Заказ - Константин Кульчицкий

– К-конечно, дядя Антон… – Кирюша запинался от волнения и всё оглядывался на дверь, из-за которой в любой момент могла появиться погоня. – А что делать надо?

– Задание совершенно секретное, – начал тихо объяснять Панаморев. – У нас во дворе кошки живут, так? Так вот, это не простые какие-нибудь, а боевые милицейские кошки. Экспериментальный отряд. Я их очень долго готовил для борьбы с серой чумой… – Антон Григорьевич тоже оглянулся на дверь и зашептал ещё тише: – Есть, видишь ли, такая зараза… Её в подпольных лабораториях… Но это совсем уже тайна, а тебе я могу только сказать, что без кошек нам с ней ни за что… Потому и держим их во дворе, а не где-нибудь в питомнике, чтобы мафия не дозналась…

Лицо у Кирюши стало предельно серьёзным. Он смотрел разные фильмы. И подпольные лаборатории очень хорошо себе представлял. Там делают биологическое оружие и наркотики. А потом пытаются провезти куда-нибудь контрабандой. Но вот появляется сыщик, похожий на дядю Антона. Он тайком, с пистолетом в руках, один пробирается на бандитские склады. А оказавшись среди ящиков и мешков, достаёт из-за пазухи маленькую трёхцветную кошку. Он даёт ей команду, и храбрый зверёк…

– Я уезжаю в командировку, – продолжал тем временем дядя Антон, – и может случиться так, что несколько дней за ними некому будет присматривать. Их могут даже обидеть…

Подобное Кирюша тоже видел в кино. Какой-нибудь подлец сбивает машиной благородного полицейского пса, и тот ползёт из последних сил, пытаясь догнать, спасти, обнаружить… А кошка? Её ещё проще ударить, подбить брошенным камнем… поймать мешком и утащить в ту самую подпольную лабораторию. Для экспериментов… Кирюше захотелось немедленно встать на защиту дворовых котов, которые, оказывается, делают такое важное дело под командой загадочного дяди Антона. Вот только интересно бы знать, что такое на самом деле эта «серая чума»? Новая бактерия для войны? Или наркотик, от которого все умирают?.. Может, дядя Антон нарочно темнит, чтобы Кирюша случайно не разболтал опасную тайну? Ведь если бандиты дознаются, что коты…

– Дядя Антон, – серьёзно произнёс второклассник. – Я за ними буду следить и ухаживать. Я не знал… Я бы и раньше…

– Их надо обязательно кормить. – Антон Григорьевич свёл брови на переносице. – Каждый вечер ровно в девять часов. Ну там… в восемь, если бабушка заругается… Но обязательно в одно и то же время. Понимаешь, у них распорядок… Они будут ждать тебя у входа во двор. Это наше место встречи…

– Явка? – с пониманием дела спросил Кирюша.

– Явка. – Панама страшным усилием стёр начавшую расползаться улыбку. – Вечерняя поверка, как в армии. Они же спецы… Да что я тебе объясняю… – И вынул из кармана пятьдесят рублей. – Пока я не вернусь, будешь каждый день покупать им в соседнем магазине по триста грамм мелкой рыбёшки… Только через дорогу не бегай, тут на нашей стороне рыбный есть. И будешь им в девять вечера отдавать. Договорились? Справишься? Тут должно хватить…

И он протянул деньги Кирюше.

Огромность доверенной суммы повергла мальчишку в состояние, близкое к шоку. Он зажал денежку в кулаке и проводил Антона Григорьевича, удалявшегося по коридору, зачарованным взглядом. А потом с удивительной стойкостью воспринял воркотню бабушки, наконец выплывшей из-за двери. Ерунда!.. Спецагенты выдерживали и не такое…

Бутылка с палёной «Брынцаловкой» стояла всё там же – на столике у окна. Гадость, конечно, редкая, но хоть не отрава, и на том, как говорится, спасибо… Антон молча убрал её в холодильник, открыл форточку и некоторое время ждал, не появится ли снова Анжела. Анжела не появилась. Тогда он собрал старый портфель из толстого, как линолеум, кожзаменителя, неизменно сопровождавший его по всем командировкам, завёл будильник, расстелил постель и улёгся.

На сон оставалось всего часа три, и сначала он думал, что вообще не уснёт. Такое с ним бывало: боишься проспать, и в результате – как коленчатый вал…

Но не в этот раз. Очень скоро мысли начали путаться, поплыли безо всякого порядка какие-то лица… Вот Ларионов, вот «юнгфюрер», у которого то-то вытянется рожа, когда он завтра узнает… Нищенка, жадно запихивающая в свою бездонную сумку все самые дорогие товары магазина «24 часа»… а те выскакивают из сумки обратно в виде огромных обожравшихся крыс… Кирюшка, ведущий, как Чапаев, мяукающую армию на борьбу с серым злом… Погибший пенсионер Соловьёв… как хорошо, что он, оказывается, всё-таки жив…

Он идёт по улице навстречу Антону, но внезапно тот видит, что следом за стариком сквозь жуткую пустынную темноту крадётся кто-то в лохматой меховой шапке… Почему в меховой шапке, ведь лето? Панама приглядывается к лицу… Не видно… Ба, да это же господин Котов!.. И в руке у него – призовой конверт для победителя скачек… А может, выигрыш пенсионера… Или деньги для фонда помощи органам?.. И вообще это, кажется, вовсе не Котов… И не конверт у него в руках, а кирпич… занесённый над головой Соловьёва!!! Да кто же это, кто? Панаме так нужно знать!

