Я не желаю нагибать! - Альберт Беренцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Наведи им там шороху, — распорядился командир, обращаясь к драконоводу.
— Эй! Нам вообще-то нужно найти и забрать Аменахина, — напомнила Сев, — Возможно он жив, и орки держат его в плену. Император сказал…
— Да я не хуже тебя слышал, что сказал император, — перебил бородатый командир, — У меня тоже есть уши, Сев, хотя и нет таких милых титечек, как у тебя. Но шороху навести все равно нужно. Я не собираюсь давать зеленорылым шансов разбежаться. Огненную блокаду им! Давай!
Второму дракону, летевшему следом за нами, командир отдал тот же приказ, только уже не криками, а жестами, перемежая их совсем неприличными.
Оба дракона резко ускорились и, не набирая высоты, закружились прямо над лагерем орков.
В нас тем временем уже летели стрелы, но нам было на это плевать. Долетавшие до дракона стрелы уже теряли свою энергию, так что не могли даже поцарапать сталь, защищавшую драконово брюхо. А до всадников орки дострелить не могли.
Оба дракона синхронно разверзли пасти и начали поливать лес тугой струей напалма. А вот теперь стало светло, как днем, и жарко, как в сауне. Я за несколько секунд покрылся потом, ветер, дувший мне в лицо, стал обжигающим и горячим.
Драконы облетали лагерь орков и жгли шатры и деревья по его краям, таким образом создавая вокруг орочьей стоянки сплошное кольцо огня. Видимо, это и была та самая тактика огненной блокады, о которой болтал командир.
И эта тактика работала. Орки, которым не посчастливилось оказаться с краю, уже визжали и пылали, обратившись в живые факелы. А все остальные бросились к центральному шатру, надеясь спастись там. Вообще глупая идея. Дракону достаточно дыхнуть на этот шатер один раз — и он обратиться в один громадный похоронный костер.
Я, как зачарованный, смотрел, как мечутся объятые огнем орки, как корчатся в муках сжигаемые заживо, как воины орков сбиваются в кучи и продолжают бесполезную стрельбу из луков, и как бегут самки, прижимая к груди детей.
Внизу творился настоящий ад. Но огненное кольцо, окружившее лагерь, работало безотказно — ни один орк не сбежал. А караульщики, сторожившие периметр лагеря, все погибли за несколько секунд. Ветер теперь доносил до меня запах горелой древесины и жженой плоти. Лес внизу трещал и ломался, горя белым пламенем, сжиравшим все на своем пути.
— Хей, отличная работа! — довольный драконовод достал из мешка и забросил дракону в пасть гоблинскую голову, поощрив животное.
Дракон с наслаждением захрустел лакомством.
— Ну всё, достаточно, — распорядился командир, тоже удовлетворенный увиденным, — А теперь пусть ублюдки отдадут нам Аменахина. И если они этого не сделают — мы их уничтожим. Хотя если отдадут — то, один хрен, тоже уничтожим… Но быстро. А вот если откажутся — будем жечь их медленно и со смаком. Так им и передашь, орочий дружок. Собирайся, ты идешь на переговоры.
Последняя фраза командира была обращена ко мне, и я вознегодовал в ответ:
— Я не орочий дружок. И почему я должен вести переговоры?
— Так ты единственный балакаешь на ихнем языке, дружище, — пояснил командир, — Так что тут все просто. Когда надо выпить бочку пива и ублажить десяток девиц — зовут меня. А когда надо убедить зеленорылых отдать нам Аменахина — тебя. Боги и система создали каждого для своей работы!
Командир бешено расхохотался в свою черную бороду, явно опьяненный огнем и паникой врагов под нами. Потом он распорядился:
— Давай, спускайся пониже! Высадим Виктора для переговоров. И поторопись. Эти ублюдки все еще стреляют в нас, а мне стрела в глазу не нужна.
Я не слишком охотно ослабил ремни безопасности, которые крепили мое тело к дракону. Дар, сидевшая рядом со мной, попыталась сделать тоже самое, но командир перехватил чешуйчатую лапу ящерки:
— А вот ты останешься здесь. Виктор пойдет один. Орки, один хрен, переговоров с ящерицей вести не будут. Человека все уважают, а ваш народец — полное дерьмо.
Дар жалобно и тоскливо поглядела на меня, как будто извинялась, но перечить командиру, естественно, не стала.
