Ведьмы и колбасники - Георгий Иванович Киселев

— Я сожалею, но придется тебя замочить, — боров вертел на веточке кусочек сала над огнем и буднично вещал на корточках спиной ко мне ужасный приговор. — Мне, правда, жаль… Но ты знаешь нашу фирму, я сам вчера сболтнул, а соседи наверняка видели, как тебя силком увезли. Будет следствие… зачем лишний свидетель? Мы тебя тут закопаем, только сальце доем. Очень жаль… Зачем ты упрямился? Конечно, сейчас поздно сожалеть, мочить пора.

Чувствовалось, что боров нервничает, что его тон и поведение наиграно, но убивать он собрался по-настоящему. Остальные тоже разыгрывали крутых и беспечно-равнодушных злодеев, да только моментами проскальзывало истеричное их состояние. У одного, даже в темноте, было видно, как дрожат коленки и руки. Еще у одного голос соскакивал с дрожи на фальцет. Все излишне жестикулировали.

Нервные палачи для храбрости приложились к стаканам.

«Вот он — мой шанс», — сверкнуло решение, и я в долю секунды обернул веревку вокруг шеи борова, уперся в его спину коленом, словно туг-душитель из индийской касты наемных убийц, и толкнул массивную тушу в костер. Еще одного недоноска оглушил, раскрошив стакан водки о его челюсть. Еще секунда, и ночь скрыла меня в густых кустах подлеска.

Погоня хрустела валежником, ругалась, раздирая одежду и кожу о сучья и кусты. Но даже до их куриных мозгов дошла бессмысленность охоты. Хруст и ругань повернули назад, к полянке. Я тоже решил проследить за обидчиками.

Из-за густого куста отлично просматривалась поляна. На краю стояло три машины, а у костра мельтешило десятка полтора возбужденных бандюг. Один, с переломанной челюстью, еще не пришел в себя, а боров скулил и ругался, пока его обгоревшую кожу чем-то мазали.

— Это ему даром не пройдет, — выдал он хоть что-то вразумительное между взвизгиваниями. — Узнайте, кто его родственники… у всех кровь выцежу по каплям.

«Зачем я вернулся? Лучше бы сидел в своих горах. Приперся — всех близких в беду окунул. Как-то надо выручать», — размышлял я.

Еще я записал в памяти номера машин, запомнил гнусные хари и потопал домой. Они были уверены, что сегодня у меня не хватит духа ночевать дома. Но я догадывался об их мыслях и решил устроиться с комфортом. Только никудышные, такие как я, отшельники ищут постель и крышу над головой. Меня, наверное, лишь могила исправит. Я даже думаю совсем не так, как положено мудрому старцу. Плебейство не смогли выкорчевать из меня мудрые ламы и годы уединения.

Утром встал с готовым решением проблемы.

Только вышел из деревни, как две машины вкатили в мой двор.

С пригорка хорошо видно, даже разглядел номера ночных преследователей. Они опять промахнулись, но я не строил иллюзий. У соседей узнают адрес брата и станут мстить за выбитые зубы, за копченую морду…

Сейчас все решала скорость. Тот, кто опередит, получит шанс на победу. Но противник не знал, что надо спешить. Шеф фирмы, паленый злодей, даже представить не мог, что он тоже дичь. Моя дичь. А не мешало бы догадаться, ведь уже дважды он пытался диктовать условия, но оставался битым.

Вскоре я получил в справочном бюро адреса трех зарегистрированных в стране «Тибетов». А еще через несколько минут я стоял у входа в ближайший из них, а рядом припарковался Мерседес со знакомым номером.

«Значит, это именно тот «Тибет»», — решил я.

С первого раза попал в «яблочко» и опять отыграл у судьбы время. Только сам еще не знал, как использую фору. Я никогда не убивал и сейчас не представлял подобного исхода, а как еще остановить мафию? Знакомый боров сидел за столом.

— Занят, — не отрывая глаз от стола, рявкнул он.

Глава фирмы и не подозревал, что его сердитость в голосе останется незамеченной. Я аккуратно закрыл дверь, щелкнул замком, что бы не беспокоили, и направился к столу.

— Занят! — истерично повторил он, оторвал безобразно опаленное лицо от бумаг и оторопел. — Ты?!

— Я, я, — спокойно подтвердил подозрение борова, но навряд ли этим успокоил.

— Зачем? — с нервной дрожью добавил он.

— Зачем? — переспросил я и ответил: — Угомонить тебя и твоих прихвостней. Уже отшлепал тебя, немного придушил, подпек личико, а тебе мало? Пора бы угомониться.

Боров вопросительно смотрел.

— Непонятно? Тогда коротко и ясно… отзывай своих бравых придурков, позабудь о мести и останешься цел.

Аура вспыхнула гневом и желанием перехитрить меня, а рука потянулась к ящику стола.

«За оружием», — предположил я и, не мудрствуя, нанес стремительный удар по локтю.

Боров резко взвизгнул, рука повисла плетью, а по щеке катилась слеза.

В ящике лежал пистолет. Я его разрядил, разобрал и швырнул детали и патроны по комнате.

Глава «Тибета» жалобно канючил, придерживая сломанную руку, — Вот видишь, к чему ведет агрессия? Звони холуям. У них есть в машине телефон, я видел, и отмени операцию.

Было видно, как в глубине грязной душонки не сдается черная месть. Я решил потрясти психику неугомонного мафиози. Как еще отучать от коварных планов?

Усилием воли оторвал от стола стакан. Пиво в нем чуть-чуть колыхнулось. Стакан, летя к потолку, пересек полосу солнечного света — янтарный пивной луч преломился в порхающем сосуде и осветил нас. У потолка наклонил стакан, и пенистая жидкость пролилась на голову борова. Затем отпустил стакан. Он разлетелся мелкими осколками на подлокотнике.

Борова начала бить нервная дрожь, а коварные замыслы испарились из темной ауры.

— Звони, — повторил я.

Трубка тряслась, стучала о неразумную голову. Все же крыша у него немного поехала и главную роль в этом сыграл простенький фокус, а не профессиональное битье паленой морды.

— Где вы? — нервно спрашивал трубку боров.

Что-то пищало в ответ, а он, ладонью стряхивая пиво с лица, приказал: — Забудьте о них, операция отменяется, возвращайтесь.

В ответ опять что-то комариком жужжал телефон, боров дослушал и опустил трубку на рычаг.

— Не беспокойтесь, — объяснил он. — Ребята возвращаются. Мы поладим? Мир?

— Мир, мир, — подтвердил я. — Но попытаешься мухлевать — уничтожу. Я могу на расстоянии не только управлять стаканами… Могу остановить сердце.

Слегка сосредоточился и сжал оплывший жиром трепыхающийся комочек мышц.

Страх хлынул лавиной, а глаза борова полезли из орбит.

— Живи пока, — убивать я действительно никого не собирался. Убрал невидимую хватку с трусливого сердца — оно судорожно застучало.

Боров по-рыбьи глотал воздух. Больше черных планов в нем не угадывалось.

Я покинул «Тибет».

На улице всерьез задумался. Действительно, что делать? С «Тибетом» разобрался, но, сколько их еще в стране? Уйма расплодившихся «Аур», «Амрит» и подобных оздоровительных фирм будет гоняться за лекарем-отшельником с загадочного Востока. Так что, со