Час гончей (СИ) - Мэри Блум
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот такой сложный клиент… — сказал Филипп. — Был.
— Это нам не клиент, — отозвался я, — клиенты еще придут. И чтобы они пришли поскорее, собери список всех клиентов Клики и разошли им наше коммерческое предложение. И непрозрачно намекни, что лучшим следует выбирать лучших, а не всяких Кликунов…
Чтобы у них остались только вот такие клиенты, а все остальные пусть идут к нам. Спасибо Клике — о нас они уже знают.
— И сделай попафоснее, на бумаге с золотым гербом, как они любят. А если будут приходить еще такие же господа, — я кивнул на чисто протертый коленями паркет, — можешь их смело отсюда вышвыривать.
— Я не могу вышвыривать дворян, — заметил мой управляющий.
— А ты говори, что делаешь это по приказу своего мессира. Так что со всеми жалобами и вопросами пусть обращаются ко мне.
Возможно, где-то кто-то и терпит хамское отношение — но не здесь и не я.
Еще некоторое время я провел в агентстве, обсуждая дела, а когда закончил и вышел, в кармане задергался смартфон.
— Я сейчас на съемках для одного журнала, — сообщила позвонившая мне Ника, заметно недовольная, словно только что с кем-то ругалась. — Так вот, они говорят снять твою брошь. А по договору я могу сниматься в любых украшениях…
— И что, все украшения просят снять?
— Нет, только это. Ты бы не мог подъехать и объяснить, что я ее не снимаю? Меня не очень хотят тут слушать.
— Диктуй адрес, — сказал я.
Просто поражаюсь, сколько же в столице экстремалов. На этих-то что потестить?
Однако эти экстремалы оказались не настолько экстремальными, и как только я зашел в дверь студии, где проходили съемки, внутри тут же повисла тишина. Глаза всего персонала ошеломленно вытаращились на меня — они, видимо, даже и не думали, что к броши прилагался еще и целый мессир.
Я даже слова не успел сказать, как ко мне подлетел мужчина в кепке с логотипом известного глянца, судя по всему, бывший тут за главного.
— Мессир, — выдохнул он, нервно оглядывая меня, — мы так извиняемся… Такое нелепое недоразумение… Это все мой ассистент виноват…
Конечно, какой начальник без подчиненного, на которого можно переложить ошибку. Его ассистенты кучкой сжались в углу, как бараны, которых готовят на заклание. Вот что значит репутация — спасибо всем, кто писал в интернете, что я страшнее Гончей.
В другом конце студии сидела Ника с довольной улыбкой в стиле «сами напросились». Грациозную фигурку плотно, как вторая кожа, облегало роскошное золотое платье, а на изящных плечах лежала тонкая белоснежная вуаль — похоже, икона столичного стиля вводила новый модный тренд. Хотя ее снимки в последнее время стали менее откровенными, поклонников у нее только прибавилось — ибо личная жизнь звезды стала гораздо интереснее. Сразу за балериной на мягком раскладном стуле, как группа поддержки, внезапно обнаружилась Уля с пушистым белым комком на коленях, который взяла и сюда. Она с улыбкой послала мне воздушный поцелуй.
Я вновь повернулся к застывшему рядом мужчине.
— Из-за своего недоразумения вы оторвали меня от дел. Мне мало просто извинений.
— Может, мы что-то можем сделать? — пробормотал он, вытирая капли пота, выступившего под кепкой.
Конечно, можете — то, что не хотели, когда заставляли Нику снять мою брошь.
— Мне нужен рекламный разворот, — сказал я.
По заведенной в империи традиции конфликты колдунов пресса не освещает, а вот рекламу продает им охотно — причем настолько, что все рекламные блоки у них зарезервированы на квартал вперед. Так и заявили Рогозину, когда тот звонил.
— Но там уже все запланировано, — пролепетал хозяин кепки.
— И обложка этого номера, — добавил я.
— Но… — обомлел он.
— Но вы же сами хотите, чтобы я вас извинил. К тому же на обложке вместе со мной будет и госпожа Люберецкая.
Чтобы реклама была не только информативной, но еще и красивой.
— Ник, ты согласна? — позвал я.
— Согласна! — отозвалась она, оторвавшись от тихого разговора с Улей. — А на что? — а потом просто махнула рукой. — Согласна…
— Вы и госпожа Люберецкая, — задумчиво протянул обладатель кепки, оказавшийся одним из редакторов издания. — А это может быть интересно…
Его ассистенты, сообразив, что никого убивать не будут, смотрели на меня теперь не со страхом, а с явной завистью.
— Если боятся, значит, уважают, — вспомнились вдруг слова отца. — Все остальное чушь…
Да, его боялись, но никто ему не завидовал — потому что никто не хотел оказаться на его месте. Мне же уважение представляется несколько иначе — и реклама должна выставить меня в таком свете, чтобы на месте мессира Павловского захотели оказаться все. Весь мой вид должен вызывать у людей зависть — а значит, рядом должно быть в два раз больше красоты.
— Будет еще и вторая девушка, — я кивнул на пока еще ничего не подозревающую Улю.
Мой собеседник внимательно оглядел ее, словно мысленно примеряя для обложки.
— Две девушки и вы… — пробормотал он, вполне довольный увиденным. — А отличная идея! Только с главредом переговорю… Пару минут, мессир, — пообещал он и, подхватив смартфон, выскочил в соседнее помещение.
Я же подошел к девушкам.
— Ника позвала посмотреть на фотосессию, — опередила мой вопрос Ульяна, поглаживая мелкого паршивца на своих коленях. — Ты же не против?
— Только рад.
— А на что я согласилась? — уточнила моя балерина.
— На обложку со мной. И ты, кстати, тоже согласилась, — сказал я Уле.
— Я? — взгляд серых глаз растерянно заметался между мной, Никой и ассистентами, которые суетливо бросились к оборудованию для съемок. — А может, я все-таки не согласилась?
— Согласилась, — с улыбкой кивнул я. — Ради меня.
— Но я не одета для съемок, — Уля продолжала паниковать.
— Мы все подберем, — услужливо вызвалась одна из ассистенток, пока другая с кисточкой в руке подбежала к моей прелестнице.
— Не отвертишься, — шепнул я ей.
Вздохнув, Уля отдала мне своего пушистого паршивца и направилась к зеркалу вслед за гримершей. Вернувшийся редактор воодушевленно размахивал смартфоном и раздавал указания своим подчиненным. Вскоре под осветительные приборы вытащили бархатное кресло, которое занял я, а две мои красавицы встали по обе стороны от меня, положив руки мне на плечи — Ника в золотом наряде, а Уля в белоснежном платье с длинными кружевными рукавами и в том же стиле чулками, кокетливо проглядывающими из-под выреза. Ни паники ни страха в серых глазах больше не было — два волшебных слова «ради меня» сделали свое дело.
— Ради тебя, — жарко шепнула она мне в