А мне вдруг подумалось: эта ящерка ведь еще не знает, что я убил в учебном бою её дядю. А когда узнает — я наверняка лишусь последнего моего друга в этом мире…
Впрочем, теперь уже всё равно. Отсутствие друзей сейчас — наименьшая из моих проблем.
Наш дракон тем временем вошел в крутое пике, нырнув между деревьев. Дракон был хоть и велик, но достаточно узок для такого маневра, ибо тело у него было по-змеиному вытянутое и проворное. Мы на бешеной скорости промчались прямо над орочьими шатрами, здесь воздух уже был напоен стрелами, я даже услышал, как они забаранили по стальному брюху дракона. Но дракон по команде водителя раскинул крылья, прикрыв собой всех всадников, так что до нас ни одна стрела не долетела.
— Давай. Удачи, — пожелал мне командир.
Он подал Сев знак, и девушка толкнула меня, спихнув с дракона. Я скользнул вниз, к счастью для меня дракон сейчас летел всего в десятке метров над землей.
Но уже в следующий миг он взмыл вверх, практически вертикально, улетая подальше от стрел разъяренных орков. А я приземлился на землю, довольно мягко, и порадовался, что на мне сейчас легкая броня. Вот в доспехах я бы точно после такого прыжка переломал себе и ноги, и позвоночник заодно.
Однако радоваться мне было еще рано. Приземлиться-то я приземлился, но я теперь стоял один посреди пылающего лагеря и орд свирепых орков. Меня тут же взяли на мушку десятки лучников разом, в их глазах пылали отблески огня и гнев.
Вокруг повсюду оглушительно визжали и хрюкали. Я видел, как орчанка рыдает над трупом своего сгоревшего заживо ребенка, который теперь напоминал поджаристого поросеночка, я видел, как мечется в агонии взрослый орк, у которого рука обгорела до черных костей…
Я оказался в аду в роли демона и именно в таком виде мне и предстояло вести «переговоры».
Впрочем не факт, что они вообще состоятся, эти переговоры. Ибо лучники, как я ясно видел, уже собрались начинить меня стрелами. А еще толпа орков бежала ко мне из центрального шатра с топорами, чтобы порубить меня в капусту.
Где-то слева тем временем оглушительно завыли волки, несколько орков открывали загон и выводили животных наружу…
От расправы меня спас только по-старчески дребезжащий крик:
— Стойте! Не стреляйте!
Шаман растолкал воинов и уже спешил ко мне, насколько ему позволяли его древние тощие ноги. Я плохо различал орков, но этого деда узнал сразу. В пятаке у него было три ноздри, да это же мой старый знакомый! Тот самый шаман с непроизносимым именем, который и призвал меня в этот мир.
— Ну здравствуй, — хрипло произнес шаман, буравя меня взглядом, — Не такой встречи я ожидал, герой.
Орки вокруг зарычали. Их этот разговор явно не радовал, они были готовы разорвать меня на куски. Судя по всему, шаман был тут единственным, кто еще рассчитывал на снисхождение людей.
— Я не герой, — печально ответил я, — Да и вы сами меня бросили, разве не помните?
— Да, бросили, — признал шаман, — И были правы. Ты человек. И от тебя не жди добра. Ты только что доказал это, принеся моему народу боль и смерть. И ты не изменишься. Человечья порода — чистое зло, воистину. Но зачем ты здесь?
— Люди пришли сюда, чтобы разыскать Аменахина, — объяснил я, — Император полагает, что вы похитили этого человека. Император требует вернуть его.
Орки зарычали еще пуще прежнего. Вот только теперь их агрессия была направлена не только на меня, но и на старого шамана. Я не понимал, что именно сейчас происходит, но догадывался, что шаман на самом деле как-то причастен к исчезновению этого загадочного Аменахина.
— Аменахина никто не похищал, — вздохнул шаман, не обращая внимания на негодование своих сородичей, — Но это уже неважно. А что будет, если мы вернем Аменахина? Нас пощадят?
Вот это был хороший вопрос. Я-то знал ответ на него, но не был уверен, что мне нужно его сейчас озвучивать оркам. С другой стороны, врать было просто глупо. Кто бы поверил моим заверениям, если бы я сказал, что орков помилуют?
В милосердие людей не поверил бы даже гоблин, про орков и говорить нечего.
Так что я просто печально покачал головой.
