Мертвые не умирают (сборник) - Светлана Алешина

Тут Алексей неожиданно по-женски замахал руками на Котенко, притащившего с кухни поднос с чашечками.

– Подожди, успеем мы выпить твой чай. Дай поговорить с человеком.

Котенко пожал плечами и, видя, что Лариса собирается уединиться с Алексеем, не стал этому препятствовать.

Но едва войдя в уютную спальню, Леша опять развалился на кровати, повернувшись теперь на бок. Лариса, раздраженно посмотрев на него, опустилась в большое мягкое кресло.

– Вы простите меня, если я буду принимать вас лежа? Я сегодня не очень хорошо себя чувствую, – вяло разминая тонкими длинными пальцами виски, сказал Серебряков.

– Как вам удобно, – сухо ответила Лариса.

– Ужасное событие, ужасное… Я нахожусь в полной прострации, – сокрушенно покачал головой Серебряков. – Никак не могу успокоиться.

Но Лариса уловила во всем этом оттенок фальши, наигранности, театральности.

– Итак, что же вы хотели спросить?

– Во-первых, запомни – эта беседа гораздо важнее для тебя, чем для меня. И не пытайся врать, пожалуйста. Я все равно узнаю правду, – строго начала Лариса.

– Да вы что? Вы только не сердитесь ради бога. – Застенчивая полуулыбка нашкодившего мальчишки осветила Лешино лицо.

«А ведь знает шельмец, как должно действовать его обаяние на девочек», – подумала Лариса.

– Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы в надежде на то, что вы все-таки поможете нам, – перешел он на деловой лад.

– Хорошо, тогда поговорим сначала о ваших отношениях с дамами. Каменская и Зайцева: кем они были для вас? Только, как мы договаривались, – честно.

– О' кей. Да мне и скрывать здесь нечего, – оживился Серебряков. – Алену я знаю с детства. Дружили, гуляли. Но как даму сердца я никогда ее не воспринимал. Мы друзья, понимаете?

– А Каменская?

Алексей резко отвернулся. Его маленькие кулаки сжались. Неужели он так переживает смерть любовницы? Или пытается скрыть какие-то еще чувства? Но вот уже большие серо-голубые глаза смотрят прямо на Ларису.

– Я любил Ирину, – выдохнул он так, как будто лицедействовал на подмостках сцены.

«Боже ты мой, я сейчас заплачу!» – ехидно подумала Лариса, принимая все происходящее исключительно за актерство.

– Да ладно тебе, Леш, – просто сказала она. – О покойниках либо хорошо, либо ничего, но… Я прошу прощения, не старовата ли она для тебя, а? Можешь признаться. За альфонство у нас пока не сажают.

Выдержав паузу, Алексей манерно поднял глаза:

– Да, действительно. Я и забыл, что вы все, весь этот мир за окном, живет, по старым стереотипам. Они заслоняют вам глаза, и вы не видите настоящей красоты. Вам не понять, какой красивой может быть зрелость и даже старость. Ну хорошо. Не можете – не надо. Но ведь вы же и нам их навязать хотите. Прошу вас, запомните хотя бы одно – не надо мерить людей искусства на свой аршин. Просто поверьте мне: я любил Ирину, любил!

«Ух ты, какие мы особенные! Умом не измерить, аршином не понять. Может, у тебя и с продюсером своя любовь? Что-то он уж больно с тобой носится. Не то что с Зайцевой», – снова завертелись в голове Ларисы мысли, которые могли бы показаться циничными.

– А как насчет Алены? Может быть, это она убила? – неожиданно спросила Лариса.

– Как это? – растерялся Алексей.

– Мне показалось, что, несмотря на ее заверения в дружеском к тебе отношении, она испытывает к тебе чувства другого порядка, – объяснила Лариса. – И поэтому мотив налицо.

Она пристально посмотрела на развалившегося на кровати собеседника.

– Нет. – Первый раз за все время разговора Лешин голос звучал твердо и решительно. – Она не могла. Не тот характер.

– А кто из гостей мог это сделать, как ты думаешь?

– Никто. Кроме двоих. Бандиты… – вздохнул он и даже привстал с кровати. – Уж этим не привыкать. У, бандюги! Они кого хочешь могут прибить ни за что. Даже меня пытались.

Он слегка поежился, видимо, вспомнив не очень приятные эпизоды своей жизни.

– Да? Это уже интересно. А как именно они это делали? – решила уточнить Лариса.

– Ну так, – Леша смущенно усмехнулся. – Просто слегка за шиворот подняли и к дереву прислонили.

– И чем же ты им так дорогу перебежал?

– Да не понравилось им, что я у Каменской якобы деньги беру. У них там свои какие-то интересы.

– Интересы?

– Да не знаю я. Я в их дела не лез.

– А у них были какие-то совместные дела?

– Не знаю.

