Истории небольшого города. Сборник рассказов - Влад Тарханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Достаточно.
— А теперь попробуйте… начните все с самого начала…
— Я попробую.
— Тогда я вам больше не нужен. У Родриго получается лучше вводить в нужное состояние.
По-видимому, Родриго, это… то ли имя, то ли прозвище официанта, хотя бы потому, что после слов администратора официант появился рядом со столиком так же неожиданно, как и ранее.
— Вы можете начинать, Родриго.
Анжела захотела как-то подбодрить официанта, впрочем, услышав свое имя, Родриго совершенно не обрадовался, а, наоборот, стал еще более сосредоточенным и немного более грустным, чем обычно. Анжела не понимала, с чем связана эта необычная флегматичность официанта, да и не хотела в этом разбираться. Переживав какие-то свои неприятные мысли, официант завел привычную шарманку:
— Прошу вас приготовиться. Сосредоточьтесь. Очистите свои мысли. Вы ни о чем не думаете. Представьте себе лицо человека, которого вы ненавидите всеми фибрами своей души. Ничего не говорите. Просто представьте. Поверните это изображение чуть-чуть вправо… теперь чуть-чуть влево.
Анжела успокоилась. Сосредоточилась. Очистила мысли. Неожиданно ее накрыло белой простыней пустоты. Она стала думать о человеке, которого действительно могла назвать своим врагом. Ну, конечно же, шеф…
Он был ее врагом. Несомненно.
Анжела пришла работать в фирму еще только тогда, когда она (фирма) организовывалась. Они все начинали с нуля и все были равноправными партнерами. Все пятеро. Это было трудное время. Но они не просто выжили, они поднялись, стали на ноги и смогли начать зарабатывать приличные деньги. Трое ушли, когда Антон стал подминать фирму под себя. А Анжела осталась. Из-за Антона. И из-за своей розовой мечты, которая благодаря Антону стала реальностью. Он сумел стать ее шефом, почти одновременно стал ее любовником, а потом — сутенером, как только ему надоела роль героя-любовника. Но сутенерство было чисто деловое. Для получения нужного контракта Анжела вступала в интимные (и не только интимные, что было еще более противно) отношении с лицами, от которых эти контракты зависели. И не всегда это были слишком деловые начальники колоний, совсем не всегда. Сначала она не ушла из-за Антона, потомон приманил ее мечтой, она ведь никогда не отложила бы на машину, и если бы не этот подарок… подарок! Машина Опель-кадет, принадлежащая сначала фирме, но оформленная на Анжелу, стала ей же и принадлежать, а чувство благодарности продержало Анжелу на работе еще какое-то время. А потом… потом, она, наверное, привыкла. Привыкла к этой работе, к обеспеченному положению, к тому, что на лекарства дочери всегда есть деньги, и тот же Антон не всегда становится сукой, а часто входит в ее положение, пусть не из любви, а из привычки… и из того, что ему выгодно иметь такую сотрудницу. Выгода в их отношениях, несомненно, была обоюдной.
И тут Анжела вспомнила тот самый первый раз, когда Антон так ловко «выставил» ее майору из СБУ. И в глазах ее потемнело. И руки сами по себе сжались, как будто бы для удара.
И тут раздался звоночек, и звук голоса, который мог принадлежать только официанту Родриго:
— Достаточно. Ждите. Сейчас принесу результат…
На этот раз результат был неплох. Анжелина увидела практически его трехмерную копию. Ну разве что уши чуть больше оттопырены, чем обычно, губки чуть более бантиком, чем нужно, а нос еще толще, чем в жизни. За этот нос все на фирме поддразнивали Антона, намекая на его весьма вероятное еврейство. Антон был закоренелым поляком и на все поддевки просто не реагировал. Зато оставил всех, кто его поддразнивал, с носом. Каждый мстит так, как умеет.
Голова Антона была посыпана чем-то белым, похожим на кокосовую стружку, а изо рта торчала неизменная сигарета, достаточно реалистично, но все-таки не совсем так, как на самом деле, слишком бледный и немного не сохранены пропорции. Главная из которых — размер.
Блюдо было большим, голова на нем помещалась в самом центре. Рядом с блюдом официант поставил бокал с какой-то жидкостью. Это было легкое вино, чуть золотистое, не газированное, это вино с приятной кислинкой и тонким букетом имело легкий пряный привкус, настолько легкий, что отметить его можно было только после того, как сделаешь несколько маленьких глотков подряд. Анжела подумала, ткнула вилкой в ухо… и тут раздался дикий крик. Женщина вздрогнула. Но по наглой морде официанта поняла, что крик входит в фирменную начинку для блюда и тут же успокоилась, подобрала брошенный в растерянности прибор и приступила к еде. Сначала отрезала намеченный кусок уха, потом не удержалась и оттяпала Антону нос, как раз столько, чтобы его можно было считать человеческого размера. Вкус головы был приятным, чуть солоноватым, совершенно ненавязчивым, отдавал пряными травами, базиликом и орегано, теми травами, без которых Анжела ничего никогда не готовила. Вино подчеркнуло вкус пищи. Анжела пришла в хорошее расположение духа.
— Вы готовы еще? — официант был сама вежливость.
— Нет, я сейчас готова перекурить. Немного позже.
— Как вам будет угодно.
И он тут же растворился в неизвестном направлении. Анжела посмотрела на свои запасы — их стоило бы пополнить. Последние два года она сознательно уменьшала содержание никотина и смолы в сигаретах, которые курила, не будучи в силах откинуть эту привычку насовсем, она ведь решила постепенно снижать никотиновый индекс своих сигарет. Сейчас она курила тройку и никак не могла решиться перейти на единичку. Ее любимого сорта на заправке не оказалось, и она купила те, которые показались наиболее подходящими. Женщина вышла из ресторана на улицу. Странно, как быстро пролетело время! Небо начало быстро темнеть. А ведь сегодня должно было бы быть полнолуние! Анжела присмотрелась: луна повисла прямо над крышей, еще тусклая, бледная, она готовилась спрятаться на время в тонкой пелене размытого белесоватого облака, похожего на разорванную гривну. Видимо, дождь уже изошелся на землю, небо постепенно очищалось, предзнаменуя хорошую погоду на следующий день. Вечер душил сыростью, а в воздухе пролетали листья, мокрые и сухие — следы слишком жаркого лета. Анжела закурила, подумала о том, что человеку никогда не угодить, в жару он требует дождя,
