Брат бури - Роберт Говард

После этого я полез наверх по откосу, с достоинством пропуская мимо ушей чрезвычайно несдержанные и даже слегка оскорбительные замечания, какими меня напутствовал поверженный родственник. Выбравшись на дорогу, я покрутил головой, выглядывая, куда удрали мулы. Оказалось, они убежали совсем недалеко и теперь мирно паслись чуть поодаль от дороги. Я уже было двинулся в ту сторону, как вдруг услышал быстро приближавшийся топот копыт, и из-за поворота показался дядюшка Джеппард Граймс во главе целого отряда. Человек девять или десять его сыновей скакали вплотную за своим предводителем, бакенбарды которого в лунном свете сверкали точно серебряные.

— Вот он! — кровожадно взвыл дядюшка Джеппард, непроизвольно разрядив в мою сторону оба своих шестизарядных. — Вот он, изверг рода людского! Гиена огненная в человеческом обличье! Вот он, злобный похититель беззащитных ослов! Делайте ваше дело, мальчики!

Молодые Граймсы быстро окружили меня плотным кольцом и начали спрыгивать с лошадей, блистая налитыми кровью глазами, угрожающе размахивая револьверами и винчестерами.

— Попридержите руки, парни! — строго указал им я. — Ежели вы устроили весь этот дурацкий сыр-бор из-за Джошуа…

— Ага! Вот! — снова волком взвыл дядюшка Джеппард. — Он сам сознался в своем преступлении! Ежели из-за Джошуа, сказал ты? Конечно из-за него, из-за кого же еще? И ты сам это отлично знаешь! Ведь мы прочесываем все окрестные холмы с тех самых пор, как моя любимая внучка принесла мне поистине ужасную весть! Признавайся, мерзавец, что ты с ним сотворил!

— Ну-у… — неохотно начал я. — В общем-то, с ним все в порядке. Просто я собирался с его помощью…

— Он уклоняется от честных ответов на простые вопросы! — брызжа слюной, завопил дядюшка Джеппард. — Мальчики, вперед! Скальп! Скальп! Сдерите с него скальп!

— Сказано же вам: ваш проклятый ишак в полном порядке! — взревел я, приходя в неописуемую ярость.

Но эти парни не дали мне ни малейшего шанса объясниться. С Граймсами, с ними всегда так. Еще никому не удавалось спокойно втолковать им даже какую нибудь совсем простую вещь. Им вообще ничего нельзя втолковать, можно только вколотить силой.

Они налетели на меня со всех сторон разом, орудуя жердями от изгороди, спицами от колес, булыжниками, рукоятками арапников, ружейными прикладами и Бог знает чем еще. Причем от их ужасной настырности могло бы лопнуть терпение даже у святого. Но лично я всегда стараюсь быть со своими родичами терпеливым настолько, насколько такое вообще возможно. Вот и в тот раз я всего-навсего поотбирал у молодых Граймсов все ихние цацки, а потом вроде как слегка оттолкнул их от себя, и больше ничего, честное слово! И ежели бы они повнимательнее смотрели, куда падают, то Джим, Джо и Эзра не переломали бы себе руки и ноги, свалившись с обрыва, а Билл ни за что не повредил бы череп об то самое дерево, рядом с которым все еще отдыхал от трудов праведных мой двоюродный братец Кирби.

Одним словом, я не только раз за разом расшвыривал молодых Граймсов в разные стороны, словно малых детишек, но и сумел полностью сохранить присутствие духа, несмотря на то, что дядюшка Джеппард гарцевал вокруг нашей кучи-малы на лошади и пронзительно вопил:

— А ну, навалитесь на него, ребятушки! Да не бойтесь вы этого здоровенного гризли! Один хрен, победа наша!

Притом дядюшка умудрялся еще и стрелять в меня всякий раз, когда ему казалось, будто он может это сделать, не зацепив случайной пулей кого-нибудь из сыновей. И разумеется, он таки малость подстрелил двоих, а может — троих своих отпрысков, и, конечно же, он потом винил в собственной непроходимой глупости именно меня, старый осел!

А ведь никто в целом мире не стал бы реагировать так аккуратно, почти нежно, как это сделал я, когда Дик Граймс сломал лезвие своего тесака об мою большую берцовую кость! А те семь ребер, которые я слегка попортил его братцу Якобу, разве могли они хоть в малой степени возместить тот моральный ущерб, какой я понес из-за напрочь изжеванного им моего уха?! Но больше всех других меня огорчил Исайя Граймс. Не иначе как дьявол внушил ему безумную мысль воткнуть вилы с железной ручкой в мои лучшие штаны для верховой езды именно в тот момент, когда внутри этих штанов находился я сам! Ни один другой поступок не смог бы так пошатнуть столь свойственную мне гуманность и прирожденную доброту.

От моего рева на милю вокруг со всех дубов разом попадали желуди. Я повернулся к безумному Исайе так резко, что он не сумел удержать вилы в руках, и они так и остались торчать из меня. Я сумел извернуться и, вцепившись в ручку, выдернул их рывком. Вторым же рывком повязал ту железную ручку Исайе на шею вместо галстука. А потом я покрепче ухватил глупого Исайю за лодыжки и начал с его помощью усовершенствовать местный, недостаточно ухоженный ландшафт.

Сперва я выкосил его телом весь лишний чапараль, потом подровнял с его помощью все близлежащие заросли кактусов, придав им вид изящных садовых клумб, затем аккуратно расчистил им от пыли довольно большой участок дороги, а когда остальные Граймсы робко попытались спасти своего братика, я принялся нещадно лупцевать Исайевым телом по их головам и довел их до такого состояния, что они ничего уже не могли, кроме как бессмысленно бегать кругами. Тут дядюшка Джеппард пришпорил свою лошадку и попытался сбить меня с ног и, разумеется, растоптать, а проклятый Исайя к тому времени почему-то сделался таким мягким, что его уже никак нельзя было дальше использовать в качестве дубинки. Тогда я поднял его над головой, и хорошенько раскрутил, и метнул его прямо в дядюшку. Все это, вместе с лошадью, на свежеподметенной дороге образовало большую кучу нового мусора. А дядюшка Джеппард вопил так, что случайный человек мог бы даже подумать, будто здесь кто-то и в самом деле хочет причинить моему любимому родственнику тяжкие телесные повреждения. Нет, эти вопли звучали поистине отвратительно! Честное слово!

Как раз к этому времени пятеро или шестеро его парней уже очухались настолько, что прекратили бегать кругами и снова ринулись на меня.

Я по очереди легонько стукал каждого из них кулаком по голове и затем бросал поверх той кучи мусора, которая состояла из дядюшкиного коня, Исайи и самого дядюшки.

Коню в конце концов сделалось невмоготу, и он попытался выбраться наружу. Его копыта начали выбивать звонкую дробь по черепам и зубам семейки Граймсов, и дядюшка Джеппард снова завопил да так громко, что я не на шутку испугался и подумал: а вдруг мой горячо любимый дядюшка на самом деле серьезно пострадал или случилось еще что-нибудь в таком роде. Пришлось мне порыться в той куче, осторожно схватить дядюшку Джеппарда за бакенбарды и очень аккуратно выдернуть на свет Божий из-под лошади и из-под тел его глупых сыновей.