Из Багдада в Стамбул - Карл Май

Я вкратце поведал ему сложившуюся ситуацию, и все равно мирзе этот наш разговор показался слишком долгим. Он прервал меня вопросом:

– Эмир, а мне на врагов можно взглянуть?

– А ты сможешь бесшумно двигаться через ветви и кусты, корни и листья?

– Думаю, что да, постараюсь быть осторожным.

– А ты научился подавлять кашель и чихание?

– Но это ведь невозможно!

– Это вполне возможно, нужна лишь тренировка. Но мы рискнем. Может, удастся подслушать что-то важное. Если тебе кто-то залетит в глотку или нос, то прижми рот к земле и закрой руками голову. Если хочешь подкрасться к кому-то, не дыши носом – обязательно чихнешь! Если приспичило кашлянуть поблизости от неприятеля, то уткнись в землю и пытайся, если это ночь, сымитировать уханье филина. Но настоящий охотник никогда не кашляет и не чихает в лесу. Идем!

Я пошел первым, он – за мной. Я старался убирать с его пути все, что могло вызвать лишний шум, и вскоре мы подобрались со стороны Халефа к кустарнику, где могли укрыться в глубокой тени. В двенадцати шагах от нас горел костер. Оба офицера сидели близко к огню, а остальные образовали разомкнутый круг у костра. Блики от пламени падали на лошадей, пасшихся поодаль или просто лежавших в траве.

Мирза не издал ни звука, но я слышал его взволнованное дыхание. Этот храбрый человек впервые оказался в таком необычном положении. У меня сердце стучало так же, как однажды, когда я подбирался к отряду индейцев сиу, посланному поймать меня. Сейчас, правда, я был спокойнее.

Наши враги не подозревали, что в этой местности есть еще кто-то, кроме них. Они беседовали так громко и непринужденно, что их было слышно на другом берегу реки.

В тот момент, когда мы затаились в своем укрытии, лейтенант спросил:

– Ты намереваешься взять его живым?

– Если он даст взять себя живым – да.

– И живым доставить его домой?

– Я не безумец. Пусть люди скажут, что они хотят, так я и сделаю.

– Мертвым! – раздались голоса.

– Ну вот. У нас есть приказ доставить хотя бы его голову. Если мы повезем его живым, нужно будет забирать и все его имущество, и жен. А если ограничимся головой, об остальном и спрашивать не будут.

– При нем должно быть все его богатство, – заметил лейтенант.

– Да, этот сын проклятого генерала очень богат, он нагрузил сокровищами восемь верблюдов, мы можем как следует поживиться, разделив все между собой.

– А что, если мирза находится под охраной шейха или турецкого чиновника?

– Тогда мы не можем выдавать, что мы персы. Понимаете? Впрочем, у него нет времени организовывать для себя эту защиту – уже завтра или послезавтра мы его поймаем. Поднимемся с зарей и найдем следующие знаки. Этот глупец Хасан Арджир-мирза, наверное, вбил себе в голову, что раз Садык не может говорить, он и писать не способен. А что, по-вашему, эти знаки, как не письмена? Теперь ложитесь-ка, собаки, времени для отдыха у вас мало!

Они все тут же последовали его приказу, и кто-то успел перед сном помечтать о сокровищах, которые могли бы оказаться у него в руках. Наш же разведчик сообщил нам следующее – отец мирзы был генералом, и сам мирза тоже вроде бы генерал. И мстят ему важные персоны, от их мести он и спасается.

Когда враги затихли под своими покрывалами, мы отползли на безопасное расстояние.

– Эмир, – начал мирза, когда мы были вне пределов слышимости, – я одарил их лейтенанта и капитана многими почестями. Оба должны умереть!

– Они не стоят твоего внимания. Они – собаки, которые достойны только плестись за тобой, наказывать надо не их, а их господ!

– Они хотят убить меня, чтобы захватить сокровища!

– Хотят-то они хотят, но ничего не получат. Поговорим об этом в лагере. Ползи обратно один. Я скоро вернусь.

Он отошел с явной неохотой. Убедившись, что он удалился, я подполз к Халефу и шепотом передал ему необходимые указания. Затем я сделал дугу вокруг лагеря наших врагов, добрался до кустарников и реки и пошел дальше в южном направлении. Через две минуты я обломал молодую ольху так, чтобы ее макушка указывала на юг, а через пять и десять минут повторил то же действо. У последнего знака река круто поворачивала, что мне было на руку. Потом я вернулся в лагерь.

На все про все мне понадобилось полчаса, и мирза уже начал беспокоиться. И англичанин тоже спросил:

– Где это вас носило, сэр? А то сидишь тут сиднем и ничего не знаешь. Да!

– Успокойтесь, скоро все будут при деле.

– Отлично! Укокошим всех ребяток?

– Нет, зачем, немного пощекочем им носы.

– Это меня радует! Только пусть у них будут такие же носы, как у меня. Кто будет в этом деле?

– Только вы и я.

– Тем лучше. Кто один делает дело, ни с кем не делится славой. Когда заварится каша?

– Незадолго до рассвета.

– Тогда я еще немного придавлю ухо.

Он улегся и вскоре заснул.

Хасан жаждал обсудить со мной ситуацию, а у разделительной загородки я узрел три женские фигуры, которые тщились услышать то, о чем мы шептались.

– Где ты был сейчас, эмир? – спросил он.

– Я хотел дать тебе время немного успокоиться и поразмыслить. Умный человек никогда не советуется со своим гневом, а спрашивает совета у мозгов и сознания. Отложи свой гнев и скажи, что ты надумал.

– Я нападу на них с моими людьми и убью всех!

– Три десятка сильных мужчин будут убиты твоими ранеными слугами?

– Ты и твои спутники поможете нам.

– Нет, так дело не пойдет. Я не варвар, а христианин. Моя вера говорит мне, что я могу защищать жизнь, когда ей что-то угрожает, но она просит меня охранять жизнь брата. Священная книга христиан повелевает: надо любить Бога изо всех своих сил! И жизнь моего ближнего так же священна, как моя!

– Но эти люди не наши братья, они враги!

– И все же они наши братья. Христианский Коран учит: возлюби врага своего, и я подчиняюсь.

– Но этот приказ лишен ума, ты можешь попасть в беду, выполняя его.

– Наоборот, я бывал в разных переделках и часто вынужден был защищаться, но я побеждал, ибо Бог помогает тем, кто ему послушен.

– Так что, ты не поможешь мне, хотя ты мне друг?

– Я тебе друг и докажу тебе это, но я спрашиваю тебя: ты, Хасан Арджир-мирза, убийца или нет?

– Нет, эмир!

– Но ведь ты хочешь напасть на спящих! Или ты думаешь разбудить их, чтобы бой был честным? Тогда ты точно проиграешь.

– Господин, я их не боюсь!

– Я знаю. Говорю тебе: я бы бросился один на этих людей, если бы дело шло о защите чести. Мое оружие куда лучше, чем их. Но где гарантия, что первый же их выстрел или удар копьем не лишит меня жизни? Безрассудная смелость сродни ярости буйвола, который слепо мчится навстречу смерти. Я предвижу такой вариант – вы убьете десять или пятнадцать, но останется еще столько же, которые встанут, поднимут вас на копья и разорвут на клочки.