Меховая Шапка глумливо, мерзко хохочет… Начинает поворачиваться к свету… Ну?!! Мордастый кот!.. Жирный, наглый мордастый кот… И уже не крадётся за пенсионером, а тянет из конюшни за повод прекрасного, упирающегося коня… И тот кричит нечеловеческим… Почему нечеловеческим? Девичьим голосом, сорвавшимся от страха и стыда: «По-мо-ги-и-те-е!!!»

Панама рывком сел на диване и прихлопнул ладонью пронзительно верещавший будильник. Голова была набита опилками. Он вздохнул, яростно потёр ладонями щёки – и принялся одеваться.

За окном стояла непроглядная предутренняя темнота. Очень скоро её вспороли яркие фары автомобиля, въехавшего во двор.

Глава седьмая

День первый

В небе над ливерпульским ипподромом Эйнтри не было ни единого облачка…

«Байки это всё про страну „туманного Альбиона“. – Василий Никифорович провёл по лбу носовым платком и с неудовольствием отметил, что тот успел изрядно подмокнуть. – Если у них тут на Ливерпульщине апрель такой, то какое же лето?..»

Он стоял под козырьком гостевой ложи Королевского скакового клуба Великобритании, прижимая к глазам мощный, изрядно потёртый от времени и частого употребления цейсовский бинокль. Жара донимала не только гостей. Вон местная дама под белой вуалеткой осторожно, чтобы не размазать косметику, промакивает лицо… Солнце небось с аристократическим происхождением считаться не будет!

Василий Никифорович ещё раз покосился на великосветскую даму, и червячок беспокойства, проснувшийся было в душе, благополучно исчез.

Вчера в гостинице деятель из консульства, крупный, видно, знаток местного этикета, с сомнением оглядел загорелые, обветренные рожи представителей конной элиты нашей страны – и устроил им лекцию часа на два. О том, что можно и чего нельзя в обществе. Ещё бы! Завтра в Эйнтри на скачках «Гранд Нэшнл»[15] ожидалось присутствие самой королевы Елизаветы. Так что инструктаж был соответствующий! Даже обычно немногословный и одиноко скучающий «дядя Петя»[16] разразился недюжинным красноречием…

Так можно или нет по этому самому этикету лоб платком вытирать?.. Наверное, вчера говорили, но Василий Никифорович забыл. Да ладно его: вытер и вытер… Подумаешь – баре какие!

Между тем в гостевой ложе действительно находились очень высокопоставленные особы. Дамы и господа плавно обтекали членов советской делегации, табунившихся кучкой. Обе королевы – ныне правящая Елизавета Вторая и королева-мать – держали скаковых и стипль-чезных лошадей и были страстными любительницами конного спорта. Обе не считали зазорным зайти в паддок или в конюшню. Пожать руку груму или жокею. А то вовсе, к неимоверным хлопотам службы охраны, отправиться смотреть заезд не из королевской ложи, а с общей трибуны…

Цыбуля толкотни не любил. И потому стоял чуть поодаль от сгрудившихся соотечественников, разглядывая в бинокль происходящее на дорожке и в паддоке. В прохладе бетонных недр ложи были установлены покрытые белыми скатертями столы. Чай, шампанское, иные напитки…

Нашим подходить к тем столам не велели категорически!

Правду сказать, Василий Никифорович попал в состав делегации с огромным трудом. Конеферма в Михайловской ещё только набирала силёнки, а традиции в советском конном мире сложились уже давние. Особенно в скаковом. И новичков с неумеренными претензиями здесь ох не любили… Пришлось Василию Никифоровичу побегать, похлопотать… Но Цыбуля не был бы Цыбулей, если бы своего не добился. И за рубеж в итоге поехал. Не для того, конечно, чтобы стипль-чезы смотреть. Дельце одно было…

Когда стало известно, что на ипподроме их поведут в гостевую ложу Королевского скакового клуба, куда теоретически может заглянуть и сама Высочайшая Особа, носильные вещи делегатов были подвергнуты грандиозному шмону. И выяснилось страшное: у доброй трети народа вообще не оказалось приличествующей случаю одежонки. Фабрики «Пролетарское знамя» и питерская «Большевичка» продукцию свою для «саммитов» как-то не предназначали… Компетентные товарищи, отвечавшие за лицо страны, с проблемой разделались просто. До «Гранд Нэшнл», сказали они, ещё целых два дня. Раздобудешь одёжку – поедешь на ипподром. Не раздобудешь – по телеку будешь смотреть… Вот тут Цыбуля задёргался. Мало ли что стипль-чез в Эйнтри не был его основной целью. А надумали пронести мимо носа – стало обидно! Отправился он к тому самому «дяде Пете»: