Конан в Венариуме - Гарри Тертлдав

В тот же день, но чуть позже, Конан сумел раздобыть оленя. Пожалуй, это был его самый меткий выстрел в жизни. Стрела попала точно в сердце, и животное рухнуло замертво, не успев сделать и пары неровных шагов. Юноше хотелось реветь от восторга, как какому-нибудь дикому коту. Однако громкий крик мог привлечь любителей легкой наживы или падальщиков. Неважно, двуногих или на четырех лапах. Помня об этом, он сдержался.

Все же, удачливый охотник не остался без награды. Конан разжег маленький, почти бездымный костер и поджарил оленьи почки и кусочки печени вместе с грибами, найденными поблизости. После сытного ужина, он напился и умылся чистой, холодной водой из ближайшего ручья. Юноша прикопал остатки трапезы, затем завернул остальное мясо в шкуру оленя и запихнул между двух сосновых ветвей, как можно выше. Теперь волкам до него точно не добраться! Также забравшись на раскидистое дерево, он завернулся в плащ и заснул.

Проснувшись ранним утром перед восходом солнца, Конан первым делом поспешил к сосне, где спрятал мясо. Возле ствола на земле и на самой коре, почти на уровне его головы, виднелись следы волчьих когтей. Ночью звери сделали все возможное, чтобы ограбить охотника, но их усилия так и пропали даром.

Молодой киммериец снова запалил костерок и плотно позавтракал большими кусками печенки и сердцем оленя. Он сокрушался, что не может взять с собой столько свежего мяса. Посетовав, юноша взвалил на спину часть туши и двинулся по лесной тропинке к Датхилу.

Выехав из Форта Венариум, граф Стеркус проезжал по улицам городка, носившего такое же название. Аквилонцы продолжали расширять границы Венариума, и это должно было подтверждать тот факт, что цивилизация пришла на юг Киммерии. Но Стеркус придерживался иного мнения. Взирая на этот городок, он все больше укреплялся во мнении, что культурные ценности никогда не приживутся здесь.

Граф покидал шумные, зловонные улицы со вздохом облегчения. В отличие от такого места, киммерийская деревня, по крайней мере, оставалась чисто варварской территорией. Венариум же носил лишь безвкусную маску, пытаясь неумело подражать городам аквилонского королевства. Граф попробовал представить короля Нумедидеса или другого утонченного вельможу, который бы искренне восторгался таким диким захолустьем, но у него ничего не получилось. Любой, действительно культурный человек бежал бы сломя голову из этих ужасных мест.

— Да и не может быть иначе, — пробурчал Стеркус, пуская лошадь в галоп.

Безусловно, среди всего этого убожества при желании можно найти что-либо более — менее стоящее. И пример тому — девчонка из занюханной киммерийской деревушки. Он могла бы стать действительно приятным подарком, если удастся ее хорошенько обломать. Да и в самом процессе обольщения тоже имелась определенная изюминка.

Дворянин прикидывал: должен ли он забрать ее к себе в крепость и уже там превратить в послушную наложницу? Конечно, некоторые варвары никак не успокоятся по поводу предыдущей девушки, с которой он развлекался до недавнего времени. Но разве это может служить веской причиной, чтобы сдерживать свои эмоции? Тут нечто другое. Слишком явная демонстрация наклонностей графа в Тарантии закончилась для него позором. Если б не это, то он никогда бы не попал в такую, забытую богами, часть обитаемого мира. В некоторой сдержанности, Стеркус также видел пользу. Кроме того, такая игра может оказаться забавной.

Тем не менее, во всем другом, Стеркус не собирался себя ограничивать. Он ехал с обнаженным мечом, лежащим на поперек седла, готовым к немедленному применению. Должны пройти годы, прежде чем аквилонцы смогут ездить по этой стране без оружия наготове. Граф продолжал корить себя за то, что позволил своим офицерам убедить его воздержаться от мести киммерийцам за исчезновение гандера в окрестностях Датхила. Он продолжал считать, что солдат пропал не без чужой помощи. Будь по-другому, тогда нашли бы тело или хотя бы кости. А так — никаких следов.

Дорога была узкой. Не намного шире той, что оставалась до прихода аквилонской армии в эту злосчастную страну. Темные, колючие ели зловеще нависали с обеих сторон. Прекрасное место для внезапного нападения. Да и вообще, большая часть Киммерии являлась идеальным местом для засады. В этом крылась другая причина для сомнений относительно сгинувшего солдата по имени Хондрен.

— Проклятые, скрытные варвары, — то и дело бормотал про себя Стеркус.

Но варвар, которого он встретил на пути за очередным изгибом дороги, не прятался. Этот малый шагал вперед смело, как будто имел право свободного прохода, что и любой цивилизованный человек. Его волосы и борода поседели от времени. Единственные украшения, которые он носил, представляли собой ожерелье и браслеты из янтаря.

Граф чуть не наехал на дикаря. Он и сам вряд ли смог до конца осознать, что заставило его придержать лошадь.

— Эй, ты, — Стеркус ткнул пальцем в киммерийца, — Ну-ка отойди в сторону!

При этом дворянина не заботило, понимает ли варвар аквилонское наречие. Вполне достаточно, указующего перста и громкого командного голоса, чтобы догадаться о смысле сказанного.

Как оказалось, киммериец отлично понимал родной язык графа, и даже умел на нем разговаривать.

— Сейчас, сейчас, — сказал он миролюбиво. — Только сначала я хочу узнать, что за человек передо мной.

— Митра! Я покажу тебе, каков я человек! — разозлился Стеркус и замахнулся клинком. — Я тот, кто не потерпит любое препятствие на своем пути!

Он надеялся нагнать страху на варвара, но его ждало разочарование. Старик спокойно приблизился к дворянину и произнес:

— Если ты дашь мне свою ладонь, то я расскажу, что ждет тебя в дальнейшем.

Его слова показались графу любопытными.

— Ты прорицатель, не так ли? — спросил он и получил утвердительный кивок. — Ладно. Посмотрим, что ты за пророк, — сказал Стеркус, протягивая левую руку, чуть опустив меч в правой, — Но предупреждаю. Если вздумаешь, собака, выкинуть какую-нибудь шутку, то тут же расплатишься жизнью, — пообещал он.

— Можешь доверять мне, как собственному отцу, — сказал старик, чем вызвал оглушительный смех графа.

Он никогда бы не доверился своему папаше. Будь-то золото, вино или случайная женщина. Стеркус даже не представлял, что какому-то варвару может быть известно о его жизни больше, чем ему самому.

— Давай, начинай, — Стеркус подал ладонь вперед царственным жестом, подражая королю Нумедидесу.

Старик взял руку. Его собственная ладонь оказалась теплой и жесткой. Он кивал про себя — один, два, три раза.