, что возвращаться – таки дурная примета, бионоид завис перед чучелом, вокруг которого тотчас образовалась пустота. Иномирецо, казалось, дремал, но только рядом возник «мяч», встрепенулся, повёл к нему рукой-палкой и шаркнул ногой-метлой:

– По какой чалишься, урка? Твоё место возле…

На шарообразной поверхности бионоида вспух значительный чирей, кожа лопнула, из нарыва вылетела стайка квазиживых тварей, напоминающих пчёл, и устремилась к чучелу. Миг – и они обсели его. И разом взлетели, унося с собой куски древесной плоти и защиты. От противогаза мало что осталось, от метёлок тоже… За раз «пчёлы» объели две трети тела чучела. Покачнувшись, то, что осталось от иномирца, рассыпалось по полу древесной трухой.

Эффектно, ничего не скажешь. Так эффектно, что захотелось поймать этот «мяч» и хорошенько, до порванной в клочья камеры, сыграть им в футбол.

Зэки дружно посыпались на пол. Те, что ловчее, забрались под нары. Остальные просто грохнулись мордами и лицами в горизонталь, кто где был, и верхние лапы-руки забросили себе на затылочную часть шлемов, а нижние конечности – кто мог, кому гибкости хватало – на поясницу.

Меня и Патрика казнь настолько впечатлила, что мы не сразу сообразили сделать как все. Не надо выделяться на фоне аборигенов. Голован, Зебра и робот уже залегли, а Колобок изо всех сил пытался стать площе, когда мы соизволили-таки последовать примеру заключённых.

Жужжа пропеллером, окружённый роем «пчёл», не спешащих вернуться через нарыв в тело носителя, бионоид медленно двинул над нарами. Кажется, он не заметил нашей с Патриком оплошности. От этой мысли стало чуточку легче, потому как противопоставить «пчёлам» мне и сыну было нечего. Да судя по реакции робота, вооружённого пулемётом, в бараке ничто не мог достойно возразить «мячу», который порхал где хотел и как хотел, высматривая, все ли выказали готовность подчиняться.

Осмотревшись сверху, видеокамера путников опустилась на свободный пятачок на полу. Чуть приподняв голову, я увидел, как из её круглого брюха выдвинулись жгутики-лапки, сделав «мяч» похожим на сороконожку, страдающую ожирением. Сороконожка эта резво подбежала к ближайшему смиренному зэку и выжидающе тормознула возле него.

Заметив опасность, иномирец захрипел и забулькал на родном языке, уговаривая бионоида не делать ему больно.

«Мяч» резко взмыл к потолку ангара, оттуда спикировав к воротам. «Всё, его миссия окончена, проверка завершена», – решил я.

И ошибся.

Про «пчёл» забыл. Пока я отвлёкся на носителя, они обожрали бедолагу-иномирца до смерти, а уж затем устремились за своим «мячом».

Да уж, это не колибри из предыдущего сектора. И не объективы на бетонных столбах. С местными камерами шутки плохи. Я встал на колени, потом поднялся в полный рост. Скрестив руки на груди, Патрик смотрел, как осторожно, по одному поднимаются с пола зэки. «Сколотить из этого сброда сплочённый боевой отряд будет трудной задачей, а то и вряд ли выполнимой…»

Голован встал с нами рядом:

– «Мячи» ведут себя странно. Всегда – не агрессивны. А вот уже второй день – странно. Такое случалось лишь однажды, давно-давно. Тогда вышел из строя Центр…

Иномирец рассказал, что Центр – это хорошо укреплённый и защищённый от внешних посягательств сервер-ретранслятор, в который «мячи» сбрасывают всё накопленную информацию, и где специальные бионоиды проводят им ТО, чинят, если надо, заряжают аккумуляторы, обновляют программное обеспечение, регулируют форсунки газораспределения и так далее, и тому подобное.

«Угу, – подумал я. – “Мячи” начинают свирепствовать, если Центр заглючит – это единственное условие их разлада. Следовательно, напрашивается вывод: кто-то вывел из строя хренов Центр добрых услуг, и летающие бионоиды, глаза путников в секторе, по сему поводу не в лучшем расположении духа.

Но зачем подвергать опасности всех существ, населяющих сектор? “Мячей” ведь тут много, и их атаки подобны нападению стаи пираний. Даже крупный бионоид окажется бессильным против них, превратившихся в свирепых вездесущих убийц. Так кому это могло понадобиться и зачем?..»

Кому – не знаю, а вот цель мне понятна: чтобы «мячи» не могли поделиться добытой информацией с путниками. Кому-то важно что-то скрыть. И вот тут очень показательно то, что Центр вышел из строя перед самым нашим появлением здесь.

Я вспомнил о надписи в отделении управления РСЗО в техносекторе… Потом кто-то навёл нас на портал, перейдя по которому в биосектор, мы едва не погибли от комаров… Громадный монстр с бивнями вынудил нас побежать по тропе, приведшей в сектор бионоидов…

Чёрт побери, да я постоянно ощущаю незримое присутствие некой силы, которая подталкивает нас в нужном направлении, руководит нами! И что самое мерзкое – непонятно, хочет ли она, эта сила, уничтожить нас или же ведёт к цели, помогает…

– Почему ты нам помогаешь? – спросил я у Голована внезапно охрипшим голосом.

Патрик тоже озадачился этим вопросом. Сын внимательно следил за реакцией иномирца.

Голован ответил не сразу, и на сей раз он кашлял без надрыва и неспешно:

– Я слишком долго уже здесь, в этом лагере. Слишком. Мне осталось либо умереть, либо отомстить путникам. Я всегда мечтал им отомстить, но не знал как. Теперь я знаю. Потому что знаешь ты, Край. Потому что знает твой сын. Я и мои товарищи, мы пойдём с тобой, Край. Вместе с вами мы победим!

Ну что я мог на это ответить?

Разве только кивнуть:

– Точно. Мы победим.

– Потому что другого выхода у нас нет, – без тени улыбки добавил Патрик.

И мне стало зябко и неуютно.

Выхода нет.

Глава 8

Чистилище

Пот крупными холодными каплями выступил на лысом черепе, стекал по лбу, заползал под толстые линзы очков и, точно серная кислота, выедал глаза.

– Заурчик-мурчик, привет!.. – блуждало звонкое, радостное эхо в закоулках памяти.

Заур изо всех сил – до боли всех напрягшихся мышц – старался навсегда вжиться в это мгновение, чтобы голос сестры его не оставлял наедине с самим с собой, не покидал братишку никогда… Но в просоленных глазах замерла отчётливая картинка, кадр никак не хотел смениться: вспышка, пуля из пистолета Ильяса ударяет в висок сестры, голова дёргается, брызги…. Нет!!!

– Заурчик-мурчик!..

Танюшка – яркие голубые глаза, рыжие волосы и бесконечный оптимизм – не могла погибнуть. Не могла. Не могла. Только не она. Пусть весь мир летит в тартарары, пусть взрываются бомбы, пусть всё горит синим пламенем, но пусть она живёт, Господи, пусть она живёт!

– Заурчик!..

Сердце Заура билось с бешенной скоростью, сердцу было тесно в груди, оно хотелось вырваться на волю, раздробив рёбра и разорвав кожу острыми титановыми краями. У настоящего палача клапана и желудочки должны быть непробиваемым, крепкими, способными выдержать прямое попадание снаряда. Стреляйте, сердце Заура всё выдержит. Всё-всё-всё.

Но только не смерть сестры.

Эхо её голоса ушло, покинуло. Он остался сам. Сам. Больше нет никого.

И сердце его – крепкое, надёжное – взорвалось сотней осколков.

В тот же миг Заур умер. Его прежнего не стало, а будущего стать не должно было. Он растворился в вихре стремительных движений, вспышек пламени, вони пороховых газов, алых брызг из падающих навзничь тел. Его тело действовало само по себе, потому что души в нём больше не было. Душа устремилась в горние выси, чтобы принять суд над собой и отправиться в ад, где место всем убийцам, будь они в Законе или нет…

Руки подхватили с газона пистолеты-пулемёты – две очереди: одна в сплетение искусственных мышц в наколеннике телохранителя справа от Ильяса, вторая – в локтевой сгиб бойца в экзокомбе слева. Экзокомб пули не пробьют, но центр управления мышцами повредить могут, что чревато бесконтрольными сокращениями. Потому-то ногу телохранителя справа согнуло под неестественным углом, а потом опять вывернуло. Аналогично – с локтём парня слева. При этом ещё пальцы его непроизвольно сжались, и он всадил очередь из пулемёта прямо в голову своему коллеге, разнеся её вдребезги, своротив подчистую. Из-за грохота выстрелов хруст костей никто не услышал.