– Леша, ты же обещал мне помогать! – в голосе Ларисы зазвучали металлические нотки. – Вспомни, может быть, Каменская что-нибудь говорила об этом? Или ты сам случайно слышал какие-то их разговоры. Любая мелочь здесь может оказаться очень важной.

– Ну, не понимаю я в этом ничего, – с оттенком детской капризности воскликнул Алексей. – Деньги, бизнес – кому это может быть интересно?

– И все-таки, – не сдавалась Лариса. – Какие дела у нее могли быть с бандитами?

– Я же говорю, что не в курсе. Ну, владели они совместно этим самым магазином модной одежды «Фэшн-2000» – он же ей в наследство от мужа достался. А браткам это вроде не нравилось…

Леша неожиданно замолк и задумался.

– Ну, что я из тебя все как клещами вытягиваю? – рассердилась Лариса. – Не нравилось почему?

– Вроде бы им был нужен… этот, как его?.. контрольный пакет акций, что ли, а Ирина ни за что не хотела его продавать. Это же жуткое дело. Они так настойчиво на нее наезжали, что она как-то даже на разборки с ними ездила.

– Стоп. Когда это было?

– Да месяца три назад, наверно. Я почему запомнил – Ирина вернулась оттуда тогда какая-то странная. Не то обкуренная, не то обколотая. Но о том, что там было, почему-то промолчала. Впрочем, я и не интересовался. Зачем мне это надо?

«Действительно, зачем? С какой стати настоящий мужчина должен интересоваться делами своей любимой женщины?» – хотела сказать Лариса, но вовремя сдержалась.

И сделала вывод, что скорее всего про акции нужно будет потом узнавать через каких-то третьих лиц.

– Хорошо, – сказала она чуть более мягким тоном. – Вернемся к дню рождения. Расскажи, где ты был, когда Ирина получила телеграмму из Самары?

– Да это все Котенко! – пожаловался Леша. – Приспичило ему о следующей репетиции договориться, как будто времени больше не мог найти. Вот и вышли мы с ним на улицу покурить, хотя я сам не курю в принципе. Так, пошел только, чтобы поговорить спокойно. И потом, дома уже от такого количества людей, сами понимаете, и шум, и запах. Вот я и предложил Володе немного прогуляться на чистом воздухе. А когда мы вернулись, Ирина уже вроде как уехала.

– А с чего ты это взял? – спросила Лариса.

– Так мне же Алена сказала. Она специально даже нас на лестнице ждала, чтобы сообщить последние известия.

– И как же ты отреагировал на них?

– Ну, расстроился, конечно… Мне у Котенко как раз удалось выпросить пару дней выходных, а тут прихожу и узнаю, что Ирина уехала. Придется одному отдыхать. Обидно. Хотя, может, и не в этом было дело. – Алеша на минуту задумался, мрачно разглядывая рисунок на обоях. Потом он перевел взгляд на Ларису и, глядя ей прямо в глаза, продолжил: – Не знаю, поверите ли вы, но у меня иногда, хотя и редко, бывают предчувствия того, что в скором времени должно произойти. – Лешин голос понизился почти до шепота. – Так вот, когда Алена сказала мне, что Ириша только что уехала, я вдруг отчетливо понял, что не увижу ее больше никогда.

– А записка? – тоже шепотом спросила Лариса, подстраиваясь под собеседника.

– Какая записка? – в тон ей произнес Алексей.

– Та самая, которую Каменская писала тебе в своей спальне, – громко сказала Лариса, встряхивая головой, чтобы избавиться от наваждения, вызванного Лешиными словами о предчувствии.

– Я никакой записки не получал, – протянул Леша. – Тем более что после разговора с Аленой я сам пошел в спальню, так как, естественно, подниматься к гостям в таком настроении у меня никакого желания не было. И спальня, между прочим, оказалась пустой.

– А кто-нибудь видел, как ты туда заходил?

– Да вроде бы нет, – пожал Алексей плечами. – Алена только. Так она и прибежала уже минут через десять туда ко мне.

– Это зачем? – спросила Лариса.

– Ну конечно, чтобы сначала заняться со мной сексом, а уж потом на сладкое убить Ирину, – как-то нервно съязвил Алексей. И тут же зло добавил: – Поговорить она со мной хотела, просто поговорить по-человечески, только и всего.

– А о чем?

Лариса сделала вид, что не замечает злости Серебрякова, и он быстро успокоился.

– Да все о том же, – ответил он. – Об отъезде Ирины… Она еще говорила, что мне совсем не нужно было пить, что мой организм не переносит этого и потому возникают необоснованные страхи. Хотя я и видел, что она сама тоже дрожит вся. Видно, мое состояние и на нее подействовало. Так иногда бывает: если я что-то очень остро ощущаю, то и близким это передается.

«Ну, все, я хочу кофе, – подумала Лариса. – Уж лучше я буду с Котенко философствовать, чем еще раз разговаривать с этим инфантильно-истерическим типом».