Охотник за бабочками - Сергей Костин

Вблизи куколка представляла зрелище отнюдь не жизнерадостное. Складки кожи, покрытые вонючей слизью, уши скрюченные, щеки впалые, рот как трещина земная с зубами мелкими да гнилыми. Смотреть не на что. Глаза если только. Здоровые, да красные. А все остальное в коконе спрятано.

Я достаточно хорошо знаю строение кокона, поэтому предположил, что особой красоты там тоже не скрывается.

Об этом и сообщил старичкам.

Старички не обиделись. А даже поболе сообщили.

— Это сейчас она такая несимпатичная, а как из кокона вылезет, вообще страшненькой станет. Да ты к тому времени попривыкнешь. Знаешь, какая душа у нее широкая. Для тебя ведь, родной ты наш, душа главнее?

— Главнее конечно, — закивал я. Обрадовали, нечего сказать. Но так как мне с ней в одной кровати песен не петь, то и привередничать сильно не стоит. Что дают, то и беру. Лишь бы плакать не разучилась.

С потолка посыпались комья, перемешанные с камнями. А по земле дрожь пошла, словно затряс ее кто.

Дедушки в шляпах заметались, к потолку бороды синие задирать стали.

— Разбудили. Разбудили таки невидаль вселенскую, — запричитали они, — Сюда КБ Железный идет. Пронюхал место секретное, падла обезвоженная.

Я поймал одного из стариков, схватил за шиворот, поднял повыше и заглянул под шляпу, чтобы глаза в глаза задать вопрос меня интересующий.

Под шляпой и были что только глаза. А вот так. Пустота шляпная и глаза посередине. Но я старика не отпустил, не побрезговал. Сам такой.

— Что за тварь такая, невидаль ваша вселенская? Не он ли листовки, меня порочащие, по зеленой стороне вашей планеты разбрасывал? КБ Железным себя называл.

— Он, как есть он, — выложил правду дедушка, засучил ножками коротенькими, вырваться пытаясь.

— На что похож-то, невидаль ваша железная?

Дедушка помахал еще ножками и с укоризной сказал:

— Не об этом тебе думать сейчас надо. Спасать и себя и надежду нашу последнюю. Немного времени у тебя осталось. Невидаль вселенская три горы прогрызет, три речки пройдет и пропали вы. Нас то не тронет, для дани мы ему нужны. Тебя на консервы пустит, а надежду нашу последнюю в полон заберет.

— Да на кой она ему, такая страшненькая? — не самоцветы же метать на насесте?

— Высасывает он их, — пояснил дедушка и показал, как делает это невидаль вселенская. Засунул в рот палец и пососал его, — И тело и душу высасывает. Да отпусти ты меня. Хватай невесту и беги, пока цел.

Так я и сделал. Я всегда придерживаюсь правила. Не важно, как близко ты подошел к цели. Важно не упустить ее. И смыться в дальние края вместе с ней, с удачей и со всем причитающимся.

Подскочил я к куколке, обхватил полутораметровый мешок скользкий, поднатужился, спихнул на пол. Она голосить стала, колокольчиками заливаться, да я на это внимания не обращал. Пещера ходуном ходить стала, того гляди, кирпичом нечаянным зашибет.

Ухватился я за лапы ее перепончатые, да поволок вон. Голова в шляпе, которая меня в темноте встречала, дорогу показывала, что б не заблудился в норах многочисленных, да секретных.

Только я в ход подземный заскочил, кокон вперед головой перед собой затолкал, да Кузьмича, по ходу дела пихнул на штатное место, так и обрушился потолок в пещере. Песком да камнем, землей, да грязью водяной завалил все. Вместе с оставшимися там дедушками.

— Выберутся они, — заорала шляпа меня сопровождающая, — Не впервой им под завалами ночевать. Надежду спасай, да ногами шибче двигай. Вот сюда. Прямо по ходу подземному. Первый поворот налево пропустишь. И второй тоже. А потом направо поворачивай. Тот ход прямехонько к озеру отравленному ведет, да ты не бойся. А как наружу выберешься, в стенку черную упрешься. Мы там для тебя светляками дорогу выложили отходную. Думали, что проводим, да вот, видишь, как получается. Так что сам выбирайся. Да не забудь обещание свое верное.

Старичок замолчал, смахнул слезу скупую старческую. Вздохнул глубоко, да и улыбнулся.

— Надеемся мы на тебя, соколик. Ты уж не обижай нашу надеждушку. И вот что напоследок скажу, а ты послушай. Она хоть и страшна из себя… Да ты не кивай, по глазам твоим вижу, что другие тебе по нраву. Хоть и страшненькая, но такой, как она не было еще в мире нашем. Сам поймешь, о чем я. Ну, прощай, соколик. Пора мне братьев выручать. Иди уж.

А я и так уж на месте истоптался. Старика то, слушавши, дело не делается. Развернулся, и побежал по направлению к выходу. Куколку за ноги волоку, сподручней так, повороты считаю. Она звоном изводится, голова по тропе мотается. А мне не до звона колокольного.

Пропустил, какие надо, повороты, завернул, куда требовалось. Пришлось даже проплыть пару метров по воде испорченной, тиной перемешанной. Спешу. Потому как чувствую, гадость эта местная, КБ Железная и невидаль вселенская, догоняет. Нюх у меня на погони.

Старики не обманули. Дорожку в темноте светлякам выложили. Как по взлетной полосе пробежал, да на волю выскочил.

— Корабль где? — кричу, — Капитан на связи, блин! Неуправляемая ситуация!

Неужто покинул, неужто предал злодей? Нет нигде.

А стена черная за спиной рябью покрывается, пузырями взрывается. И дрожит пуще прежнего.

Кузьмич по сторонам мечется, Волка выглядывает. Тоже ругается. Но по своему, по непонятному.

И что-то ноги у меня подогнулись, слабость на тело навалилась. Словно сутки землю вместе с КБ Железным ковырял, да за версту оттаскивал. Опустился я на траву низкорослую, рядом с невестой уродиной, и так на все наплевать стало, что даже хорошо со мной случилось.

Тут в стороне стенка черная вдоль земли разрывается, пологом поднимается, и вытекает оттуда по частям неразборным чудо страшное, чудо противное.

А потому противное, что не поддается никакой научной классификации. Во-первых, не видел я подобной гадости никогда, а во вторых, не всю ее и видел. Поначалу глаз вылез многогранный, потом губа выпрыгнула раскатанная, а всего остального я не успел рассмотреть, потому, как отвернулся и рванул со всех ног в сторону противоположную.

Как это невесту бросил? Никто невесту не бросал. Я так рассуждаю, раз этот КБ Железный за девкой такие силы посылает, значит, ценная особь. Напомню и про каменья самоцветные, что из глаз со слез превращаются.

Собрал кожицу щетинистую на черепе и потащил за собой.

Кузьмич рядом несется, крыльями старательно работает.

— Это она стерва на нас навела, — орет, — Всю дорогу ныла, зараза. Вот по следам нас и вычислили. Ты бы поднажал командир, а то догоняют.

Что, я сам не чувствую. Спину вон как припекает от дыханья горячего. У него, у чудища у этого, реактор, что ли, вместо брюха.